НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ТРЕХ ЭПОХ

Михаил Горбачев в середине июля летит в Лондон на встречу с «семеркой»... Джордж Буш может быть в Москве в конце июля — с официальным визитом... Теперь в это расписание важнейших событий лета как бы ворвалась поездка в Вашингтон Бориса Ельцина, тоже важнейшая, скорее не практическим, а символическим своим значением — как первая, до принесения присяги, зарубежная поездка первого Президента России, да к тому же в главнейшую зарубежную страну. Рано говорить о ее конкретных итогах, но есть удобный повод порассуждать о некоторых общих вещах.
Накануне отлета за океан Ельцин участвовал еще в одной встрече в Ново-Огареве, которая приблизила заключение весьма запаздывающего Союзного договора. Каким бы он ни был, этот договор, ясно, что и в области внешней политики наступает новое летосчисление. Как во внутренних делах, в ней кончается монопольная власть центра, союзных структур.
Россия уже пробует свой голос за рубежом. С избранием российским Президентом именно Бориса Ельцина эти пробы станут более частыми и настойчивыми, голос — сильнее. С новой степенью неотложности встает вопрос о разделении сферы внешнеполитической и внешнеэкономической компетенции Союза и суверенных республик, Союза и России. Без согласованности действий, основанной на четком разделении, резко снизится эффективность внешней политики, и без того ослабленной крайней политической и экономической нестабильностью в стране. Ее могут в полной мере коснуться те процессы развала, которые свирепствуют в других областях государственной деятельности. Помимо согласия в верхах, необходимы высокий профессионализм на уровне дипломатов и других практиков-исполнителей и — что необычайно важно — состояние гражданского мира в обществе по вопросам внешней политики. Она должна быть общей политикой, а не раздираемой по соперничающим лагерям, не «партократической» или «демократической». Уместно еще раз напомнить американскую (и не только американскую) непреложную традицию: для граждан своего Отечества, для патриотов внешнеполитические разногласия кончаются «на морском берегу», то есть на выходе во внешний мир.
Делом разделения компетенции надо заниматься всерьез и без промедления, чтобы до минимума свести потери. Оно требует от центра, от союзного руководства практического признания резко меняющейся ситуации, от обеих сторон — стремления к разумному компромиссу, чувства меры. Компромисс должен определяться пониманием того, что согласованная внешняя политика дает ту необходимую силу, от которой Союз выиграет и как целое, и в своих составных частях. Отсутствие единства (на добровольной новой основе) означает приглашение другим государствам — участникам международной жизни к своей выгоде — и в ущерб нам — использовать наши разногласия как проявление нашей слабости. Да, мир не без добрых людей, но уважает разумную силу (и побаивается неразумной).
Президент Буш приветствовал победу Бориса Ельцина как свидетельство «демократии на марше» в России, в Советском Союзе. Он сказал: «Я лично думаю, что это хорошо для всех в Советском Союзе, в том числе для человека, начавшего реформу, для Президента Горбачева».
Нет оснований сомневаться в искренности этих слов. Но они, конечно, не открывают все «этажи» мышления американского президента и его ближайших сотрудников. Что может находиться на невидимых этажах, догадаться не так уж трудно. Прибегнем к помощи корреспондента телекомпании Эн-би-си при Белом доме Д. Кокрэн. Вот как он расшифровывает процитированные слова Буша: «Находится ли Горбачев в восторге или нет от победы Ельцина, для Буша проще публично говорить о том, что оба они — сторонники реформ, а не соперники. Буш может подозревать, что за Ельциным будущее, но Горбачев в настоящее время остается главной фигурой, человеком, с которым Бушу вести дела по таким важным проблемам, как контроль над вооружениями».
«Конечно, — продолжает Кокрэн, — в Белом доме считают, что возникает дилемма, если Ельцин, например, предложит нам иную программу действий, отличную от горбачевской. Тогда для администрации начнутся проблемы. Буш не хочет унижать или делать враждебным Горбачева. Но он хочет иметь силу, которая бы ослабила Горбачева и вынудила его принять американские условия для заключения договора по стратегическим наступательным вооружениям. До тех пор, пока Горбачев не согласится на них, Буш не скажет «да» поездке в Москву».
Таков язык реальной политики, а не дипломатического этикета. Вашингтон приступает к проведению «двойной политики» (или — двухуровневой) в отношении Советского Союза, которая означает ведение дел не только с Союзом, но и с республиками. По мнению некоторых обозревателей, на практике ее логическим продолжением может стать «двойная ставка» — на Горбачева и на Ельцина. «Двойная ставка» учитывает существование двух центров власти в Москве и не прочь использовать разногласия между ними, если таковые обнаруживаются. Кокрэн из Эн-би-си отмечает могущий возникнуть у Буша соблазн: при помощи знаков внимания Ельцину оказать давление на Горбачева в вопросе о договоре по СНВ. Именно так действуют в мире реальной политики.
Будет ли российский Президент включаться в такую игру? Чтобы по справедливости ответить на этот вопрос, надо, видимо, задать и другой: известны ли ему в деталях советские позиции на нынешней финальной стадии выработки многострадального договора? Если известны, устраивают ли они его полностью или он считает, что — в обмен за какие-то жесты Вашингтона в сторону России — можно сделать новые уступки американцам в добавление к тем, которые уже сделал Горбачев? Сделал, в частности, из-за общего ослабления международных позиций СССР.
Эти частные вопросы как раз указывают на ту общую проблему, которую я затронул выше: необходимость выработки единой внешней политики ради обеспечения общего государственного интереса перед лицом окружающего мира. Помимо договора по СНВ такая согласованная с республиками, без оглядки на тылы, позиция позарез нужна накануне предстоящей поездки Горбачева в Лондон. В первом случае речь идет о военно-стратегическом интересе, во втором — о стратегии экономического сотрудничества с «большой семеркой», от которой в какой-то степени зависит скорость и основательность нашего перехода к смешанной экономике.
Итак, этим летом сошлись, можно сказать, начала и концы целых трех эпох. В Лондоне Горбачев надеется открыть эпоху новых отношений СССР с Западом, в которой главным станет активное экономическое сотрудничество. В Москве Буш хотел бы, заключив договор по СНВ, проститься со старой многолетней эпохой, в которой преобладали страхи «холодной войны» и главное позитивное содержание отношений двух держав составляли попытки контролировать гонку вооружений. И, наконец, избранием Ельцина российским президентом, грядущим подписанием Союзного договора открывается еще одна эпоха — нового делания внешней политики в СССР.
Станислав КОНДРАШОВ.

"Известия" 19.06.1991 г.