Первые недели гайдаровских реформ
События и публикации 23–25 января 1992 года комментирует обозреватель Олег Мороз*
Война становится все ожесточенней
Война между реформаторами с их противниками началась, собственно говоря, еще до начала реформ. Точкой отсчета можно считать выступление вице-президента Руцкого во время его поездки по оборонным предприятиям Сибири в начале декабря 1991 года. Как раз в ходе того турне, обрушившись на новое, лишь недавно сформированное правительство, он прилепил к нему нелепое словосочетание «ученые мальчики в розовых штанишках». После оно на все лады бесчисленное число раз повторялось «доброжелателями» команды Гайдара.
Вообще-то, напомню, правительство возглавлял не Гайдар, а непосредственный начальник Руцкого — президент Борис Ельцин, можно было бы и поостеречься в выражениях. Но нет, не поостерегся. Очень уж хотелось поскорее заявить о себе как о центральной фигуре во власти, как об истинном защитнике народных интересов, в общем — перехватить политическую инициативу. Так что, повторяю, атаки на реформы начались еще до того, как начались сами реформы. Одновременно началось предательство Руцкого по отношению к Ельцину, который поверил ему, сделал его своим заместителем на высоком государственном посту.
Несколько позже, 18 декабря, в «Независимой газете» Руцкой вновь подверг правительство резкой критике: оно и такое, и сякое, и неуправляемое, и дезорганизованное, не знающее, куда, к какой цели оно идет. Уже тогда Руцкой выступил против либерализации цен, еще только готовившейся, заявив, что, если она не будет отменена, он, Руцкой, уйдет в отставку.
Правда, не ушел. Держался за кресло до последнего, пока его, вечером 4 октября 1993 года, бледного и дрожащего, из этого кресла не выкинули и не переместили в СИЗО «Лефортово» как одного из главных зачинщиков антипрезидентского мятежа.
Вслед за Руцким из окопов поднялся спикер Верховного Совета Хасбулатов. Произошло это 13 января уже начавшегося 1992 года. На встрече с делегацией итальянского сената он заявил, что Верховному Совету России следует «или предложить президенту сменить практически недееспособное правительство России, или, в соответствии с конституционным правом, самому сменить это правительство».
Нападки на кабинет спикер продолжил на заседании президиума ВС, состоявшемся в тот же день. «Создается очень безрадостное отношение к правительственной политике, — сказал Хасбулатов. — И какие-то выводы в организационном плане, безусловно, надо будет делать».
Вот так, ни больше, ни меньше: правительство только начало работать — и оно уже «практически недееспособное», в отношении него пора делать оргвыводы, то есть попросту менять.
Чем же так рассердило спикера правительство реформаторов и начатые им реформы? Этому предшествовала его двухдневная поездка в Рязанскую область. Собственно говоря, уже 11-го числа, непосредственно по итогам этой поездки, он сделал первые разносные антиправительственные заявления — в частности, констатировал, что начатая кабинетом либерализация цен «не решила проблем пустых прилавков». Для этого надо было ехать за несколько сот километров? Все, что Хасбулатов узнал в Рязанской области, он мог бы узнать, пройдясь по московским магазинам вблизи Белого дома: да, прилавки по-прежнему пусты.
Вообще, удивительное дело: профессор экономики, член-корреспондент Академии наук (незадолго перед тем он обрел этот почетный титул) пускается в рассуждения о неэффективности такой меры, как либерализация цен, спустя всего лишь несколько дней после того, как она начата. Рассуждения, простительные для обывателя, но не для ученого мужа.
За этим и последовало: «недееспособное правительство», его пора менять и т. д.
Вроде бы ничего нет удивительного, если руководитель парламента в чем-то не согласен с правительством, критикует его действия, требует откорректировать те или иные принимаемые правительством меры. Поражало другое — агрессивность, яростная непримиримость, с которыми Хасбулатов обрушился на кабинет Гайдара (должен при этом еще раз заметить, что слова «кабинет Гайдара» я, как и многие, употребляю условно: вновь напомню — формально председателем правительства в ту пору был Ельцин, а Гайдар — всего лишь вице-премьером; в апреле он стал первым «вице», а с 15 июня — исполняющим обязанности премьера).
Поражаешься, как они торопились заявить о себе как о противниках начатых реформ. Это при том, что Съезд только что, в начале ноября, благословил президента и правительство на проведение этих самых реформ. Хотя бы, приличия ради, выждали бы какое-то время, посмотрели, что из этих реформ получится, дали бы другим посмотреть. Нет, невтерпеж было…
Эти два деятеля — Руцкой и Хасбулатов — и стали главными фигурами многомесячной борьбы консервативных сил с реформами Ельцина — Гайдара. Впрочем, точнее будет поменять этих двоих местами — на первое место поставить Хасбулатова, а уж на второе — Руцкого: все-таки спикер ВС сыграл тут более значительную и зловещую роль.
В ответ на демарш Хасбулатова последовали не менее резкие штыковые уколы со стороны членов правительства. Вице-премьер Сергей Шахрай назвал выступления спикера «по меньшей мере безответственными», а первый вице-премьер Геннадий Бурбулис охарактеризовал Верховный Совет как «оплот тоталитарной системы».
Из этого видно: хотя атака на правительство и началась вроде бы неожиданно, на пустом месте, она не застала его врасплох; вскидывать руки вверх, отступать после первых же вероломных ударов, ударов в спину никто там не собирался. Нетрудно было догадаться: эта твердая позиция обусловлена прежде всего поддержкой со стороны Ельцина; пока она, эта поддержка, сохранится, все будет нормально.
Оставалось молиться: только бы президент не дрогнул, не попятился назад.
Это, так сказать, предыстория — когда и как началась война, кто ее затеял. А теперь о тех днях, которые я комментирую сегодня — 23–25 января 1992 года.
Война продолжается, огонь разгорается с новой силой. Публикация в «Известиях» от 24 января: «Правительство предлагает экономию расходов, парламент — их увеличение».
Это и станет главным камнем преткновения почти в двухлетней борьбе между правительством и его противниками: правительство изо всех сил будет стараться стабилизировать финансы, обуздать бешеную инфляцию, начавшуюся после отпуска цен; депутатам же эта проблема будет — «до лампочки», главное для них — показать себя радетелями «народных интересов»: этим дать, тем дать… Всем — дать! Неважно, что давать-то, собственно говоря, нечего, денег в казне нет, казна пуста. А вот это уже не их, депутатов, забота — это забота правительства. Это оно, значит, не дает денег народу, стало быть, члены правительства, Гайдар и Ко, и есть главные его, народа, враги. А мы — друзья. Мы вас, народ, любим. И вы нас любите!
23 января в Верховном Совете началось обсуждение бюджетного послания президента на 1992 год. Важность вопроса подчеркивается тем, что присутствует сам Ельцин. Бюджет жесткий, требуется жесточайшая экономия, предельное сокращение расходов. Выступающий с докладом вице-премьер Егор Гайдар объясняет депутатам: любая попытка увеличить статью расходов неминуемо приведет к гиперинфляции. На 50 миллиардов рублей планируется сократить, в частности, оборонные расходы. Втрое предлагается сократить дотации убыточным предприятиям…
Однако депутатам эти соображения — «по фигу». Выступающий от их имени председатель парламентской бюджетной комиссии Александр Починок (позже он станет довольно известной фигурой) категорично заявляет, что об утверждении бюджета «и речи быть не может», разговор может идти только об утверждении расходов на первый квартал. Он предлагает увеличить расходную статью… на 276 миллиардов рублей. Иначе, дескать, могут возникнуть непредсказуемые социальные последствия, а это пострашнее, чем инфляция.
Надо сказать, что в ту пору большинство депутатов вообще плохо понимало, чем грозит инфляция, дефицит бюджета, считало подобные угрозы выдумками реформаторов-монетаристов.
Завершение бюджетной дискуссии — уже в «Известиях» от 25 января. Здесь заголовок: «Победу правительства в споре о бюджете помог одержать Международный валютный фонд». Как же он помог?
В общем, ни один из депутатов, выступавших после Починка, не поддержал бюджет. Все требовали увеличить расходы на то, на это, на пятое, на десятое… На культуру, на оборону, на науку, на колхозы… В общем-то в деньгах, конечно, нуждались все. Однако ни один из ораторов не подсказал, где же их взять, деньги-то.
По существу, на горизонте уже маячил вопрос о доверии Кабинету министров. Но реформаторы не собирались сдаваться. «Известия»:
«И тут вице-премьер выложил свою козырную карту… Егор Гайдар сообщил депутатам, что сегодня в России возможность регулярно поставлять населению хотя бы в минимальных масштабах хлеб, а также корм для скота зависит от ежедневной разгрузки в наших портах примерно 120–130 тысяч тонн зерна. Это зерно мы получаем исключительно за счет кредитов. Предоставление кредитов жестко увязано с выполнением обязательств, в рамках которых нам была предоставлена отсрочка до марта в выплате основной суммы задолженности бывшего СССР в сумме 11,3 миллиарда рублей. Любые сбои в выплате процентов или выполнении обязательств автоматически ведут к перебоям в поставках зерна…
Егор Гайдар… сообщил, что в марте МВФ должен представить доклад о том, в какой степени усилия России по реализации экономической реформы являются серьезными, и на основе этого доклада будет принято решение о пролонгировании отсрочки на апрель и далее. МВФ выдвигает два основных критерия серьезности реформ — последовательность реальных действий по либерализации цен и ликвидацию бюджетного дефицита (выделено мной — О.М.) Если же, по мнению МВФ, эти условия не будут соблюдены, то это приведет автоматически к расторжению соглашения с Парижским клубом и к отсрочке кредитов на продовольствие. А такой поворот дела может привести к тому, что уже в марте население России останется без хлеба, а животноводство будет практически уничтожено (выделено мной — О.М.)».
Вот такие слова уже более доступны интеллекту депутатов, чем «инфляция», «дефицит бюджета» и т. д. Их сопротивление сломлено. Бюджет они, правда, так и не желают принимать, но идут на существенный компромисс — принимают закон с обтекаемым названием «О бюджетной системе Российской Федерации». Согласно этому закону, правительство имеет право израсходовать в первом квартале 420,5 миллиарда рублей — несколько больше, чем предлагало правительство, но это превышение ВС обещает компенсировать своими силами. В общем, существенного увеличения бюджетного дефицита нет. От этой напасти Гайдару и его команде на сей раз удалось отбиться. Но впереди правительство ждет еще немало подобных сражений, и не всегда оно будет выходить из них победителем.
Любопытно, в каких терминах и интонациях излагала ту же дискуссию в Верховном Совете «Независимая газета» за 25 января 1992 года. Излагала она ее в более вольном и иронически-насмешливом, по отношению к депутатам, стиле, нежели официозные «Известия». Заголовок: «Парламент портит бюджет, исключительно из любви к народу». И далее:
«Характер поправок, предложенных ВС (к принятому постановлению — О.М.), отражает традиционную логику действий этого учреждения: не брать на себя никакой ответственности и зарабатывать очки у избирателей, предлагая меры, очевидно, лишенные экономического смысла, но доходчивые и популярные среди населения… Парламент милостиво взял на себя 15 миллиардов рублей дополнительных расходов, обещав покрыть их мифическими государственными ценными бумагами, разместить которые можно будет разве что под дулом автомата».
Тут надо вернуться к этим дополнительным расходам, о которых уже говорилось. Чтобы «сохранить лицо» депутаты увеличили-таки расходы на первый квартал на 12 миллиардов рублей, но при этом обязались восполнить бюджет на 15 миллиардов этими самыми «ценными бумагами», о которых пишет «Независимая газета».
Возвращаясь к предложенному ранее депутатами увеличению расходной части бюджета на 276 миллиардов рублей в первом квартале 1992 года, — впрочем, отклоненному — газета пишет в заключение:
«Странные нравы царят среди наших законодателей: не утверждая бюджет, обеими руками влезть в его доходную часть, заставив правительство отвечать за последствия своего неумного народолюбия».
В «Известиях за 24 января — подборка сообщений корреспондентов из разных городов России под заголовком «Спрос уже диктует цены». Вот так. До сих пор, как известно, цены диктовало государство, диктовал чиновник.
Правда, речь в основном идет о ценах на рынке, госторговля пока плетется в хвосте происходящих реформ. Но все равно…
В Омске на рынке, по словам автора, исчезли очереди за мясом и колбасой. Хотя такие очереди и на рынках всегда бывали. Просто раньше за прилавок не пускали частника. Теперь же здесь торгуют и колхозы, и совхозы, и малые предприятия, и потребкооперация, владельцы личных подворий…
«Наличие выбора у покупателей, — пишет газета, — породило проблемы у продавцов, главная из которых — как сбыть товар? Поиск покупателя, и это уже заметно, идет по трем направлениям: цена, качество товара и качество услуг».
Понимаете? До сих пор, как было — где достать? А теперь, наоборот, продавец старается вас «заловить».
А вот неприватизированная пока госторговля остается в прежнем состоянии оцепенения:
«В редком гастрономе найдешь мясо, а там, где оно есть, покупатель проходит мимо — не устраивает качество. За эти же деньги можно купить отличную говядину или свинину на ближайшем рынке. Такое ощущение, будто магазины госторговли пребывают в состоянии шока. Надо учиться торговать в условиях конкуренции».
Да не учиться торговать надо, а быстрее приватизировать госторговлю. В свое время «гениальный» Ильич неистовствовал: «Мы не умеем тог-говать! Вся наша тог-говля — говно!» (цитирую по памяти, но почти дословно). А когда вышел указ Ельцина о свободе торговли, когда началась стремительная ее приватизация, — тут же как-то все сразу, в мгновение ока, и научились торговать.
«Убойный» материал «Известий» от 23 января 1992 года — «Тюремный роман», знаменитая история о том, как женщина-следователь влюбилась в бандита-беспредельщика и помогла ему в его попытке бежать из заключения.
По мотивам этой истории уже написаны настоящие романы, сняты фильмы, но вот — первая публикация, документальный рассказ о невероятном случае, которому, как пишет газета, «суждено войти в летопись криминалистики».
Герой этой истории — преступник-рецидивист Сергей Мадуев, по кличке «Червонец», не признающий ни обычных законов, ни законов преступного мира. Своего рода «гений» в своей области, в области бандитизма. Во всяком случае, таким его представляет автор очерка.
Достоверность некоторых эпизодов из преступной биографии Мадуева, как они изложены в публикации, не вызывает сомнений, в другие верится с трудом. В такие, например:
«Его разыскивала не только милиция, но и ташкентская мафия (взял их „общак“ на 200 тысяч), и тбилисская (ограбил одного из ее „крестных отцов“). За это воровские кланы нескольких городов на нем „поставили крест“, приговорили к смерти. Однажды в зоне 12 матерых уголовников попытались привести приговор в исполнение, ночью набросились на Червонца с заточенными штырями, кольями и ножами. Он всю эту дюжину искалечил, сам же остался невредим. А вскоре, 6 декабря 1988 года, „ушел“ из зоны. Так же, как до этого не раз уходил из других зон».
«Червонца» взяли ранним утром 8 января 1990 года на Ташкентском вокзале, в поезде Ташкент — Москва. Один оперативник приковал Мадуева к себе наручником. После чего его вывели из вагона и доставили в привокзальное отделение милиции. Но Мадуев тут же перевернул всю ситуацию: группу захвата он… взял в заложники. Невесть откуда вытащил «лимонку», зубами вырвал чеку:
— Руки — на стену, ноги — шире! Если что — всех взорву!»
В общем — всем суперменам супермен. Джеймс Бонд отдыхает. Автор последовательно подводит к заключительному эпизоду с женщиной-следователем: в такого супермена нельзя не влюбиться.
Этот заключительный эпизод — почти удавшийся побег Мадуева из знаменитых петербургских «Крестов» — стоит всех остальных:
«Казалось, вся тюрьма не сводила с Червонца своих настороженных глаз. А 3 мая 1991 года в сборном отделении изолятора он вытащил наган и разогнал охрану: усиленный наряд (5 офицеров, кинолог с собакой) и войсковой конвой (8 специально обученных человек). Это было попросту невозможно! И тем не менее… Майора М. Егорова, который попытался его обезвредить, Мадуев сразил выстрелом в упор, а дежурного помощника А. Афанасьева взял в заложники и заставил отпереть двери во двор. Тюремный двор был перекрыт в самый последний момент. Беглец пытался отстреливаться, но его наган дал одну осечку, потом — вторую и третью. Только тогда Мадуев отбросил его и сдался».
В общем, на это раз Червонца подвел сущий пустяк, случайность — неисправное оружие. Иначе опять «ушел» бы.
Долго не могли выяснить, откуда у преступника, при совершенно немыслимых мерах предосторожности (автор подробно о них рассказывает), взялся этот наган. В конце концов, сам Мадуев, рассчитывая на снисхождение, объяснил: оружие для него выкрала из тюремного сейфа женщина-следователь, как говорится, «по уши» влюбившаяся в него. Мудрено не влюбиться: этакий сверхчеловек!
Однако сверхчеловек оказался недостоин ее любви: когда приспичило, не моргнув глазом, «сдал» ее.
Такая вот неслыханная доселе мелодрама. Отчасти, наверное, фантастическая, в том смысле, что кое-что в ней, наверное, все-таки слегка «пережато» в угоду захватывающей интересности. Но еще знаменитый датский физик Нильс Бор говорил: если вы хотите, чтобы рассказ был интересным, нельзя требовать, чтобы он был слишком правдивым. Газету зачитывали до дыр, что, в конечном счете, и требуется газетчикам.
По крайней мере, требовалось в советские и первые послесоветские времена. Сейчас главным поставщиков «жареных фактов» и откровенной желтизны стал Интернет. Газетам с ним трудно соревноваться, и они отказались от такого соревнования, смирились. По крайней мере, те, кто откровенно не специализируется на желтизне.
Олег Мороз. Писатель, журналист. Член Союза писателей Москвы. Занимается политической публицистикой и документалистикой. С 1966-го по 2002 год работал в «Литературной газете». С 2002 года на творческой работе. Автор нескольких сотен газетных и журнальных публикаций, более полутора десятков книг. Среди последних — «Так кто же развалил Союз?», «Так кто же расстрелял парламент?», «1996: как Зюганов не стал президентом», «Почему он выбрал Путина?», «Ельцин. Лебедь. Хасавюрт», «Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина», «Неудавшийся «нацлидер».