Никто никуда не идет
События и публикации 4 февраля 1992 года комментирует обозреватель Андрей Жданкин*
Удивительное единодушие проявили в этот день самые массовые издания России, вынеся на первую полосу отчет о прошедшей накануне пресс-конференции Егора Гайдара. Вице-премьер отчитывался об итогах первого месяца реформ и делился, как и положено было ему по должности, оптимистичными планами на ближайшее будущее. И «Российская газета», и «Известия», и «Независимая газета» озаглавили отчеты о пресс-конференции практически одинаково: «РГ» — «Гайдар в отставку не собирается, но на уступки согласен«, «Известия» — «Правительство России готово на уступки, но не на отставку«, «НГ» — «Правительство в отставку не собирается«.
«Если попытаться определить коэффициент повторяемости вопросов на пресс-конференциях правительств последних лет, то можно с уверенностью сказать, что вопрос „когда в отставку?“ гораздо чаще, чем „как идут дела?“ или „что собираетесь делать?“ Нынешней российской команде этот полюбившийся многим вопрос задают едва ли не с первых дней», — справедливо замечают «Известия». Собственно, это и не удивительно. В те дни действительно отставка кабинета министров казалась вопросом уже решенным на фоне гиперинфляции и разрастающегося хаоса в экономике и общественной жизни. Но, нельзя не отдать должного правительству: хаос этот оказался четко спланированным, и его масштабы и развитие постоянно держались под контролем. «…Гайдар четко и однозначно заявил, что в отставку не собирается, а, наборот (орфография первоисточника сохранена мною — А.Ж.), будет „бороться за проведение того курса реформ, который мы выбрали“. Из его слов можно было заключить, что внутри правительства не существует кардинальных расхождений во взглядах на этот предмет», — пишет «Независимая».
Между тем, подобное единодушие в рядах правительства сильно отличалось от тех умонастроений, которые царили среди депутатов. После 2 января 1992 года число тех, кто хотел отмежеваться от принятых мер, росло с каждым днем. В политике это норма — воспользоваться ответственностью первого лица за непопулярные решения. Сразу после либерализации цен началась «большая политическая игра» на имевшихся трудностях и расплывчатостью перспектив запущенной реформы. Регулярно поднимался вопрос о том, что ответственность за это несет правительство, сформированное Ельциным.
В «Смутах и институтах» Гайдар приводит результаты социологического опроса, проведенного в начале 1992 года среди депутатского корпуса:
«Свыше 70% народных депутатов недовольны тем, как идет экономическая реформа. Однозначно удовлетворены ходом реформы 4,8% опрошенных, 23,7% „скорее удовлетворены, чем нет“. Экономический курс правительства полностью поддерживало 5% опрошенных депутатов, 47,7% считали его „в принципе верным“, но заявили о необходимости существенных коррективов. Около 34% потребовали срочно изменить экономическую политику».
На той же, февральской пресс-конференции Гайдар был — сама уверенность и непоколебимость. «Вице-премьер решительно опроверг появившиеся слухи о том, что население России уже в феврале ждет чуть ли не 450-процентное дальнейшее повышение цен. Темпы роста инфляции в феврале и даже марте, по его прогнозу, будут низкими», — пишет «Независимая газета».
Не знаю, какие попытки предпринимались правительством для укрепления рубля, но скажу, что к концу 1992 года инфляция в стране превысила 2600%. Объективно, рубль тогда за деньги никто не считал. Это было всего лишь название, символ и не более. Все, без исключения, можно было купить и продавалось только за иностранную валюту, желательно — доллары. Сам Гайдар позднее так определил основную задачу, стоявшую перед правительством в первой половине 1992 года:
«…главным в экономической политике Правительства РСФСР в конце 1991 — первой половине 1992 года стал вопрос: как обеспечить возможность рубля обслуживать внутренний торговый оборот, сделать его платежным средством, которое примет деревня? При том, что за ним не стояли ни золотовалютные резервы, ни традиция устойчивости национальной валюты».
В свете всего этого нельзя не отметить стойкость самого Борис Николаевича. Не знаю, что придавало ему уверенности в безальтернативности запущенного процесса, но, судя по всему, он, если и сомневался в результатах реформы, то виду никогда не подавал. Вот еще одна цитата из «Смут и институтов»:
«Как вспоминает Борис Немцов, тогда губернатор Нижегородской области, во время январской поездки в Нижний Новгород Борис Николаевич поехал по магазинам, говорил с людьми, встретился с бурей возмущения, сел в машину и сказал: „Господи, что я наделал“. Он привык, что его любят и поддерживают. Теперь на него выливался поток ненависти. Ему было физически тяжело. Однако и после таких встреч он не отменил принятых решений, не отказался от ответственности за них. Он был сильным человеком».
На фоне всего, происходившего в стране, информация Норвежского телеграфного агентства, опубликованная в этот же день в «Известиях» и «Российской газете», о выдвижении Бориса Николаевича на Нобелевскую премию мира, вызвала, скорее, раздражение. Даже, несмотря на то, кандидатуру Ельцина предложил председатель Европарламента Эгон Клепш. Свежо еще было воспоминание о присуждении такой же премии в 1990 году Михаилу Горбачеву — «В знак признания его ведущей роли в мирном процессе, который сегодня характеризует важную составную часть жизни международного сообщества» (официальное обоснование премии — А.Ж.). Хотя, в народе дали свой вариант обоснования — «За развал Советского Союза».
К слову, в 1917 году Норвегия выступила с инициативой присуждения Нобелевской премии мира еще одному нашему соотечественнику — Владимиру Ленину — с формулировкой «За торжество идей мира». Нобелевский комитет предложение отклонил в связи с опозданием ходатайства к установленному сроку, однако вынес решение: комитет не будет возражать против присуждения Нобелевской премии мира Ленину, если существующее российское правительство установит мир и спокойствие в стране. И только Гражданская война, охватившая всю страну, перечеркнула эту затею.
Собственно, на сегодня единственным неоспоримым российским (читай — советским) лауреатом Нобелевской премии мира был и остается Андрей Дмитриевич Сахаров — человек, бывший, возможно, наивным в некоторых своих взглядах, но вызывавший и продолжающий вызывать уважение стойкостью своих убеждений.
Так или иначе, в 1992 году премию вручили не Ельцину, а некоей гватемальской правозащитнице Ригоберте Менчу Тум — «Как борцу за права человека, особенно коренного населения Америки». А спустя несколько лет встал вопрос об отзыве у нее премии, ибо, как выяснилось, в автобиографической книге «Я, Ригоберта Менчу», она исказила факты своей биографии. А именно эта книга и была, в первую очередь, основанием для вручения премии. Но, в итоге, премию даме оставили, посчитав, что, в целом, она правдиво описала зверства гватемальской хунты.
Еще об одном интересном событии тех дней. «Олег Калугин — на службе у американцев» — так озаглавлена небольшая заметка в «Известиях» о том, что генерал КГБ Олег Калугин идет в услужение к своему бывшему противнику — сотруднику Центрального разведывательного управления и назначен управляющим директором отделения СНГ некоей международной фирмы, занимающейся вопросами безопасности. Фирма была создана бывшим сотрудником ЦРУ Винсентом Каннистраро. «По словам Каннистраро, — пишут «Известия», — Калугин сейчас уже занимается формированием мощного штата из бывших представителей советского Комитета государственной безопасности. Это первый случай, когда «старые враги» из КГБ и ЦРУ будут работать вместе, преследуя, к тому же, благие цели: фирма «Каннистраро ассошиэйтс» намерена специализироваться в анализе возможных средств и методов борьбы с терроризмом и промышленным шпионажем, а также в изучении состояния политической стабильности различных стран в интересах зарубежных инвесторов». Не знаю, в чем там специализировалась эта фирма, но через три года, в 1995-м, Калугин уехал в США, а спустя еще несколько лет был заочно осуждён за государственную измену, по приговору суда лишён воинского звания, персональной пенсии и двадцати двух государственных наград СССР.
Андрей Жданкин. Профессиональный журналист. Окончил Московский государственный университет имени Ломоносова. В 1991 году — обозреватель «Российской газеты». После августовских событий (ГКЧП) — официальный пресс-секретарь Государственной комиссии по расследованию деятельности органов КГБ в путче, образованной указом Президента СССР М.Горбачева (комиссия С. Степашина). После «Российской газеты» (пунктирно) — еженедельник «Россия», «Совершенно секретно», несколько журналов «с нуля», участие в избирательных кампаниях федерального уровня.