Русская Палестина

Следует сказать, что в России о местонахождении истинной Палестины и истинного Иерусалима знали всегда.

Дело в том, что Палестина (истинная) является частью т.н. «Византийской линии» русской дипломатии. Линия эта отражает устремление России свободно проходить из Крыма в Индию водным путем, начинается на Босфоре, идет мимо Израиля, продолжается в Египте (через Нильский канал Исмаилия), идет через Эфиопию и Эритрею (Баб-Эль-Мандебский пролив) и – к Индиям.

Россия всегда ставила эту Византийскую линию в приоритетное положение, и одним из первых инструментов этой Линии стал Ганнибал, дед Пушкина.

Ганнибал был вывезен из Стамбула, где находился в качестве заложника.

Турки брали в заложники только политически значимых людей, таких, как, например, будущий император Византии Мануэль II Палеолог.

О Ганнибале, происходившем из Эритреи, - как раз там, где находится священная гора Soeira, у которой останавливался Моисей, - и пишут, как о потомке царя Давида и царицы Савской.
Тогда он – древней царской крови.

Очень важное обстоятельство, что Ганнибал уже не был ребенком, когда прибыл в Россию, и он не знал турецкого языка. Это означает, что Ганнибал был воспитан у себя дома – как принц, а не в Турции – как заложник.
А значит, и в Московию он прибыл, как дипломатически значимая персона, возможно, как принц в изгнании, а вовсе не был подарен Петру I в качестве «арапчонка». Это многое меняет – и в оценке Петра, и в оценке Ганнибала.

Генерал-аншеф Ганнибал и в России был весьма серьезной персоной и занимался он модернизацией вооружений, а в случае войны на Африканском Роге именно он мог стать рукой Москвы на Баб-Эль-Мандебском проливе!
То есть, среди козырей русской внешней политики принц Ганнибал был из ключевых, причем, на главном для России направлении.

Мысль о семитском происхождении Пушкина непривычна, однако его семья, как и положено евреям, жила в гетто, в так называемой Немецкой слободе.
Увы, биографы величайшего русского поэта стыдливо избегают указания, в какой школе он там учился.
В отличие от них, сам Пушкин легко признавался, что обладает тем, «чем можно верного еврея от православных отличить».

Николай I прямо шантажировал Пушкина перед смертью, предлагая принять христианское причастие в обмен на гарантии семье и детям.
Пристальное внимание царя к Пушкину объяснимо лишь в том случае, если он и впрямь – иудейский принц.

Вдова Пушкина на отпевание в Конюшенную церковь не пришла, видимо, сочла себя вправе. Над могилой Пушкина была установлена шестиконечная звезда Давида.
Позже эту звезду Давида пытались представить, как проявление масонства Пушкина, и в захоронение при одном из ремонтов были даже подложены два черепа – сугубо масонская символика. Фальсификаторы не знали, что ранее захоронение вскрывали, и опись – очень подробная и заслуживающая доверия – не отметила никаких черепов.

Самое прямое отношение к «Византийской линии» имел и Ломоносов, получивший звание академика за создание учебника абиссинского языка, столь необходимого в случае военных действий в районе Африканского Рога.
А такие планы возникали неоднократно.

Тесное отношение к «Византийской линии» имел и Пестель, награжденный потомками ярлыком антисемита на том основании, что предлагал переселить русских евреев в Африку.
А Пестель предполагал вовсе не репрессии, а присвоение российскими подданными таким вот образом Святой Земли. Метод Пестеля – использовать подданство как инструмент внешней политики Россия применяла во внешней политике неоднократно.

Реализовать потенциал «Византийской линии» Россия пыталась троекратно.

Так, поводом для Крымской войны (первой, по-настоящему мировой) стали права России на некоторые святыни теперешнего Иерусалима, хотя причина, конечно, иная: сидящий на Босфоре, в самом начале Византийской линии султан не дал России осуществить схему Пестеля и не позволил покровительствовать православным на своей территории.
В результате Россия явочным порядком защитила религиозные права своих единоверцев на Балканах – ценой жизней свыше 522 тыс. русских, 400 тыс. турок, 95 тыс. французов и 22 тыс. британцев, и – отступила.

Вторая попытка (спустя 7 лет) привела к меньшим потерям; прямо пострадали только два иерарха коптской Египетской церкви: безвременно погибшие апа Кирилл IV и патриарх Каллиник.
Когда в декабре 1860 года по поручению Синода, архимандрит Порфирий начал с ними переговоры, он очень быстро добился решения о слиянии Русской православной церкви и Коптской.

Здесь Радищевская схема торжествовала абсолютно.

По сути, это все равно, что в массовом порядке выдать части граждан двух других стран русские паспорта. В перспективе это вело коренное население Египта и Эфиопии к расколу на «русских» и «нерусских» и армейским операциям для защиты единоверцев.

Контроль Египта и Эфиопии над Красным морем в таком случае перешел бы в руки российских военных.

Спецоперация была прервана внезапной тяжкой болезнью и стремительной (за две-три недели) кончиной обеих ключевых для дела слияния персон: апы Кирилла IV и патриарха Каллиника.
Есть намеки на то, что информация о предстоявшем слиянии утекла из русского посольства.

Не стоит исключать, что дальнейшая утрата Россией прав на смокву Богородицы в Египте – итог именно этого дипломатического провала по «Византийской линии».

В качестве третьей попытки можно и нужно рассматривать экспедицию атамана Николая Ашинова, основавшего в Эфиопии станицу Новая Москва, – как сочли в Европе, для создания канала доставки оружия в регион. Учитывая, что именно русское оружие с тех пор и доминирует в регионе.
Действовал Ашинов под эгидой Императорского добровольческого экономического общества, Добровольческой военно-морской организации, Промышленного и торгового общества, а также при поддержке генерала графа Н. П. Игнатьева, русского посла в Константинополе в 1864-1874 годах.
Почетным председателем фонда экспедиции стал генерал-губернатор Москвы, великий князь Сергей Александрович. Поддержку Ашинову оказывали глава Святейшего Синода Победоносцев и Митрополит Исидор, глава зарубежной миссии Русской православной церкви. Александр III и тот дважды принял Ашинова и вел по поводу его экспедиции переписку с министром иностранных дел Н. К. Гирсом. Негус же эфиопский беседовал с Ашиновым об организации военного дела, вручил ему для доставки в Петербург свою дочь (знак доверия) и попросил через него Россию о помощи.
О какой помощи просили Россию, догадаться несложно: в то же самое время был дан приказ главного морского штаба командиру канонерской лодки «Манджур» провести рекогносцировку Таджурского залива с военными целями. Ашинов же, по утверждению прессы при поднятии российского флага заявил:

«Пятьдесят верст по берегу и сто вглубь - русская земля...»

Понятно, что Европа забеспокоилась, на МИД надавили, и Россия открестилась от Ашинова, после чего три военных судна расстреляли станицу из орудий, а уцелевших поселенцев вывезли в Европу, а затем вернули на родину.
Обычная, несмотря на драматизм, внешнеполитическая игра.
Эта же игра шла и в XXI веке, когда президент Путин свернул военное сотрудничество в регионе, и воздушные бои в небе Эфиопии и Эритреи между русскими летчиками на СУшках и украинскими летчиками на МиГах прекратились.

Любопытное в этой истории то, что подписку на сбор средств для экспедиции Ашинова открыл генерал Лермонтов, секретарь Русского Палестинского общества.
То есть, русская элита превосходно знала, на КАКИЕ земли претендует.