Главный человек в русской истории

Привет, это снова Кирилл! Дней 10 назад я пообещал, что никогда не опубликую свои интервью с Андреем Зориным, которые брал для нашего ликбеза «Видеоистория русской культуры». Время нарушить обещание! Если вам интересно, кто главный человек в нашей истории, чем русские отличаются от всех остальных, и в целом — почему же все вокруг такие нервные — вот фрагментик из интервью ко второму ролику сериала, который вышел в этот четверг.

Зорин:

— Есть еще один важный момент, связанный с лекционной структурой [суперкурса «История русской культуры» в Онлайн-университете Arzamas]. Это единственный модуль [второй — «Московская Русь»], из всех семи, в котором у нас есть персональная лекция, посвященная одному человеку. Больше ни одного. У меня есть лекция о Пушкине, в моем разделе [третьем — «Петербургский период»], но там идея — «Пушкин как гений, воплощающий народную душу», то есть на первом месте проблема, а на втором — ее выразитель. Здесь у нас единственная персональная лекция — это лекция об Аввакуме. И это очень важный момент, потому что он — абсолютно главный человек. И в этом периоде, а может и вообще в русской истории.

Я:

— Почему?

Зорин:

— Уникальность всегда определяется конфликтом и негомогенностью, и в Аввакуме есть фантастический парадокс. Воинствующий фанатический традиционализм (за который он отдал свою жизнь!) сочетался с поразительной новизной его исторической личности — уникальным своеобразием первого яркого человека Нового времени, говорящего о себе, сконцентрированного на собственной истории, на собственной жизни, на своей непохожести на других. Это невероятно уникальная и в то же время важная культурно-архетипическая коллизия.

Я:

— А кто еще входит в этот архетип? Кто еще на Руси мог бы если не по масштабу, но по структуре личности сравниться с Аввакумом?

Зорин: 

— Ой, это стандарт. Все славянофилы, которые были франкоговорящие европеисты-аристократы. Лев Толстой — человек абсолютно аввакумовского типа. С другой стороны, и Достоевский, конечно же. Единственное, что, может быть, объединяет таких несхожих людей, как Толстой и Достоевский — это общий «аввакумовский» тип личности. И это очень характерно для всей русской истории.

Пушкин выпадает из этого ряда, не укладывается совсем. Но интересно, что его хотят вписать туда все время. Если мы прочитаем речь Достоевского о Пушкине — он запихивает его в эту же парадигму, в которую он плохо запихивается. И Чехов не попадает. А Гоголь — характернейшая фигура такого же типа.

Это очень важный архетип личности. Человек с гипертрофированным до предела вниманием к себе, с болезненным, истерическим индивидуализмом, выступающий как провозвестник общины, коллективизма, традиций, и так далее. Это очень специфическое явление, я такого не знаю в других культурах.

И Аввакум в этом смысле личность, конечно, совершенно феноменальная. Не говоря о том, что он все-таки написал первую книжку на русском языке, которую сейчас можно читать из интереса. Всё что было до — это чтение для специалистов.

Я:

— При этом Аввакум — особняком, он — индивидуалист, он не сращен с государством.

Зорин:

— Он противостоит. Потому что он был «не таким». Он ему противостоит агрессивно, яростно, пророчески его обличая — и все время объясняя. Он, будучи жертвой и мучеником, не скрывает, что бы сделал, если бы сила была на его стороне.

Я:

— Можно ли представить себе такой удивительный тип во главе государства — или вблизи?

Зорин:

— Думаю, нет. Такой тип нельзя представить. Он слишком уникальный. Но какие-то вещи... Например, возьмем Победоносцева. Человек такой... специфический. «Россия — ледяная пустыня, по которой ходит лихой человек». Хотя нет, этого, конечно, у Аввакума не было. Страха перед собственной страной у него не было никогда. Очень характерного для вот этой вот гиперконсервативной, националистической элиты, которая боялась и ненавидела свою страну. И поэтому хотела ее подморозить, репрессировать, в традицию загнать. У Аввакума этого не было ни в малейшей степени. Он себя чувствовал, конечно, частью страны.

Кирилл Головастиков @ArzamasLive