О необходимости деконструкции образа Томирис
Прежде чем приступить к обсуждению проблемы деконструкции образа Томирис, считаю необходимым проследить её путь закрепления в массовом сознании рядовых казахов. Думаю, не стоит тут никому объяснять, что образ Томирис в традиционной исторической памяти казахского этноса полностью отсутствовал. И в массовой исторической памяти казахского народа образ Томирис был закреплён именно в советские времена благодаря дилогии романов "Саки" за авторством Болата Джандарбекова. Безусловно, казахи не были единственным тюркским народом, среди которых были предприняты попытки возвеличивания царицы Томирис. В частности, в книге "Irkımızın Kahramanları" (с тур. Герои нашей расы) за авторством турецкого тюркиста Неджета Санчара была уделена целая отдельная глава про царицу Томирис. Однако, к счастью, в турецкой исторической памяти образ Томирис не был закреплён, чего не скажешь о казахах. Чего стоит лишь тот факт, что имя Томирис вот уже на протяжении 20 лет входит в топ самых популярных имён среди новорождённых девочек.
В образе Томирис я вижу только местечковую предводительницу всего лишь одного из множества скифских племён. Она не оставила после себя никакого богатого и значимого культурного, геополитического и исторического наследия. Всё, чем она известна, — это варварская "победа" над Киром Великим. Однако в силу семейной политики марксистов-ленинистов по уничтожению института традиционной семьи её образ нашёл своё почётное место в новоиспечённом пантеоне новых национальных героев казахского народа. Если мы почитаем про Томирис в книге "Саки" за пером Болата Джандарбекова, то мы там увидим не интересную и многогранную личность со своими переживаниями, сложными жизненными поисками и глубокими рассуждениями о данной ей власти, а властолюбивую и взбалмошную Мэри Сью, которой с детства всё легко доставалось без особых усилий. Неудивительно, что её образ зашёл на ура этим осоветившимся массам постказахов. Весь её образ держится исключительно на её противостоянии с Киром Великим и рассматривается только в этом контексте. Т.е. вне контекста данного противостояния она из себя ничего не представляет. По итогу всё сводится к банальному "мы и они". Есть мы, вольные номады, т.е. саки, скифы и массагеты тюркского Турана. А есть они, оседлые персы Ирана из чуждой для нас иной цивилизации. Однако так ли уж чужд был для нас Кир Великий?
Во всех попытках деконструкции образа Томирис среди казахских правых я замечаю одну общую закономерность. Все они исходят из позиции, согласно которой скифские племена не имеют никакого отношения к казахам, а следовательно, нет и смысла поддерживать её образ в исторической памяти народа. Однако я бы хотел подойти к вопросу о деконструкции образа Томирис как раз-таки с про-скифских позиций. То есть с точки зрения легитимности власти и права Кира Великого на то, чтобы претендовать на властвование в центрально-евразийских степях.
Кристофер Беквит, профессор кафедры Центрально-евразийских исследований Индианского университета в Блумингтоне, в своей книге "Империя скифов. Центральная Евразия и рождение классической эпохи от Персии до Китая" утверждает, что так называемая "Персидская империя" династии Ахеменидов была "великой сатрапией" Скифской империи, первой настоящей "империи" в этом мире, и называет это государство не иначе как Скифо-Мидийской империей (важно отметить, что скифы и мидийцы были родственными друг другу кочевыми народами). Кир Великий, вступая на престол этой империи, даже не помышлял основывать "новую династию". Он как правопреемник арийской династии продолжал властвовать согласно скифской имперской традиции.
Во дворе Ахеменидов господствовал имперский диалект скифского языка, который для персов был абсолютно непонятен, если только те не были билингвами. Основным разговорным языком и аналогом лингва-франка на землях этой империи был не персидский, а именно имперский скифский язык. Стоит отдельно остановиться на том, что Кристофер Беквит на основе лингвистических реконструкций приходит к выводу, что понятия "Aria ~ Ariya ~ Harya (восточно-скифская вариация этого слова)" не имеют никакого отношения к понятию "Иран", а относятся исключительно к обозначению скифского языка и царского рода.
Анализируя труды Геродота и Ксенофонта, автор утверждает, что Кир Великий принадлежал к царскому роду скифо-мидян, т.е. был арийского рода, а следовательно, и его власть была абсолютно легитимной с точки зрения скифской имперской традиции.
Считаю нужным отдельно остановиться на правлении Кира Великого. Скифский царь арийского рода Кир Великий властвовал над своей империей без унификации, размывающей этнические и религиозные особенности своих подданных, на принципах справедливости и человечности, на созидательной силе скифского имперского миропорядка. Именно Кир Великий позволил служителям культа Мардука продолжить свою службу в Вавилоне и освободил иудеев из вавилонского плена, позволив им вернуться в Иерусалим, за что был упомянут в Библии как "помазанник Божий" (Исайя, 45:1).
Не только античные авторы описывали Кира Великого как мудрого и благородного властителя, но и даже исламская историография описывает его как выдающегося правителя. В частности, такие исламские учёные Ахлю ас-Сунна ва-ль-Джамаа, как аль-Табари в «Истории пророков и царей» (Tārīkh al-Rusul wa-l-Mulūk), Ибн Касир в своём историческом труде Al-Bidāya wa-l-Nihāya и аль-Масуди в своём трактате «Золотые копи и россыпи самоцветов» (Murūj aḏ-Ḏahab wa-Maʿādin al-Jawhar), рассуждая о подлинной личности великого и мудрого властителя Зұлқарнайына, в исламской историографии рассматривают версию с Киром Великим как одну из наиболее убедительных.
В казахстанском же дискурсе Кира Великого представляют исключительно как жестокого захватчика, ведомого исключительно своей кровожадностью. Но его качества в античных источниках приводятся только в контексте его противостояния с предводительницей массагетов Томирис. А делалось это сугубо в литературных целях. Так, например, согласно статье «The Cyrus anecdote in Herodotus 9.122», опубликованной в № 1, т. 70 филологического журнала The Classical Quarterly от издательства Cambridge University Press за авторством ведущего специалиста по древнегреческой филологии Ruobing Xian, утверждается, что это сделано для завершения истории Кира Великого моральной нитью в рамках нравственного повествования. Т.е. Геродот при жизнеописании Кира Великого хотел придать его гибели назидательное послание о вреде неуёмных амбиций. А потому не стоит зацикливаться лишь на одной стороне многоликого образа Кира Великого, который к тому же был показан античным автором только в единичном эпизоде его яркой и насыщенной жизни.
Подводя итоги, я считаю, что казахский правый между противостоянием легитимного арийского царя-освободителя, который продолжал имперские скифские традиции и построил величайшую империю древности, и локальной предводительницей одного племенного союза, чей образ в исторической памяти нашего народа окружён флёром феминизма и марксизма, и им же по сути и навеян этот самый образ, не может остановить свой выбор на последней.