«Её звали Делия» — Глава сорок первая
Виталий Иволгинский
Её звали Делия (ещё одна отходная жанру ужасов)
Часть десятая — Сказал мальчик в сердце своем: «нет любви»
Глава сорок первая
— Надеюсь, вы не возражаете, — взял паузу заключенный, — если с этого момента я вернусь к подробному описанию событий, которые со мной происходили?
— Что ж, продолжайте, — инспектор Гэлбрайт понимающе кивнул Джордану.
На следующий день после того, как они с Делией вернулись от Джафета, Джо был разбужен телефонным звонком. Забыв о том, что нужно одеться и умыться, он, как и был в одних трусах, подошел к телефону и поднес трубку к уху. Звонила его соседка, миссис Йонс собственной персоной. Она, словно борясь с переполнявшим её чувством неудовлетворенности, уведомила мистера Тёрлоу о том, что, стирая нижнее бельё своей дочери, она заметила нечто странное, и поэтому во второй половине дня отвезёт девочку в город по делам. Затем она сделала короткую паузу, очевидно, ожидая ответа Джо, но тот ничего не смог найти в ответ на эти слова. Срывающимся голосом Иветта добавила, что мистеру Тёрлоу очень повезло, что её супруг и отец Делии в одном лице в это время находился на работе в центре. По окончанию этой тирады внутренние органы Джо, казалось, были заполнены жидким азотом. Он чувствовал, что над ним, как над Дамоклом — фаворитом сиракузского тирана — повис острейший меч правосудия, который ежесекундно грозил упасть и разрубить его несчастную голову на две половины…
Он продолжал прижимать трубку к уху, хотя из неё доносились только гудки. Наконец, справившись с онемевшими конечностями, он уронил её рядом с телефонным аппаратом и, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног, сумел ухватиться руками за столешницу. В такой позе, отдаленно похожей на фигуру сына со знаменитой картины Рембрандта, Джо провел, по его собственным ощущениям, не менее двух часов, хотя это могло быть и не так. Затем он встал и, почувствовав, что ему нужен свежий воздух, выбежал на улицу. Слава Богу, что ни один член семьи Йонс не попался ему на глаза в тот момент…
Стоя возле своей калитки и мотая своей головой из стороны в сторону, мистер Тёрлоу был убежден в том, что по этой земле всё еще можно ходить спокойно. И он, продолжая ощущать холод на своей спине, решил прогуляться до магазина. Нет, не ради шоппинга, но лишь с той целью, чтобы в обстановке, где много людей, попытаться избавиться от гнетущего ощущения одиночества, которое сковывало его душу. Стараясь не переходить на бег, Джо направился туда, где всё население района Паркроуз покупало товары первой необходимости. Дойдя до первых палаток, под которыми продавались свежие фрукты, он вдруг остановился на месте, услышал своё имя. Оказывается, две старушки, которые в это время покупали у торговки красные яблоки, вели между собой оживленный диалог. Мистер Тёрлоу попытался встать за навесом так, чтобы они не смогли его увидеть, и напряг слух.
— Знаешь, Патриция, у меня есть подозрение, что этот негодяй Джордан явно сотворил кое-что нехорошее с дочерью фармацевта, — шепча одними губами, проговорила пожилая женщина с белым платком на голове.
— Что заставляет тебя так думать, Эльзебет? — спросила её подруга, которая выглядела несколько моложе собеседницы.
— Потому что я только сегодня утром пересеклась с Иветтой, — воскликнула первая старушка, — и она была бледна как смерть!
— О, бедняжка… С чем это было связано?
— Она рассказала мне о том, что попросила свою дочку сменить одежду и, когда брала грязные шмотки в стирку, заметила, что на них была кровь.
— Что, у ребёнка начались месячные? В восемь лет?
— Иветта не могла поверить своим глазам и, забыв о стирке, набросилась на девочку с вопросами. И та рассказала ей, что вчера была в гостях у неких дяди Джо и дяди Джафа.
— Двое убивцев… Боже мой… Они должны оба сидеть в тюрьме!
— Жена фармацевта придерживается того же мнения. Я с трудом убедила Иветту пойти к врачу, прежде чем звонить в полицию.
— После этого она отправилась домой. Может быть, она действительно послушалась меня, а может, не выдержала переживаний и натравила на ублюдков полицейских ищеек…
Патриция — пожилая леди, которая была помоложе — заметила прячущегося за столбом Джо и завопила, прервав свою собеседницу. Джордан немедленно так быстро, как только мог, помчался прочь от магазинов, слыша, как вслед ему летят слова «Мелкий, паршивый, жалкий чёрт!». «Ну всё», думал он, «прощай свобода…» И в то же время он задавал себе вопрос о том, что же, чёрт возьми, происходит. «Здесь явно что-то не так», — думал он, находясь уже на полпути к своему дому.
Тем временем на небе начали собираться тучи. Не сбавляя скорости, мистер Тёрлоу взглянул на видневшуюся далеко впереди поляну, заросшую высокой травой. Был уже конец сентября, и теперь ранее зелёный океан растений был окрашен в оттенки желтого и оранжевого. Густые облака, которые уже вовсю заполнили небо, создавали очень интересное сочетание.
И тут Джо вспомнил, на что походил расстилавшийся перед ним пейзаж — природа его родного посёлка была живым воплощением обложки той самой пластинки, которую он подарил своей молодой соседке ещё в августе… Он вспомнил её рассказ о том, как она подарила пластинку Джерри, и тот якобы ответил на её подарок лаконичным «Спасибо», но в глубине души Джо чувствовал, что Делия, рассказывая ему об этом случае, ограничивалась только первой половиной того, что произошло на самом деле — то-есть, она не лгала, но и не говорила всей правды.
Вернувшись мыслями к настоящему, Джо начал думать о том, что если он мог довериться словам этих двух старых сплетниц, то на допросе у своей матери Делия не стала порочить его и Джафета. Тем не менее для её почтенных родителей — в частности, для отца — один тот факт, что их маленькая дочь оказалась в компании двух взрослых мужчин в незнакомой квартире, был достаточной причиной для того, чтобы передать Джо в руки судебных мясников, которые пропустят его бренное тело через ножи бюрократической мясорубки. Честно говоря, было бы лучше, если бы его убили прямо здесь на этом месте, чем подвергали таким пыткам — ибо смерть была явно желаннее такой псевдо-жизни…
Но даже произнося эти слова про себя, мистер Тёрлоу всё ещё боялся. Он боялся того, что разъярённый отец Делии раскроит ему череп своими мощными руками, и того, что под конвоем полиции его отведут в тёмные и сырые подземелья, где ему придется гнить до скончания веков. Неужели это действительно всё из-за какой-то девчонки, дочери ничтожного продавца лекарств? Не то чтобы это что-то решало в реальном положении дел, но Джо не мог не почувствовать, как судьба нанесла ему оскорбление — ведь его, дальнего родственника и потомка одной из самых влиятельных фигур бывшей (и крайне недолговечной) Ирландской Республики, собирались возвести на эшафот из-за дочери какого-то жалкого американского докторишки!
Когда Джо наконец подошел к своему дому, на землю уже начали падать первые капли дождя. Радуясь тому, как точно ему удалось рассчитать время своей прогулки, мистер Тёрлоу, даже не потрудившись проверить, крепко ли он закрыл калитку, вошёл в дом и последовал на кухню. От чувства угрозы, которое всё ещё не хотело отступать от него, ему совсем не хотелось есть — вместо этого он начал искать бутылку с каким-нибудь крепким напитком, дабы заглушить свой страх алкоголем, пускай даже самым отвратительным, какой только можно себе вообразить. Увы, в его доме не нашлось ни капли этого вещества, если не считать пузырька, на дне которой было совсем немного чистого девяностопроцентного спирта для медицинских дел — это количество едва умещалось на чайной ложке, в которую Джо вытряхнул содержимое пузырька. Он положил чайную ложку с содержимым в рот и вдохнул. После этого в его горле возникло лёгкое жжение, а отвратительный горький вкус заставил его сморщить лицо, но увы, желаемого опьянения ему достичь не удалось.
Джордан начал сожалеть о том, что он не купил бутылку чего-нибудь крепкого в тот момент, когда выходил на прогулку. В любом случае, ему было суждено прожить на свободе дай Бог до завтрашнего утра, ибо предчувствие подсказывало ему, что этим дело не кончится, и возвращение мистера Йонса только ухудшит его и без того незавидное положение. Джо не знал, что с собой делать в это время. Ввиду отсутствия в доме спиртного он не мог даже напиться, а без подобного допинга ему совершенно не хотелось чем-либо заниматься — настолько сильно страх поедал его изнутри. Поэтому мистер Тёрлоу, постояв немного у окна (за которым уже вовсю шёл дождь), задернул шторы и прошел в спальню, где, не раздеваясь, сразу же забрался под одеяло. Он заснул в тот момент, когда его голова коснулась подушки.
Ему снилось, что он, ещё совсем маленький мальчик, отправился со своим двоюродным дядей на охоту в лес. За ними бежала пегая собака какой-то охотничьей породы. Погода тем утром была облачной, но дождя пока не было, как и солнца, которое к тому моменту ещё не взошло. Джо спросил своего двоюродного дядю, почему они отправились в путь так рано. Взрослый мужчина посмотрел на мальчика и ответил что-то вроде «Утки еще не проснулись, сейчас их будет легче подстрелить». Маленький Джо хотел задать ещё один вопрос, но тут пегий пес, разразившись лаем, бросился вперед, в непроходимую чащу. Выражение самодовольства тут же исчезло с лица его дяди — его сменило напряженное выражение профессионального охотника, который уже почуял дичь и старается не вспугнуть её. Мужчина бросился вперёд вслед за своей собакой, держа охотничье ружье наготове. Мальчик, которого откровенно замедляли тяжелые кожаные ботинки, не мог так же быстро бежать за своим взрослым товарищем, поэтому маленький Джо, стараясь не поскользнуться на грязи, медленно направиля за своим двоюродным дядей. И тут до его ушей донёсся оглушительный звук выстрела — его дядя стрелял куда-то в чащу, а его пегий пес дико визжал. Мальчик хотел было зажать уши, но руки, казалось, не слушались его. А его двоюродный дядя под аккомпанемент всё более истошного собачьего воя продолжал посылать выстрелы туда, в колючие ветви чащи…
Тут Джо проснулся и, вздрогнув, тут же поднял голову с подушек. Душераздирающие крики собаки продолжали звенеть у него в ушах, но это не были отголоски только что увиденного сна — звуки доносились с улицы. Мистер Тёрлоу, весь в поту, спустил ноги с кровати и, натянув тапочки, выбежал во двор. Дождь, начавшийся днем, к ночи уже превратился в настоящий ливень. Но Джо, который к этому моменту уже стоял на крыльце, не обращал внимания на сильные потоки воды, которые хлестали его по всему телу. Всё его внимание было занято дикой картиной, открывшейся перед его глазами — на пороге калитки, которая была распахнута настежь, стоял огромный мужчина с котелком на голове. В руках у него был пистолет, который он направил на бедного Буффало. Когда мистер Тёрлоу вышел на улицу, собака даже не скулила — ибо разъяренный мужчина выстрелил псу в горло целых пять раз. И когда он поднял голову от Буффало к Джо, то последний, продолжая стоять на крыльце своего дома, издал душераздирающий крик. Это был крик, в котором смешались страх, боль потери и дикая, всепоглощающая ненависть к тому, кто сейчас стоял у калитки…
Что произошло дальше, мистер Тёрлоу практически не помнил. Лишь фрагментами, словно в бредовом сне, остались в его памяти моменты того, как он тогда, уже насквозь промокший под дождем, бросился на убийцу своей собаки с голыми кулаками, как последний сильным ударом в грудь повалил Джо на землю рядом с мертвым Буффало и начал наносить ему мощные удары ногами с яростью дикого животного. Затем всё вокруг заискрилось синими и красными огнями, послышался вой сирен… Мистер Тёрлоу вспоминал, как его, покрытого грязью с ног до головы, схватили двое мужчин в полицейской форме и бросили, как мешок с мукой, в кузов грузовика…
И далее, уже не в темноте и не в грязи, но в просторном зале суда, Джо стоял и, опустив голову, слушал приговор, согласно которому ему суждено было провести долгих восемнадцать лет в колонии строгого режима. Глазами, которые, казалось, были затянуты пеленой, он оглядел собравшихся в этот момент людей. Не найдя среди них ту, из-за которой всё это было затеяно, его внимание было отвлечено криком его друга Джафета, который встал со своего места и, вытянув руку вперёд — очевидно, указывая на одного из уважаемых участников судебного процесса — гневно продекламировал «Одни черти пожирают других чертей! Как здорово заниматься этим, когда у вас у всех нет человечности!», после чего он внезапно схватился за сердце другой рукой и молча упал на пол, а затем охранники схватили недвижимого Джафа за руки, как мешок с картошкой, и потащили из зала суда…
— В любом случае, это всё, господин инспектор, — выдохнув, Джо завершил свое повествование, — вряд ли вас заинтересует то, как я начал отбывать срок в этих вонючих стенах.
— Ну, ну… — покачал головой Гэлбрайт.
Заключенный и полицейский молча сидели друг напротив друга. Мистер Тёрлоу, которому захотелось размять ноги после долгого сидения на неудобном стуле, собрался было встать, но тут его собеседник поднял руку.
— Подождите, Джордан Тёрлоу, наша встреча еще не закончена, — призвал ко вниманию инспектор.
— В чём дело, господин инспектор? — спросил его Джо таким тоном, каким маленький мальчик пытается добиться ответа от своего строгого отца на вопрос, почему он не может пойти погулять.
— Вы рассказали мне свою половину истории, а теперь я хочу поведать вам свою, — не скрывая торжественности, ответил ему Гэлбрайт.
— Что, неужели в этой семейке, по вине которой я тут гнию заживо, до сих пор происходят какие-то инциденты?
— Вы правильно уловили суть, Джордан, но давайте не будем забегать вперед, — сказал Гэлбрайт. — Садитесь поудобнее и слушайте.
И мистер Тёрлоу сел на жесткий деревянный стул. В нем загорелась искра любопытства. Ему вдруг стало очень интересно, что же именно расскажет ему этот волевой человек с военной выправкой. Кто знает, что, если… Джо старался думать о Делии как можно реже, но в этот момент её нежный и светлый облик воскрес перед его мысленным взором. Он, пытаясь справиться с охватившим его волнением, ответил своему собеседнику: