Что за дурацкая мелодрама. Глава 145
И Джин точно следовал указаниям, которые бабушка дала ему, пока была здорова.
- Выбери похоронный зал, где подают самый вкусный юккеджан*, а когда я умру, не одевай меня в погребальные одежды, надень мой любимый конопляный ханбок. Он дорогой.
Прим.: Юккеджан (육개장) - это традиционный корейский острый суп. Он готовится из говядины, овощей и специй, имеет характерный красный цвет благодаря красному перцу и острый вкус.
- Не будете надевать погребальные одежды? - когда страховой агент с недоумением переспрашивал, И Джин продолжал кивать. Тот, видимо озадаченный, всё спрашивал и спрашивал, а И Джин всё кивал. Когда он очнулся, то стоял один в коридоре, всё ещё кивая.
- Расспросил про самое вкусное место...
И Джин налил себе рюмку соджу в пустом траурном зале, где не было ни одного посетителя.
Хоть и заказал минимум еды, ни один стол так и не опустел. Даже не знал, кому позвонить. Отправив работников похоронного бюро домой пораньше, И Джин провёл последнюю ночь второго дня.
Может из-за полной тишины И Джин уснул без сновидений, а проснувшись менее чем через три часа, кружил по траурному залу. Как запертый зверь, который должен бежать. Внутри было очень тяжело, и одновременно ужасно пусто. В эту пустоту не лезла еда, только алкоголь кое-как проглатывался. Хоть и было пусто, аппетита не было, можно было и не есть, но нужно было что-то глотать. Нужно было что-то делать. И Джин даже еду и сон осиливал с трудом. Казалось, если не заставлять себя, вообще ничего не сможет делать.
Алкоголь медленно действовал. Когда И Джин пьянел, сначала ему становилось жарко, а потом холодно. Даже не желая того, тело само дрожало. Кондиционер давно выключил. Свернувшись калачиком в углу и прислонившись к стене, он ненадолго прикрыл глаза.
Прошло время, и неясно было, спал ли он, когда И Джин очнулся от чужого голоса.
- Эй. Замёрзнуть хочешь? Чего так трясёшься?
«Не хочу открывать глаза. Я знаю этот голос.»
- Что за жалкое зрелище? Сидишь тут один, Сон И Джин.
Но услышав, как произносят его имя, И Джин всё же открыл глаза.
Квон Хён До, скрючившись своим огромным телом, сидел и смотрел на И Джина.
Кроме его внешности, характерной ауры и грязных татуировок, покрывающих даже тыльную сторону ладоней, он был безупречно одет как положено посетителю траурного зала.
- ...У тебя теперь только Кловер остался, чтобы меня шантажировать.
И Джин выпалил это, как только увидел его.
- Если Кловер сдохнет, то и этого не останется.
Квон Хён До нахмурился от этих дерзких слов И Джина.
- Ты чего несёшь всякую чушь перед портретом бабушки?
- Если сдохнет, всё, что ты делал до сих пор - коту под хвост. Ни возврата денег, ни компенсации. Понял?
Когда И Джин попытался снова закрыть глаза, Квон Хён До грубо схватил его за лицо.
Несмотря на стоны боли, тот не проявлял никакой пощады.
«Сукин сын, я так и знал. Натура-то не меняется.»
У И Джина на глаза навернулись слёзы, но он всё равно царапал запястье Квон Хён До. Однако даже когда кожа на запястье была содрана, тот не отпустил.
Место, куда он потащил И Джина, было алтарём с портретом бабушки, окружённым в основном венками с искусственными цветами. Насильно поставив его, он заставил поклониться и сам совершил церемонию поминовения.
И Джин отрешённо смотрел, как Квон Хён До, который отвешивал два с половиной поклона.
Из-за алкоголя глаза были мутными, а на щеках остались красные следы от его пальцев. Саднящая боль казалась чужой, и всё было как во сне.
Квон Хён До повернулся к И Джину.
- А как не сказать? Я же перед бабушкой заявил, что заберу тебя и не верну. Если б не пришёл, она бы подумала, что я тебя вернул.
Это были настолько наглые и неуместные для места и ситуации слова, что просто дар речи пропадал. Этот бессовестный бандит-выродок пожал плечами и потащил И Джина, куда вздумалось.
Усадив его, самовольно принёс рис и юккеджан, и жадно всё съел вместе с остывшими закусками. Аппетит был зверский. И Джин наконец увидел пустую миску и поник головой.
- Свинья. Жрёшь тут. Праздник что ли?
Пробормотал И Джин. Ворчливый голос, в отличие от слов, без всякой злобы. Как у подавленного ребёнка.
- На похоронах хорошо поесть - значит хорошо проводить.
Ответил Квон Хён До, грубо вытирая рот салфеткой. Он сделал вид, что не заметил, как дрожал голос И Джина, и открыл бутылку соджу.
Спросил И Джин, шмыгая носом. Квон Хён До разлил соджу по рюмкам и кивнул.
- Ага. Реально вкусно. Лучшая похоронная еда, что я ел.
- Бабушка хорошо готовила, потому придирчиво выбирала. Расспрашивала, выбирала, а блядь, жрёшь только ты.
- Единственному внуку, который ни хрена в еде не понимает и жрёт что попало, наверно обидно.
Квон Хён До подливал каждый раз, как И Джин опустошал рюмку. Сам тоже пил в том же темпе.
И Джин пил, пока кончик носа не покраснел, всхлипывал, и наконец разрыдался как ребёнок. Когда он стал тереть глаза тыльной стороной ладони, попытался остановить его, но И Джин начал пинать ногами под столом, отбивая себе голени. Квон Хён До всё это терпел.
- Сука ты. Даже если я жру что попало, разве это сравнится с тем, что жрёшь ты.
- Гнилой ты ублюдок. Помойка... Кормушка для лошадей и то чище тебя. Такого как ты... Даже такой как ты...
- Такое... такое... даже такое...
Хотел спросить "даже такое что?", но И Джин резко запрокинул голову.
Квон Хён До поспешно встал и перелез через стол к И Джину. Похоже, просто уснул. Перепил свою норму. Лицо побледнело, зубы стучали. Даже пьяные повадки жалкие, как его жизнь.
Квон Хён До наклонил голову набок, чтобы тот не захлебнулся, если стошнит во сне. Потом что-то ему не понравилось, он покачал головой и снял пиджак.
- Что трезвый - проблема, что пьяный - проблема.
Пробормотал Квон Хён До, сложил подушки для сидения как подушку и лёг, притянув к себе И Джина. С показной осторожностью прижал его к своему боку и подмышке, и, терпя жару, накрыл их обоих пиджаком. Только тогда повернул голову И Джина к себе.
Сказал так, но Квон Хён До знал, что не убьёт его, даже если стошнит. Зная, что этот псих бьёт людей кнутом, и то слова не сказал, что уж там какие-то пьяные выходки.
«Интересно, что он хотел сказать дальше?»
Квон Хён До крепче прижал к себе И Джина, подложил руку и закрыл глаза.
- Господин главный скорбящий, пора выносить тело.
Открыв глаза, увидел спящего Квон Хён До с открытым ртом: "пф-пф". Сидя, рассеянно смотрел на его лицо, потом из вредности зажал ему нос и прикрыл рот. Вскоре Квон Хён До проснулся.
Когда тот собрался вспылить, И Джин быстро встал и сделал невинное лицо.
Гроб, который обычно несут шестеро: с одной стороны несли трое, а с другой - один Квон Хён До. Он справлялся за троих. Не было ни одного родственника, некому было нести. И тут, хотя похоронное бюро не просили, откуда-то появились люди.
Не было сил даже спросить, Квон Хён До ли их позвал. И Джин, держа портрет, стиснул зубы.
«Наверное, бандиты. Опять блядские бандиты. Потому что намертво связан только с такими. Говорят, нет ничего крепче кровных уз, но есть кое-что крепче.»
По дороге в крематорий Квон Хён До ехал отдельно. Когда приехали, тех троих, что помогали нести гроб, уже не было видно. И Джин, пошатываясь, прошёл мимо Квон Хён До и первым вошёл в прохладное помещение. Пока шла кремация, И Джин снова сидел отрешённо, глядя на экран. Квон Хён До купил сок алоэ и приложил холодную банку к щеке И Джина.
Севший рядом Квон Хён До открыл банку, протянул и начал нести чушь.
- Слушай. Говорят, там ещё и поют. У тебя нет таких людей?
- Надо было пораньше уверовать.
- Если б уверовал, только ругал бы бога и получал больше кары.
Оглядываясь на прожитое время, он не был уверен, что сдержался бы от проклятий даже к самому любимому и почитаемому богу. Хорошо, что тогда не было любимого человека. Он стал бы отвратительным, никчёмным партнёром, только ранил бы и ушёл. Хорошо, что было мало любимых и близких людей. Ни бросил, ни был брошен.
И Джин искоса глянул на Квон Хён До. Тот, видимо желая курить, щёлкал суставами пальцев.
По иронии судьбы рядом остался Квон Хён До. Ненавидел его сколько мог, ругал сколько мог, бил сколько мог. Показал ему всё своё дно и уродство. Вернее, и не помнил, чтобы показывал что-то кроме дна.
- На Гавайях. Прислала деньги на похороны. Щедро.
Пробормотал И Джин отстранённым, будто оторванным от реальности голосом.
- Сучка. Могла бы на самолёте вжух и прилететь.
Квон Хён До непринуждённо шутил. Словно между обычными друзьями, у которых ничего не было и ничего не будет.
У И Джина не было друзей, но он подумал, что, наверное, мужская дружба такая. Даже если начинка такое дерьмо, что и дружбой не назовёшь, хотя бы в этот миг.
- Не думай сдохнуть вместе с Кловером и выживай, как последняя сволочь. Ты же умеешь быть упёртым ублюдком.
Просто была такая атмосфера. Как предчувствие конца драмы, чувствовалось, что это последняя встреча. Вся атмосфера была такой. Он даже не хотел называть это дружбой. Это не было дружбой. Такими пресными словами не описать то, что между ними. Более грязное, более липкое, без всякой романтики, наполненное только взаимным дном, уродством и никчёмностью…
И Джин не выдержал и встал. Как раз на экране появилось уведомление об окончании кремации. И Джин покинул это место, как будто убегая.
Пожалуйста, не забывайте про спасибо и реакции, а то покусаю.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty