Возжелай меня, если сможешь. Глава 51 (147-151)
- Сиськи, сиськи. Сиськи, сиськи.
От восторга напевал Грейсон. Наконец-то расследование комиссии закончилось. С небывалым воодушевлением он направлялся домой. Сегодня Дэйн снова будет ждать его. Сегодня особенный день, нужно отпраздновать. Специально для этого он подготовил огромный букет цветов, заказанный заранее. Он также распорядился пополнить запасы продуктов, чтобы приготовить изысканный ужин. Они выпьют вина, съедят десерт. А потом...
Смех вырвался сам собой. Грейсон, подрагивая плечами, увеличил скорость. Утром, когда он проснулся, Дэйн уже ушёл на работу. Но следы их вчерашней близости явно остались на постели, и Грейсон, уткнувшись носом в простыни с засохшей спермой, дважды мастурбировал.
Это очевидно, Дэйн тоже меня любит.
Он был уверен. Иначе зачем бы ему заниматься сексом с Грейсоном? Не было ни гона, ни какого-либо другого повода.
Хотя он похитил мою самую ценную вещь.
Грейсон на мгновение сморщил переносицу, но тут же расслабил лицо. Но при этом так активно набрасываться на меня - это совсем не похоже на Дэйна, верно? К тому же, мы вместе спали. Это определённо то самое.
Сердце так колотилось, что он не смог закончить фразу. Грейсон крепко сжал руль и глубоко вдохнул. Ха-а, ха-а. Плечи подрагивали, и вдруг в зеркале заднего вида он увидел своё отражение. Заметив, что его уши самовольно подёргиваются, он невольно нахмурился, но проигнорировал это. Сейчас не важно, двигаются они или нет. Важно то, что будет дальше между ним и Дэйном.
Нет, если быть точным, 5 дней и несколько часов. Сегодняшний день почти закончился.
Пора подводить итоги. Ещё вчера он в глубине души беспокоился, но сейчас всё иначе. Он мчался вперёд, полный надежды. Скорее бы увидеть Дэйна. Обнять его, поцеловать и сказать, что любит.
Даже если Дэйн ещё не определился...
В голову закралась тревожная мысль, но он был уверен в себе. Тогда нужно его убедить. До сих пор, когда Грейсон упрямился, умолял и просил, Дэйн в конце концов уступал. Может, он вздохнёт, а может, разозлится. Но если он всё равно останется...
Грейсон сильнее надавил на педаль газа. Суперкар с грозным рёвом помчался по дороге.
Дэйн сидел на диване в своей комнате. Он положил Дарлинг на колени и медленно гладил её, но выглядел погружённым в глубокие раздумья и не проявлял никакой другой активности. Проведя так какое-то время, он внезапно очнулся. Повернув голову, он увидел, что солнце уже садится.
Ох, Дэйн цокнул языком и поднял Дарлинг на руки. Усадив кошку на её любимую подушку, он повернулся с пустой кружкой в руке. Собираясь отнести пустую чашку, он только протянул руку к дверной ручке, как вдруг услышал стук.
Услышав ритмичный стук, Дэйн на мгновение замер, но затем повернул ручку и открыл дверь.
Грейсон, похоже, собирался постучать снова - его рука застыла в воздухе. Дэйн перевёл взгляд с его удивлённого лица на руку, а затем снова посмотрел ему в глаза.
На его безразличный тон Грейсон тут же ответил широкой улыбкой:
Это случалось постоянно, так что ничего особенного. Дэйн молча закрыл дверь и, как обычно, неторопливо направился к снэк-бару. Он ожидал увидеть привычный простой ужин, но неожиданно Грейсон схватил его за руку и потянул.
Когда Дэйн моргнул от удивления, Грейсон, улыбаясь, взял его за руку и повёл за собой. Видя его более лёгкую, чем обычно, походку, Дэйн не смог сдержать улыбку.
На вопрос Дэйна Грейсон ответил только смехом. Покачав головой, словно смирившись, Дэйн покорно пошёл за ним. Грейсон направился в обеденный зал на первом этаже.
Открыв дверь и отступив в сторону, Грейсон элегантно обвёл рукой комнату. Дэйн с любопытством вошёл и вдруг застыл на пороге.
Перед ним открылась совершенно неожиданная картина. Глаза Дэйна расширились при виде стола, накрытого ещё роскошнее, чем в то утро, когда он впервые оказался здесь.
В самом центре стоял трёхъярусный торт, по одну сторону от него - индейка, какую подают на День благодарения, а по другую - внушительный омар. На стороне с индейкой был настоящий парад мясных блюд: курица, приготовленная всевозможными способами, баранина, говядина, телятина и свинина - всё в огромных количествах. Вокруг омара расположились морепродукты: огромный краб, лосось, жареный марлин и даже суши. Три вида салата, выпечка, хлеб, маффины и нарезанный багет в полной корзине, а ещё тушёное мясо, супы и множество блюд, которых он никогда раньше не видел.
Дело было не только в столе. На стенах горели свечи в роскошных золотых подсвечниках, с потолка свисала огромная люстра, а стены украшали всевозможные декорации и цветы.
Пробормотал Дэйн, широко раскрыв рот от изумления. Может, здесь снимают фильм? Только бы эти чайники вдруг не запели и не затанцевали...
Он знал, что это нелепая фантазия. Но то, что происходило перед его глазами, было ещё более нелепым. Пока он наблюдал, не начнёт ли двигаться чайник, Грейсон подошёл сбоку и заговорил:
- Ну как? Нормально? Тебе нравится?
Дэйн запнулся и закрыл глаза. Когда он открыл их снова, ничего не изменилось. Только тогда он принял реальность происходящего.
- Что всё это значит? Что вдруг случилось?
Всё ещё недоумевающему Дэйну Грейсон ответил голосом, более взволнованным, чем обычно:
- Сегодня у нас много поводов для празднования.
Может, день рождения? Дэйн замер, заметив торт, когда Грейсон сказал:
- Наконец-то закончились слушания комиссии. Теперь я свободен!
С этими словами Грейсон взорвал праздничную хлопушку. С хлопком во все стороны разлетелись дешёвые бумажные конфетти. Дэйн, до этого только моргавший, наконец понимающе кивнул. Слушания комиссии, конечно, это первый подобный неприятный опыт в его жизни, так что неудивительно, что он рад.
Когда Грейсон ответил, Дэйн усмехнулся и большим пальцем указал на стол.
- Я понимаю твою радость, но не слишком ли это? Как бы мы ни старались, всё это нам не съесть.
Самоуверенно заявил Грейсон. Что ещё? Подумал Дэйн, качая головой с беспомощной улыбкой. В этот момент Грейсон внезапно вытащил что-то, что до этого прятал за спиной. Вокруг вздрогнувшего Дэйна разлился аромат цветов. Только тогда Дэйн осознал, что Грейсон держит букет невероятных размеров. Видя его недоумевающий взгляд, Грейсон с улыбкой сказал:
Машинально приняв букет, Дэйн снова заморгал. Глядя на его всё ещё озадаченное лицо, Грейсон почесал щёку.
- Ну, знаешь. Ты продолжаешь жить со мной. То есть, ну. Это как бы выражение благодарности за это.
Дэйн нахмурился, пристально глядя на него. Грейсон, чувствуя, как почему-то краснеют щёки, продолжил:
- Ну, вчера тоже было так хорошо... и во многих отношениях я благодарен тебе.
Разве ты не думаешь, что мы хорошо подходим друг другу?
Это была его следующая заготовленная фраза. А потом он собирался предложить жить вместе. Или хотя бы продлить срок. У него были готовы слова, чтобы убедить Дэйна. Множество слов, так много.
Но следующее, что слетело с губ Грейсона, совершенно отличалось от того, что он планировал сказать.
Подумал Грейсон, но не пожалел. Нет, скорее он был в недоумении, почему не включил эти слова в свою речь, ведь это то, что обязательно нужно было сказать. Что-то тёплое разливалось в груди, приподнимая уголки губ. Грейсон смотрел на Дэйна с сияющей улыбкой.
...На Дэйна, который смотрел на него так, будто мир только что рухнул.
Почти одновременно с тем, как Грейсон произнёс его имя с ещё поднятыми уголками губ, Дэйн издал этот возглас. Он закрыл лицо рукой, словно у него закружилась голова, и глубоко вздохнул. Наступила неловкая тишина. Тёплое чувство, разливавшееся в груди, куда-то исчезло, а вокруг сердца закружился холодный воздух.
Когда Грейсон с трудом открыл рот, Дэйн пробормотал, всё ещё закрывая лицо рукой:
Грейсон, глядя на Дэйна, застыл с улыбкой на лице. Вокруг была тишина, словно пришла сама смерть.
Грейсон в оцепенении пытался осмыслить ситуацию. Казалось, будто кто-то сильно ударил его по голове тупым предметом. Иначе почему ещё его сознание было таким затуманенным?
Да, верно. Вспомнил он с трудом. Наверняка кто-то ударил меня по голове. Поэтому я и слышу такие абсурдные вещи. Слуховые галлюцинации. Ведь так? Зачем Дэйну говорить мне подобное? У нас ещё пять дней впереди, я сказал Дэйну, что люблю его, и Дэйн тоже должен...
Внезапно его тело охватил холод, словно его окатили ледяной водой. Пальцы начало покалывать, и он поспешно сжимал и разжимал кулаки.
- А, извини, - торопливо произнёс Грейсон, пытаясь удержать улыбку на губах. - Должно быть, что-то не так с моей головой. Может, накопились феромоны? У меня уровень феромонов выше среднего, поэтому их нужно регулярно выводить. Ах, говорил ли я, что у папы были проблемы с головой? Это конфиденциально, но ты мой возлюбленный, так что всё в порядке. Если не контролировать феромоны, то можно стать как папа...
- Грейсон, - резким голосом прервал его Дэйн. Перед вновь застывшим Грейсоном Дэйн медленно опустил руки, которыми закрывал лицо, и поднял голову. Он смотрел на Грейсона с невероятно опустошённым выражением.
- Ты не ослышался, ты всё правильно услышал. ...Давай на этом закончим.
Казалось, сердце совсем остановилось. Грейсон, не дыша, смотрел на Дэйна. Почему? Почему Дэйн говорит такое?
Хотя он дрожащим голосом вновь признался в своих искренних чувствах, ответ Дэйна прозвучал слишком легко. Его губы были изогнуты в подобии улыбки, но брови были искривлены. Дэйн, с выражением боли на лице и с горькой улыбкой на губах, произнёс едва слышным голосом:
- Наверное, ты прав. Я ошибся.
Грейсон по-прежнему не мог понять. Он просто стоял, потерянно глядя на Дэйна, пока наконец его не осенило:
Моргая, Грейсон поспешно продолжил:
- Я... я не в твоём вкусе, да? Да? Это потому, что я слишком большой, глупо большой. Ну, как насчёт этого? Может, отрезать ноги? Если отрезать вот столько, я смогу стать меньше. Как тебе? Тогда всё будет хорошо? Да?
- Или туловище слишком большое? Что если отрезать руки вот до сюда? Тогда получится, если отрезать и руки, и ноги до сюда, я буду даже меньше половины тебя. Тогда всё будет в порядке? Если я стану меньше тебя, я, я...
С каждым словом Грейсон всё больше погружался в отчаяние. Сколько бы он ни старался, ничего не изменится. Что бы он ни делал, даже если бы плакал и умолял, он не сможет удержать Дэйна.
Потому что этот мужчина не любит меня.
Глядя на пустое лицо Дэйна, который просто смотрел на него, Грейсон начал:
- Если бы я был маленьким и милым, как Ёну, тогда...
- Нет, Грейсон. Ты ни в чём не виноват. Это не твоя вина.
Решительно покачал головой Дэйн. Глядя на растерянное лицо Грейсона, ему было трудно найти слова для объяснения. До сих пор он никогда не давал объяснений своим партнёрам. Просто «да» или «нет», выдавал только заключение и уходил - на этом всё заканчивалось. Он поддерживал только дешёвые и лёгкие отношения, которые можно было так завершить.
Чтобы никогда не сталкиваться лицом к лицу со своими истинными чувствами.
Но уже слишком поздно. Грейсон Миллер - человек, у которого есть так много всего, но который так дорожит дешёвой банкой собачьего лакомства. Лучше бы Дэйн не знал этого, но, к сожалению, он узнал.
Поэтому теперь нужно положить конец. Этим безнадёжным отношениям.
- Ошибка во мне. С самого начала, - пробормотал он с горечью.
- Ты не такой, как я. Я не могу.
Дэйн снова и снова повторял одно и то же. Грейсону, который все еще не понимал, он признался:
- Я человек, неспособный любить кого-либо.
Дэйн поднял взгляд, который до тех пор блуждал где-то у ног, и посмотрел прямо на Грейсона. Он все еще улыбался, но улыбка казалась неестественной. Возможно, из-за искаженных бровей и выражения глаз. Грейсон, подавляя свое нетерпение, ждал его следующих слов. Дэйн, потирая рукой рот и подбородок, вздохнул.
- Я не знаю. Что такое любовь, и существует ли она вообще внутри меня.
Он снова опустил взгляд. Все еще держа руку на подбородке, он пробормотал:
- То, что я чувствую к тебе, это не любовь. Скорее что-то близкое к жалости.
Даже это было неважно. Какие бы чувства Дэйн ни испытывал к нему, это не имело значения. Грейсон хотел сказать, что ему нужно только, чтобы Дэйн оставался рядом, что это единственное его желание, но он молча сдержался. Дэйн не мог не понимать его чувств. То, что он хотел сказать, было не это. Что же он хотел донести?
Что-то, способное убедить меня...
Когда Грейсон уже подумал, что такого не существует, Дэйн наконец заговорил. С трудом, словно насильно выкапывая что-то глубоко закопанное в душе, он произнес низким голосом:
От этого неожиданного признания Грейсон на мгновение оцепенел. Между ними снова воцарилось молчание. И в пустых глазах Дэйна он увидел возвращение в прошлое.
- Дэйн, почему у тебя нет папы?
Осознание этого факта пришло примерно в трехлетнем возрасте. Квартира, где он жил вдвоем с матерью, находилась в трущобах, где все оконные стекла были разбиты, а звуки выстрелов слышались и днем, и ночью.
Имя мальчишки, с которым он играл, он уже не мог вспомнить, но осталась память о том, как они проводили время вместе, когда мать уходила на работу, скрашивая скуку.
Тот мальчик, который был на два года старше Дэйна, тоже жил только с матерью. Хотя его отец и сидел в тюрьме за торговлю наркотиками, но он определенно существовал. Мальчик с гордостью рассказывал, как однажды ходил с матерью навещать отца в тюрьме.
В любом случае, впервые задумавшись над наивным вопросом сверстника, Дэйн почувствовал недоумение. И правда, почему у меня нет отца? Друг, сверкая глазами, сказал:
- Наверное, твой папа тоже в тюрьме.
- В той же тюрьме, что и твой?
На вопрос Дэйна он кивнул. Затем указал пальцем на один из домов:
- Вон в том доме парень продает пистолеты. Когда я вырасту, я заработаю деньги и куплю пистолет.
- Чтобы вытащить папу из тюрьмы. Давай вместе!
- Хорошо! Мы и моего папу вытащим?
Друг протянул грязную руку, покрытую смесью пыли и слюны. Дэйн без колебаний пожал ее. Его рука была не намного чище. Они крепко сжали руки друг друга, как делают взрослые, принимая решение, и вернулись к начальной теме разговора.
Когда Дэйн спросил, друг, моргая, ответил:
- Там есть отверстие для пальца. Вставляешь палец и делаешь вот так, вот так.
Ребенок пошевелил пальцем, имитируя нажатие на спусковой крючок. Дэйн смотрел на него с любопытством.
- Потрясающе. Я тоже, я тоже хочу купить пистолет!
- Глупый, сначала нужно накопить денег.
После этого упрека Дэйн с сожалением сосал палец, а потом спросил:
Друг заносчиво поднял голову и сказал:
- Когда станешь взрослым, появятся деньги. Смотри, вон дядя Билл каждый день сидит там и просто пьет, но его карманы всегда полны денег. Монет вот стооолько...
Дэйн восхищенно моргал, слушая рассказ друга. На эти деньги можно было бы купить десять конфет в магазине на углу. Поскольку в то время самым большим числом, которое знал Дэйн, было 10, он с уверенностью так и думал.
- Значит, когда я стану взрослым, я тоже смогу купить пистолет?
На вопрос Дэйна друг уверенно кивнул.
- Конечно, вместе ограбим тюрьму!
Дэйн возбужденно закричал. Они сразу же начали складывать пальцы в форме пистолетов и стрелять друг в друга.
Пока они усердно тренировались, друг вдруг замер и опустил руку. Дэйн, повернув голову вслед за ним, тут же просиял и закричал:
Она крепко обняла сына, который радостно подбежал к ней. Мать на мгновение нахмурилась, увидев грязное лицо ребенка, перепачканное землей, но вскоре непринужденно заговорила:
- Хорошо поиграл? Проголодался? Давай скорее зайдем и поедим.
Держа в одной руке бумажный пакет с небольшим количеством овощей, а другой сжимая руку сына, она поднялась по лестнице. Дэйн, помахав рукой своему другу, который остался один, вошел в квартиру.
Жидкий суп с плавающими в нем овощами и хлеб был их обычной трапезой. У матери Дэйна не было постоянной работы, доход был скудным, поэтому ей приходилось тщательно распределять небольшие деньги, чтобы как-то выживать. К счастью, ее сын не был особенно привередливым.
Мать, поставив на стол суп с хлебом, села напротив. Дэйн оторвал кусок хлеба, окунул его в суп, положил в рот и улыбнулся. Глядя на своего милого сына, мать ласково улыбнулась и погладила его по голове.
Они улыбались друг другу через маленький, старый, покрытый царапинами стол.
- Она была хорошим человеком, моя мать, - продолжил Дэйн почти бесстрастным тоном. - Несмотря на трудное положение, она изо всех сил старалась вырастить меня. Постоянно говорила, что любит меня, щедро дарила поцелуи. Когда уходила на работу, обнимала так крепко, что, казалось, сломает. Я целый день ждал только ее, но это было нормально. Когда она возвращалась, я становился счастливее настолько, насколько долго ждал. Я до сих пор думаю, что хоть она и не была идеальной матерью, но была достаточно хорошей.
Горькая улыбка растеклась по лицу Дэйна.
Мать с криком швыряла вещи со стола. Видя, как она бьется головой о стену и кричит, Дэйн, сжавшись в углу, разразился плачем.
Сколько бы он ни звал, она не возвращалась к той ласковой матери, какой была обычно. Наоборот, глядя на Дэйна налитыми кровью глазами, она начала неистово избивать его.
- Ты, это из-за тебя! Из-за тебя!
- Если бы не ты, если бы ты только не появился...!
Бух, бух, громкие удары разносились повсюду. Дэйн, обхватив голову руками и максимально свернувшись в клубок, пытался уклониться от побоев, но этого было недостаточно, чтобы защититься от градом сыпавшихся ударов. Избиение продолжалось до рассвета. До тех пор, пока она, пьяная, не падала без сил на пол и не засыпала. К тому времени и Дэйн обычно терял сознание от побоев и изнеможения.
Когда начинал брезжить серый рассвет, Дэйн, приходя в себя первым, моргая глазами, которые едва открывались, с трудом волочил своё опухшее, покрытое синяками тяжёлое тело и направлялся к кровати. Он приносил старую простыню, укрывал ею мать и тихонько забирался к ней под бок. Только тогда запоздалая боль пронизывала всё его тело. Но Дэйн закрывал глаза и отчаянно прижимался к матери. Он насильно заставлял себя заснуть и ждал, когда мать проснётся. Ведь тогда она снова становилась той, кто любил его.
И действительно, открыв глаза, первым делом она замечала своего ребёнка у себя на груди и разражалась плачем.
- Прости, прости Дэйн... прости.
Непрерывно извиняясь и осыпая поцелуями, мать всматривалась в лицо Дэйна и говорила:
- Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю?
Да, кивал Дэйн. Хотя от боли хотелось плакать, он отчаянно сдерживался. Потому что он был безмерно счастлив в этот момент, когда мать обнимала его и говорила о своей любви. И, держась за бок, который болел при каждом вдохе, он провожал мать, уходившую на работу. Теперь он некоторое время не сможет выходить на улицу. Поскольку это уже было привычным делом, Дэйн не придавал этому особого значения. Достаточно было просто принять лекарство, которое дала мать, и заснуть. Как обычно, проглотив лекарство с водой, Дэйн ложился в постель и закрывал глаза. И снова повторялся этот цикл, повторявшийся уже много раз.
Грейсон побледнел, глядя на Дэйна. Он не мог поверить тому, что услышал. Он снова посмотрел на бесстрастное лицо Дэйна, обращённое к нему. Ни малейшего признака шутки или лжи.
Он едва смог выдавить из себя эти слова. Грейсон, прижав руку ко лбу и не в силах продолжить, только беззвучно шевелил губами, пока наконец не произнёс:
- Твоя мать била тебя? Ребёнка, которому не было и десяти лет...?
- Ничего удивительного. В тех местах, где я жил, это было обычным делом.
Равнодушно ответил Дэйн. От такой реакции, столь контрастной с его собственной, Грейсон снова оцепенел. Вот оно что. В его затуманенной голове всплыли прошлые события. Вот почему Дэйн спрашивал несколько раз.
Заикался Грейсон, что совсем было на него не похоже. Хочу убить. Грейсон испытывал сейчас более сильное желание, чем когда-либо. Он не мог подавить желание немедленно найти женщину, которая избивала и причиняла боль Дэйну, и задушить её.
От него исходили феромоны, полные враждебности. Но это был бессмысленный жест. Дэйн продолжал говорить в прошедшем времени. А это означало, что, вероятно, она...
Дойдя до этой мысли, Грейсон в отчаянии разжал сжатые кулаки. Густой аромат феромонов, витавший вокруг, мгновенно истончился.
Дэйн, глядя на него с каким-то странным чувством, ответил:
- Примерно до четвёртого класса. Я был намного крупнее сверстников и быстро рос.
Дэйн усмехнулся, словно вспоминая прошлое.
- То есть пришло время сопротивляться.
Кричал Дэйн, напрягая вены на шее. Ему это уже осточертело. Его мать снова была сильно пьяна и буянила. Синяки от предыдущих побоев ещё не успели сойти, когда Дэйна схватили за волосы и ударили по щеке.
- Грёбаный выродок, грязная тварь! То, что такой как ты родился, если бы не ты, если бы только тебя не было!
Дэйн, крича до хрипоты, с силой оттолкнул мать. Возможно, из-за опьянения она, пошатываясь, отступила назад. Её покрасневшее от алкоголя лицо застыло в растерянности. Несмотря на сильное опьянение и невменяемое состояние, она, похоже, была немало шокирована тем, что её до сих пор послушный сын оттолкнул её. Дэйн, глядя на её ошеломлённое лицо, снова закричал:
- А завтра утром вы проснётесь и снова будете твердить, что любите меня! Прекратите, мне тоже тяжело!
Затем в его голосе зазвучали слёзы:
- Почему мы не можем жить как другие семьи? Почему вы не можете любить меня, как другие родители? Я тоже хочу жить нормально, как другие дети.
У многих детей, которых он встречал в школе, на телах не было ни следа побоев - они выглядели совершенно нормально. Только у Дэйна каждый день, без исключения, всё тело было покрыто синяками разных цветов. Даже отец его друга, побывавший в тюрьме, не бил своего ребёнка, так почему же меня?
- Мама, пожалуйста, полюбите меня...
Так же, как любят других детей.
Именно когда он умоляюще произнёс эти слова:
- Кхе, кхе-кхе, кхе-кхе-кхе-кхе.
Мать засмеялась, содрогаясь плечами. От такой неожиданной реакции Дэйн в замешательстве моргал глазами. Она с ухмылкой пробормотала:
- Любо-овь? Просишь любить тебя? Тебя?
Затем, нахмурив брови, она спросила:
Услышав её сильно искажённое произношение, Дэйн, сначала открывая и закрывая рот, ответил:
После чего она разразилась громким смехом. Ахахаха, ахахахахаха, ааахахахахахаха. От пронзительного смеха, казалось, разрывались уши. Когда Дэйн скривился и закрыл одно ухо, мать, согнувшись от смеха, наконец с трудом остановилась и спросила:
Странно, но впервые её разум, до этого совершенно одурманенный, казался абсолютно ясным. Произношение тоже стало чётким. Когда растерянный Дэйн заморгал глазами, мать с усмешкой спросила:
- Ты говоришь смешные вещи, разве это не предрассудок, что родители должны любить своих детей?
Хи-хи-хи, хи-хи-хи-хи. Она снова затряслась от смеха. Она насмехалась над Дэйном. Сжимая дрожащие руки, Дэйн спросил сквозь прерывистое дыхание:
Его зрение затуманилось. На его сдавленный голос она ответила:
Дэйн больше не мог произнести ни слова. Мать снова пила, кричала, разбивала вещи, а потом рухнула на пол и заснула. Дэйн просто молча смотрел на неё, храпящую во сне. В отличие от прежних раз, он не принёс простыню и не забрался к ней под бок.
Её слова продолжали звучать в его ушах. Внезапно его зрение побелело, а затем прояснилось. Но это длилось недолго, и вскоре глаза снова затуманились.
Кап, кап-кап, капли падали на пол. Он поднял руки, чтобы вытереть глаза, но слёзы не останавливались и продолжали течь. Сквозь стиснутые зубы вырывались рыдания. Он стоял там и долго так плакал.
Дэйну внезапно захотелось закурить. Когда он вспоминал тот день, во рту, как всегда, появлялся горький привкус.
Но нужно ли было настолько меня ранить?
Вместо того чтобы закурить, он одной рукой потёр рот и подбородок. Внезапно ему показалось, что уголки глаз начинают гореть.
В каждой мелочи я осознаю, что она меня не любила.
Поэтому каждый момент, когда он жил с матерью, был невыносимо мучительным. Для ребёнка родители - это весь мир. Кто сможет понять чувство, когда весь мир отвергает тебя?
Но и мать тоже забыла. Дэйн растерянно смотрел на неё, когда она, протрезвев, как обычно, говорила, что любит его, и целовала. Мать, которая накануне бросала ему такие болезненные слова, теперь обнимала его нежнее всех на свете и шептала, что он её единственное сокровище. Где же была правда?
Наверное, её истинные чувства проявлялись, когда она была пьяна.
Хоть он так и думал, в глубине души хотел верить, что это не так. Поэтому вместо того, чтобы выяснить настоящие чувства матери, он решил следовать за ней - говорить, что любит, и обнимать в ответ. Хотя его сердце было полно тревоги и недоверия.
- Я был ребёнком, поэтому у меня не было выбора. Если бы я просто ушёл из дома, стал бы либо членом преступной группировки, либо бездомным, - равнодушно сказал он, сожалея об отсутствии сигареты. - Поэтому я мог только оставаться в том доме, всё время размышляя, что же на самом деле чувствует моя мать.
Грейсон молча ждал его следующих слов, едва сдерживая желание тут же обнять его и закричать, что здесь есть он, который любит Дэйна больше, чем кто-либо в мире.
Когда приближался его тринадцатый день рождения, Дэйн Страйкер строил довольно зрелые планы. Он планировал жениться на своей девушке сразу после окончания школы и начать самостоятельную жизнь. Она была его первой девушкой, с которой он начал встречаться несколько лет назад, и с ней же он разделил свой первый поцелуй.
За это время он подрабатывал во время каникул и накопил немного денег. Сумма была смехотворно мала для самостоятельной жизни, но если продолжать копить до выпуска, она должна была стать вполне приличной.
И пойти в армию было бы неплохо...
Это было подходящее место для человека в положении Дэйна. Условия хорошие, платят неплохо, и можно устроить семейную жизнь в жилье на территории базы. Конечно, мнение девушки тоже важно, поэтому этот вопрос нужно было обсудить.
С этими мыслями, как только закончились уроки, Дэйн направился в фастфуд-ресторан, расположенный довольно далеко от его района. С учётом его возраста найти такую подработку было практически невозможно. Он рано бросил серьёзные занятия учёбой, поэтому у него было много свободного времени, и он смог найти место, где можно работать после школы. Менеджеру, похоже, нравилась его работа, и он даже обещал взять Дэйна в штат после окончания школы. Конечно, Дэйн просто поблагодарил и улыбнулся в ответ.
- Привет, Дэйн. Добро пожаловать.
Менеджер, поприветствовав его и сразу начал давать поручения, как только Дэйн переоделся в униформу.
- Перенеси тот хлеб сюда, разложи котлеты... А, мусорный бак сзади переполнен. Опорожни его тоже...
Он быстро выполнил все поручения, которые обрушились на него одновременно. Менеджер с удовлетворением наблюдал, как работа мгновенно выполняется. Сотрудница, нахмурившись, упрекнула его:
- Может, не стоит так загружать ребёнка? Он выглядит нездоровым.
- Нездоровым? Дэйн? - удивлённо спросил менеджер. Женщина, продолжая серьёзно смотреть на Дэйна, сказала:
- Посмотрите, его лицо краснее обычного. Похоже, у него жар.
- Правда? Тогда нельзя! Если он заразит кого-то вирусом, будет беда!
Сотрудница лишь изумлённо смотрела вслед побледневшему менеджеру, который бросился к Дэйну.
- Человек болен, а ему всё равно…
Она покачала головой, и в этот момент появился посетитель. Женщина с профессиональной улыбкой быстро встала за кассу.
- Добро пожаловать, что я могу вам предложить?
Оставив её, менеджер стал озираться в поисках Дэйна и вскоре обнаружил его за задней дверью.
На этот встревоженный зов Дэйн, выбрасывающий мусор, с недоумением обернулся. Менеджер с бледным лицом быстро приближался к нему. Подойдя ближе, он внимательно осмотрел лицо и тело Дэйна, затем пробормотал:
- И правда, лицо красное, прямо как...
Дэйн нахмурился, не понимая, о чём тот говорит, когда менеджер внезапно протянул руку. Вздрогнув от неожиданности и сжав плечи, Дэйн почувствовал, как менеджер прикоснулся к его лбу, широко раскрыл глаза и поспешно отдёрнул руку.
- Что, что такое? У тебя жар! Ты весь горишь, ты в порядке?
Дэйн моргнул и хотел проверить свой лоб, но вспомнил, что только что имел дело с мусором, и остановился. Менеджер, взмахнув рукой, сказал с искажённым лицом:
- Неважно, просто иди домой. Не приходи на работу, пока не спадёт температура, понял?
В тот момент, когда Дэйн хотел сказать, что совсем не болен, менеджер перебил его:
- А что, если ты заразишь кого-то вирусом? Нас могут засудить! Иди домой сейчас же! Быстро! Быстро!
Из-за настойчивых требований Дэйну пришлось покинуть заведение, словно его выгнали. Он в недоумении оглянулся на ресторан, но дверь демонстративно закрыли прямо перед ним, и больше ничего нельзя было сделать.
Раздражённо пощупав свой лоб, он ощутил лишь небольшой жар, ничего необычного. Ворча, он сел на велосипед и направился домой. Прохладный ветер обдувал его щёки во время езды. Тело постепенно становилось вялым.
Неужели я действительно заболел?
Задумался Дэйн. Тело всё больше наливалось тяжестью. Ему хотелось скорее вернуться домой и отдохнуть. С трудом крутя педали, он наконец увидел свой дом и невольно вздохнул с облегчением.
В отличие от обычного, он не стал принимать душ и просто лёг на диван в той же одежде. Почему-то ему не хотелось даже пошевелить пальцем. Я могу поспать немного и заняться этим после. Всего на минутку, да...
На этом его мысли оборвались. Он погрузился в глубокий сон, даже не осознавая этого.
Дэйн проснулся через несколько часов от ощущения, будто кто-то душит его.
Он с трудом открыл глаза, выпуская мучительный вздох. В темноте он увидел, что кто-то сидит на нём сверху. Дэйн отчаянно моргал, но разглядеть, кто это, было непросто. В темноте был виден лишь смутный силуэт.
Но, в сущности, не требовалось визуального подтверждения. Был только один человек, который мог войти в эту дешёвую квартиру и начать душить спящего Дэйна.
Слёзы рефлекторно навернулись на глаза. Он хотел убрать душащие руки, но не мог пошевелиться. Несколько раз его руки соскальзывали, когда он пытался схватить руки матери.
Сила, с которой она сжимала его горло, была огромной. Словно она вкладывала всю свою энергию в то, чтобы перекрыть дыхание сыну. Дэйн не мог вырваться из этой ужасной хватки.
- Кхх, кхх, - издавая звуки удушья и извиваясь снизу, он услышал слова матери:
- Как, как ты мог так поступить со мной...
Рыдала она. Вслед за дрожащим голосом холодные слёзы упали на лицо Дэйна.
- Как ты мог проявиться омегой, почему это случилось и с тобой тоже
Она разразилась рыданиями, её дыхание было даже более прерывистым, чем у Дэйна.
- Дэйн, дитя моё. Тебе лучше умереть.
Хуууу, раздался пронзительный свист дыхания, похожий на звук флейты. Мать наклонилась и прошептала на ухо сыну, который был на грани удушья:
Это были последние слова матери, которые услышал Дэйн.
Когда Дэйн очнулся после полной потери сознания, его проявление уже завершилось. И жизнь его матери тоже подошла к концу.
Он просто сидел на том самом диване, где только что спал, где мать пыталась задушить его, и смотрел на её тело, висящее на оконной раме с петлёй на шее.
Воцарилось тяжёлое молчание. Грейсон, не моргая, смотрел на Дэйна. Его профиль, с отсутствующим взглядом, направленным на стену, оставался бесстрастным, и невозможно было понять, что он чувствует.
- После её смерти... - снова начал Дэйн, - я впервые встретил своих бабушку и дедушку по матери. Тогда я и узнал, как появился на свет.
По его лицу разлилась горечь. Дэйн глубоко вздохнул, словно ему было тяжело дышать, и нахмурился. Казалось, ему невероятно сложно раскрыть правду - он крепко сжал губы и не мог произнести ни слова. Лишь проведя рукой по лбу и тяжело выдохнув, он наконец признался дрожащим голосом:
- В день, когда у неё была течка, её изнасиловали незнакомцы.
Глаза Грейсона дрогнули. Дэйн продолжил тихим, подавленным голосом:
- Насильников поймали. Но они утверждали, что она сама этого хотела. Суд принял их сторону, потому что у матери была течка. Она настаивала, что это было изнасилование, но её показания отклонили как непоследовательные и ненадёжные. Видимо, из-за течки было неизбежным и то, что её воспоминания были нечёткими, и то, что суд не признал факт изнасилования.
Единственной неоспоримой истиной среди противоречивых утверждений было то, что она была омегой. И находилась в течке.
- Я и сам не знаю, какая версия правдива. Ясно одно: в результате мать забеременела... и родила меня.
«Из-за тебя, если бы только тебя не было...!»
Внезапно в его ушах снова зазвучал пронзительный крик матери, который часто мучил его. Дэйн с горечью спросил:
- Теперь ты понимаешь, почему она так ненавидела меня?
К несчастью, единственный сын был для неё доказательством жестокого насилия, которому она подверглась. Он был её кровью и плотью, поэтому невероятно любимым, но в то же время вызывал воспоминания о мучительном прошлом, становясь ненавистным. Вот почему он вызывал в ней и безграничную любовь, и невыносимую душевную боль...
Узнав правду, Дэйн понял, почему она пыталась убить его. Очевидно, она обезумела, когда узнала, что Дэйн проявился как омега. Наверняка это воскресило её кошмарные воспоминания. И она решила, что её сын пройдёт через то же самое...
- Мои бабушка и дедушка были глубоко верующими людьми, - вспоминал Дэйн безжизненным голосом. - Они не смогли принять дочь, забеременевшую от изнасилования. Мать выгнали, она родила ребёнка одна и провела всю жизнь, злоупотребляя алкоголем.
Его голос рассеялся, сухой и безэмоциональный:
«Я люблю тебя, Дэйн. Моё единственное сокровище, моё драгоценное дитя».
- Кто знает, может, она и любила меня.
«Грязно, как грязно! Ты грязный ублюдок! Я не хотела рожать такого, как ты!»
Самоуничижительная улыбка застыла на его лице.
- Что такое любовь, в конце концов? Она действительно любила меня? Или просто хотела в это верить?
Это был риторический вопрос, не обращённый к Грейсону. Через паузу Дэйн добавил:
Почему она передумала в последний момент и ушла одна?
Из-за ненависти ко мне? Чтобы я испытал тот ад, через который прошла она?
Из-за любви ко мне? Потому что просто не смогла убить меня?
Ответа он никогда не узнает. Она ушла одна. Даже не оставив обычной предсмертной записки.
На этом история заканчивается. Дэйн раскрыл о себе всё. Каким человеком он является и насколько пуст внутри. Что сколько бы любви ни вливалось в него, в конечном счёте она просто бесполезно утекает через огромную дыру в его душе.
- Эшли Миллер ошибается. Ты знаешь, что такое любовь, и умеешь любить. ...Да, ты не такой, как я.
Дэйн с лёгкой улыбкой посмотрел на Грейсона.
- Уверен, ты сможешь найти кого-то, кто умеет любить так же, как ты.
В голове Грейсона загорелась тревожная лампочка. Он поспешно выпалил:
Дэйн отрицал это без малейшего колебания, не давая возможности сказать что-то ещё. Сразу же добавив:
Его слова были краткими, но решительными. Настолько, что невозможно было добавить ни слова. Глядя на потерянно стоящего Грейсона, Дэйн улыбнулся с горькой иронией:
Грейсон по-прежнему не мог произнести ни слова.
Грейсон Миллер уволился из пожарной части.
Слухи распространились быстро, и всего за полдня об этом узнали все в пожарной части.
- Что происходит? Миллер правда уволился?
Взволнованно крикнул удивлённый Диандре. Дэйн, проверявший пожарную машину, чуть не ударил Диандре, который внезапно возник перед ним и закричал. К счастью, он в последний момент сдержался и после вздоха произнёс:
- Я всё пойму, даже если ты будешь говорить спокойно. Я чуть не ударил тебя.
- Ладно, понял. Так что случилось? Ты же знаешь, верно?
На быстро последовавший вопрос Дэйн мельком посмотрел в сторону. Коллеги, услышавшие новости, собрались неподалёку группами и молча ждали ответа. Он снова обратил взгляд на машину и безразлично произнёс:
- Видимо, у него здесь больше нет дел. Какая разница?
От такого простого ответа все присутствующие растерялись. Некоторое время они переглядывались, а затем начали наперебой высказываться:
- Что ты имеешь в виду? Что значит «больше нет дел»?
- Какая разница? Он часть нашей команды! Конечно, это касается всех нас!
- Так Миллер действительно ушёл? Он больше не вернётся сюда?
- Как он мог уйти, даже не попрощавшись с нами...
Дэйн пропустил поток возмущений мимо ушей. Всё равно они скоро успокоятся. Эти парни всегда легко возбуждаются и так же легко остывают. С этой мыслью он продолжил приводить в порядок оборудование, когда краем глаза заметил чьи-то ботинки. Подняв голову, он встретился взглядом с Эзрой.
Дэйн безразлично посмотрел на Эзру, который легко поприветствовал его. В ответ на взгляд, словно говорящий «и ты тоже?», Эзра, казалось, смутился и сказал:
- Нет, это, это не то, то есть, возможно, и то...
Сбивчиво бормоча, Эзра почесал затылок, а затем осторожно начал:
- Ммм... Миллер действительно больше не придёт? А как ты теперь?
Ах, Дэйн расслабил лицо. Его дом сгорел, и всё это время он жил у Грейсона, но теперь, когда Грейсон уволился, всем интересно, где будет жить Дэйн. Эзра, в соответствии со своим обычно заботливым и внимательным характером, задал вопрос, о котором никто другой не подумал. Поскольку Дэйн не ожидал такого вопроса, он был немного удивлён. И в то же время испытал облегчение.
- Я переехал обратно в отель, где жил раньше.
- В отель? Тот самый, где на Миллера напал грабитель?
Удивленно спросил Эзра. Дэйн неопределенно протянул: "Ну..." Место было не самым лучшим, но с учетом имеющихся у Дэйна денег, трудно было найти что-то более подходящее. Однако Эзра думал совершенно иначе:
- Как бы там ни было, там слишком опасно! Может, стоит поискать другой отель...
- Я уже ищу место для постоянного проживания, так что не беспокойся слишком сильно.
Дэйн коротко отмел его беспокойство. Эзра, казалось, хотел сказать что-то еще, но проницательно решил промолчать. Если бы он продолжил настаивать, Дэйн бы определенно рассердился. Ведь Дэйн очень не любил, когда ему надоедали.
- Все равно обидно, что он ушел, даже не попрощавшись, - Эзра вздохнул, словно разговаривая сам с собой.
- Наверное, нет способа попрощаться отдельно? Вряд ли он захочет меня видеть.
Увидев неловкую улыбку Эзры, Дэйн мельком взглянул на него и равнодушно ответил:
- Ты же знаешь его контакты? Можешь позвонить и узнать, как он.
Тут же оживился Эзра. Дэйн небрежно кивнул: "Да". По правде говоря, ему было всё равно. Теперь Грейсон полностью исчез из его жизни.
Как они и договаривались изначально.
Дэйн развернулся с ящиком инструментов в руках. Поставив вещи на место, он обернулся и вдруг почувствовал что-то странное. Остановившись, он медленно осмотрелся, но ничего не изменилось. Осмотрев пожарную часть в одном направлении, он начал осматривать ее в другом, когда внезапно раздался сигнал уведомления на телефоне. Вытащив телефон из кармана и проверив сообщение, он разочарованно выдохнул. Обычный спам.
Дэйн, коротко ворча, удалил спам-сообщение и снова положил телефон в карман.
Прошла неделя. С тех пор от Грейсона не было никаких сообщений. Длинные сообщения, которые тот присылал раньше, тоже прекратились.
Дэйн быстро развернулся и решительно зашагал. С ощущением, что вокруг стало непривычно, слишком тихо.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty