Наглец. Глава 36-40
Когда они закончили есть, было уже около пяти вечера. Примерно через двадцать минут нужно будет будить хозяина и готовиться к вечерней смене. Ивон, проверив настенные часы, перевёл взгляд на Чан Бома, сидевшего напротив, и сказал:
- Если доели, то идите. Я позвоню после работы.
Он встал и начал собирать пустую посуду на поднос, но Чан Бом с непроницаемым лицом сидел, скрестив руки на груди, и не двигался. Видя, что тот не собирается уходить, Ивон, недоуменно склонив голову, убрал со стола. Затем, взяв поднос, он направился к кухне и снова попрощался:
Когда он вошёл на кухню, из подсобки доносился раскатистый храп хозяина. Ивон встал перед большой промышленной раковиной, свалил в неё грязную посуду и надел резиновые перчатки. Он открыл кран, намочил губку и вспенил моющее средство, как вдруг почувствовал за спиной чьё-то присутствие.
Обернувшись, он увидел Чан Бома, стоявшего в дверях кухни. Ивон, моргая, спросил:
Чан Бом пристально посмотрел на губку и грязную посуду в руках Ивона. Затем он подошёл ближе, закатывая рукава рубашки.
Огромное тело, вставшее вплотную за его спиной, толкнуло его, и Ивон ударился подбородком о раковину.
Крепкие руки обвили его с обеих сторон, взяли его руки в перчатках и сделали вид, что трут посуду губкой. Ивон ткнул Чан Бома локтем в бок и понизив голос, сказал:
- Отойдите в сторону. Хозяин скоро проснётся.
- Думаю, он не проснётся, если только ты будешь тихо себя вести, - ответил Чан Бом, глядя на дверь подсобки, откуда доносился мощный храп.
Хозяин и вправду спал так крепко, что Ивону приходилось трясти его, чтобы разбудить. И всё же было тревожно, поэтому Ивон плотно сжал губы и затих.
Хозяин был человеком в возрасте и консервативных взглядов, он и так бы удивился, узнав, что Ивон встречается с Чан Бомом, а если бы он застал их за любовными играми на своей кухне, то был бы немало шокирован. Ивон хотел любой ценой избежать неловкости в отношениях с ним.
Он почувствовал, как Чан Бом сзади уткнулся носом в его макушку и шумно втянул воздух.
- Давно хотел спросить, каким ты шампунем пользуешься? Запах обалденный.
- Сегодня я воспользовался тем, что был у вас дома, - кое-как ответил Ивон, прислушиваясь к храпу хозяина.
Он не то что не помогал с посудой, а только мешал, теребя его руки, и от этого Ивон всё больше хмурился.
Чан Бом, после макушки, коснулся кончиком носа его затылка и кожи за ухом и пробормотал.
- Правда? Тогда это просто твой запах?
Это явно был комплимент, но Ивон не слишком обрадовался. Он не хотел делать замечание, боясь показаться слишком чувствительным, но решил, что один раз всё же стоит это прояснить.
- Не говорите постоянно, что от меня пахнет.
- А что мне делать, если пахнет?
- Те же слова можно сказать и по-хорошему.
- По-хорошему? И как же мне это сказать?
Ивон от досады, сам того не осознавая, крикнул:
На это Чан Бом, что случалось редко, громко рассмеялся. Коротко рассмеявшись, он склонил голову, поцеловал Ивона в щёку и, словно нарочно, прошептал самым нежным голосом:
От низкого, нежного голоса, щекочущего ухо, Ивон вздрогнул и напряг плечи. Но ему всё равно было приятно, поэтому, словно не в силах сопротивляться, он осторожно повернул голову и встретился губами с Чан Бомом, который осыпал его щёку поцелуями. Послушно приоткрыв губы, Ивон подумал: «Надо было почистить зубы сразу после еды».
Он и представить не мог, что придётся заниматься таким на работе. У Чан Бома же, наоборот, во рту было свежо, словно он только что пожевал жвачку. Он выглядел так, будто с самого начала пришёл сюда именно с этой целью.
Чан Бом ловким движением снял с Ивона резиновые перчатки. Ивон, стоя спиной к раковине, из которой вовсю лилась вода, обвил руками широкие плечи Чан Бома. Тот наклонился, опёршись обеими руками о края раковины, чтобы сравняться ростом с Ивоном, и ответил ему глубоким поцелуем.
Их губы стали влажными, и сквозь соприкасающиеся бёдра он почувствовал, как тот возбуждается. Чан Бом внезапно отстранился с искажённым лицом.
- Здесь есть что-то вроде кладовки?
От вопроса с очевидным намерением Ивон смутился, опустил голову и принялся теребить пальцы.
Что-то похожее на кладовку было, но он не мог заниматься непристойностями там, где хранились продукты для клиентов. А туалет был общим с соседним заведением, так что в любой момент мог кто-нибудь ворваться.
Ивон, поколебавшись, покачал головой.
Чан Бом отступил в сторону и снова опёрся о раковину. Судя по тому, как он, наклонившись, бормотал себе под нос государственный гимн, он ждал, пока спадёт эрекция.
Ивон высунул голову из кухни и бросил взгляд на часы, висевшие на стене в зале. До того времени, как нужно было будить хозяина, оставалось около пятнадцати минут.
Если и делать это, то нужно торопиться.
Как только эта мысль пришла ему в голову, Ивон без промедления расстегнул ремень Чан Бома. Тот торопливо схватил его руку, которая без колебаний расстегнула пряжку его брюк и потянула вниз молнию.
- Хозяин проспит ещё минут пятнадцать. Я просто быстро сделаю это рукой.
Всё равно в таком состоянии он домой не уйдёт. Было ясно, что само по себе оно не спадёт, пока он не кончит.
Чан Бом на мгновение засомневался, крепко зажмурив глаза, а затем отпустил его руку. Как только хватка огромной ладони ослабла, Ивон поспешно стянул его нижнее бельё и высвободил большой член.
Хоть он и был твёрдым, кожа была сухой, и ему показалось, что будет больно, если тереть просто так. Ивон машинально огляделся по сторонам и заметил растительное масло, которое использовал для приготовления яичницы.
С едой баловаться нельзя. Но другого выбора не было.
Ивон со странным чувством вины на лице выдавил масло на ладонь. Потерев ладони друг о друга, чтобы как следует их смочить, он обхватил член Чан Бома. Когда он начал водить рукой вверх-вниз по члену, который с трудом помещался в его немаленькой ладони, Чан Бом издал тяжёлый стон.
- ...Не издавайте странных звуков, - пробормотал Ивон, всё ещё прислушиваясь к храпу, доносившемуся из задней комнаты.
Тихий разговор, может, и остался бы незамеченным, но, услышав незнакомый шум, хозяин мог тут же проснуться.
От этого было не по себе, нужно заканчивать быстрее. Ивон сжал член в руке сильнее и начал энергично двигать рукой. Член мгновенно набух, став огромным. Чан Бом так сильно вцепился в край раковины, что на тыльной стороне его ладоней вздулись толстые вены.
Ивон с некоторым удивлением смотрел на Чан Бома, который, чтобы заглушить стоны, закусил губу и лишь глухо постанывал.
Ему больше нравится заниматься этим не дома?
Ведь когда они были вместе в постели, у него было лишь томное и довольное выражение лица, он даже казался расслабленным. Но сейчас его лицо, покрасневшее до багрового оттенка, выражало такое удовольствие, что он, казалось, не мог себя контролировать.
Член, который раньше казался ему отвратительным, больше не вызывал неприязни. Наоборот, одно лишь прикосновение к нему возбуждало настолько, что у него самого начинало приятно ныть в пояснице.
Ивон ускорил движения руки и нежно поцеловал Чан Бома в губы. Чан Бом резко схватил руку Ивона и низко простонал.
Кажется, он почему-то уже был на грани. Чан Бом крепко сжал обе его руки, чтобы Ивон не мог пошевелиться, а другой рукой пошарил в заднем кармане брюк. Вскоре он нашёл бумажник, открыл его и достал презерватив. В тот же миг Ивон по непонятной причине нахмурился.
Он носит презерватив в бумажнике?
Хотя прошлой ночью он ни разу им не воспользовался. При мысли о том, что это, вероятно, осталось после кого-то другого, в нём внезапно вспыхнул гнев.
И тут он вспомнил, что это тот самый человек, который говорил, что, может, и нельзя любить того, с кем не встречаешься, но спать с ним - нормально.
Наблюдая, как Чан Бом зубами разрывает упаковку презерватива и одной рукой ловко надевает его на член, Ивон становился всё более угрюмым. Не обращая на это внимания, Чан Бом заставил Ивона снова взяться за член в презервативе и начал двигать бёдрами ему в ладонь. Лицо его выражало экстаз.
Когда он спит с другими, ему так же хорошо?
Кто бы это ни был, они наверняка были намного опытнее Ивона, для которого это было впервые, так что, конечно, ему было лучше.
Ивон внезапно охладел, расслабил руку и просто «одолжил» её. Чан Бом схватил его руку и двигал ею как ему было угодно, так что рука Ивона безвольно болталась.
Вскоре кончик презерватива наполнился спермой Чан Бома. Ивон выдернул руку, которую больно сжимала сильная ладонь, отстраняясь от подёргивающегося в эякуляции члена. Чан Бом с довольным видом поцеловал Ивона в щёку.
- А ты, оказывается, горячая штучка. Я думал, ты ни за что не согласишься на такое снаружи.
Он выглядел очень довольным. Ивон угрюмо посмотрел на Чан Бома и спросил прямо.
- Со сколькими вы спали до меня?
Он был немолод, а значит, и опытен, но то, как он при каждом удобном случае демонстрировал свою искушённость, ужасно раздражало. Было неприятно от мысли, что наверняка существовала целая куча людей, доставлявших ему гораздо большее удовольствие, чем Ивон.
Чан Бом, словно услышав нелепый вопрос, хмыкнул и нагло ответил:
- А ты помнишь, сколько тарелок риса съел за всю свою жизнь?
Он ожидал подобного ответа, но услышать его вживую было шоком. Ивон, не отводя свирепого взгляда, выпалил:
Это означало, что он был весьма активен. Несмотря на то, что Ивон открыто выражал своё осуждение, Чан Бом и глазом не моргнул, безразлично пробормотав:
- С чего это ты вдруг ревнуешь?
Внезапно задетый за живое, Ивон вздрогнул, резко отвернулся и проворчал себе под нос: «И почему он такой догадливый?»
Из-за Чан Бома, который по одному ругательству прочитал все его мысли, Ивон не смог больше спорить и лишь беззвучно кипел от злости. Конечно, ему было неловко, но, кроме того, он когда-то подслушал, как Хёджин, постоянная клиентка мясного ресторана, говорила своей подруге, что нет ничего более жалкого на свете, чем ревнивый мужчина.
Чан Бом окинул взглядом свой пах и равнодушно произнес:
- Я пойду разберусь с этим и вернусь.
Ивон посмотрел на спину удаляющегося в сторону туалета Чан Бома, легко вздохнул и снова принялся мыть посуду.
Когда действительно пришло время будить хозяина, Чан Бом накинул пиджак, который оставил на стуле у стола с грилем, и сказал:
- Раз уж тебя всё равно уволили, не ищи другую работу в круглосуточном магазине.
На самом деле Ивон прекрасно понимал и причину, по которой тот был рад его увольнению, и значение слов о том, что он возьмёт на себя ответственность. Чан Бом хотел, чтобы Ивон уделял ему время. А время, как и деньги, было для Ивона дефицитным ресурсом.
Выражение лица Ивона стало суровым, и он ответил:
- Эй. Ты не умрёшь, если бросишь эту никчёмную работу, - с досадой добавил Чан Бом. - Неужели я позволю тебе и твоей семье голодать?
От этих слов лицо Ивона напряглось ещё сильнее.
Не от злости или задетого самолюбия. Скорее, ему было совестно. Ему было достаточно одного лишь долга, и было стыдно за своё положение, в котором даже для отношений с ним приходилось принимать его помощь. Он чувствовал, что если сейчас не проявит твёрдость, то и впрямь бросит всю работу и захочет беззаботно наслаждаться романом.
- Но я же не могу просить аджосси кормить всю мою семью.
Тон получился более резким, чем он намеревался, что его немного удивило, но Ивон всё же твёрдо закончил начатую фразу:
- Такого даже семья сделать не может.
Ивон не хотел повторять ошибку своей матери.
Мать, которой приходилось ухаживать за больным отцом и одновременно растить двух сыновей, с какого-то момента стала полагаться на своих братьев и сестёр. Оглядываясь назад, он предполагал, что это началось после смерти родителей отца, которые хоть немного, но помогали каждый месяц с больничными счетами. Его мать была из довольно состоятельной семьи, и её братья и сёстры тоже жили в достатке.
Однако дяди и тёти, которые поначалу охотно протягивали руку помощи, со временем стали для его матери дальше, чем чужие люди. Сейчас они не виделись даже по праздникам.
Ивон тогда тоже не понимал причины. Он узнал об этом, случайно встретив на университетском кампусе своего ровесника-кузена, который едва не прошёл мимо, не узнав. Его отец, который приходился Ивону дядей, хотел и дальше помогать «тёте Сольхве», но его жена, тётя Ивона, по-видимому, считала это большим бременем.
«Я тоже был маленький и плохо помню, но тогда мои родители часто ссорились из-за денег, которые одалживали тёте. Так что скажи хёну Чонмину, чтобы он не слишком обижался, и давайте будем поддерживать связь».
Позже он узнал, что, когда Чонмин нашёл стабильную работу и их семейное положение более-менее наладилось, дядя пытался восстановить отношения с его матерью.
Вот только Чонмин, который ещё будучи подростком-старшеклассником ходил с матерью просить помощи у дядей и тётей и видел, как перед ними поочерёдно захлопывали двери, видимо, почувствовал себя преданным и с тех пор продолжал относиться к ним с неловкостью.
Именно тогда Ивон усвоил, что за любую помощь нужно быть благодарным, но никогда нельзя на неё полагаться.
Более того, по сравнению с родственниками, Чан Бом был для Ивона совершенно чужим человеком. И тем не менее, он погасил долг перед «Хесоном» и возместил ущерб за погром в ресторане. Ивон инстинктивно чувствовал, что уже получил от Чан Бома слишком много помощи. Настанет день, когда он непременно пожалеет об этом.
Поскольку он упрямо молчал, Чан Бом глубоко вздохнул и заявил:
- Я сегодня оплатил больничные счета Чонмина.
Ивон широко раскрыл глаза и резко поднял голову. Пока он, растерявшись, не мог вымолвить ни слова, Чан Бом своевольно продолжил:
- И впредь больничные счета буду оплачивать я.
Голос невольно повысился, и Ивон тут же замолчал. Нужно было не горячиться, а спокойно убедить его и отказаться. Ивон не хотел, чтобы Чан Бом от него отвернулся, как когда-то родственники отвернулись от его матери.
Пока он, переводя дыхание, подбирал слова, Чан Бом присел на край стола, чтобы их глаза оказались на одном уровне.
На этот низкий, нежный голос Ивон, сам того не осознавая, встретился взглядом с Чан Бомом, широко раскрыв глаза. Он был немного удивлён, потому что Чан Бом впервые назвал его по имени, а не «эй» или «ты». Отчего-то стало даже как-то неловко. Чан Бом продолжил мягким голосом:
- Я делаю ровно столько, сколько хочу. Поэтому, когда я говорю, что даю, - просто бери.
Казалось, на этот раз он твёрдо решил разобраться с раздражающей привычкой Ивона всегда и во всём сначала отказываться. Почувствовав себя так, словно его отчитывают, он неловко принялся теребить мочку уха и робко опустил голову, но Чан Бом настойчиво ловил его взгляд.
- Я знаю, что тебе неловко. Я не заставляю тебя принимать всё безоговорочно. Но раз я прилагаю столько усилий, ты тоже должен пойти на уступки. Если ты будешь так работать, когда мы вообще будем видеться? Ты что, не собираешься со мной встречаться?
- Собираюсь… - поспешно ответил Ивон, нервно почесывая руку, опасаясь снова услышать от Чан Бома «давай закончим».
Чан Бом, впиваясь пронзительным взглядом в поникшее лицо Ивона, отрезал:
- Тогда позволь мне самому разбираться с больничными счетами. Если уж совсем будет невмоготу, потом скажешь этому Чонмину, чтобы он мне всё вернул.
Ивон больше не упрямился и кивнул. Но всё же он должен был сказать то, что хотел.
- Но ночную подработку я всё же хочу продолжить. Мне нужны деньги на жизнь, и, думая о маме и Хэджу, нужно делать сбережения. Может, я отдохну недельку, мы будем часто видеться, а потом я снова начну работать?
Целый месяц? За последние два года он ни разу так долго не бездельничал, это было так непривычно.
Но раз уж Чан Бом выиграл ему время, оплатив больничные счета Чонмина, у него появилась возможность уступить. Когда Ивон неохотно кивнул, Чан Бом тоже согласился, с крайне недовольным видом потирая лоб.
Чувствуя вину за то, что он возлюбленный, на которого уходят деньги и с которым трудно встретиться, Ивон посмотрел на Чан Бома влажными глазами. Желая хоть как-то поднять ему настроение, он чмокнул его в щёку, и, к его радости, попытка увенчалась успехом - Чан Бом добродушно улыбнулся своим красивым лицом.
- Знаешь, я заметил, каждый раз, когда ты пытаешься взять надо мной верх, ты обязательно начинаешь мило кокетничать.
Что?.. До сих пор каждый раз, когда он ссорился с Чан Бомом, он не то что не кокетничал, а страшно злился, так что он совершенно не понял, о чём тот говорит. Так или иначе, настроение Чан Бома, казалось, полностью улучшилось, и Ивон тоже хихикнул. Затем Чан Бом пробормотал что-то непонятное:
- Да уж, все эти красавчики думают, что если они поцелуют, то мы тут же перестанем злиться, а если обнимут, то мы сделаем всё, что они попросят.
Чан Бом встал со стола, на краю которого сидел.
- Когда закончишь работать, позвони. Давай сегодня выпьем.
Это было как раз то свидание, которое могло понравиться им обоим - и Ивону, и мужчине, которому было за тридцать. Чан Бом взъерошил волосы на макушке Ивона и покинул заведение.
В это же время мать Ивона, Юн Сольхва, была погружена в глубокие раздумья.
Сегодня Сольхва снова пришла в больницу, чтобы дать Чонмину питательную смесь. Чтобы сократить расходы на лечение и уход, она сама вводила питательную смесь через гастростомическую трубку, и это было такой же неотъемлемой частью её дня, как и забота о Хэджу.
Иногда Ивон подменял её в свои выходные, но и у него силы были не бесконечны. Больше всего Сольхва переживала из-за того, что Ивон, как ей казалось, упускал все те впечатления, которые должен был получать в своём возрасте.
Не только свидания или путешествия, но и такие вещи, как мечты о будущем. Она чувствовала вину и перед Чонмином, но он, будучи старшим сыном, вселял в нее надежду, в то время как Ивон вызывал лишь щемящую жалость.
Пока она отрешённо смотрела на Чонмина, Хэджу с беспокойством на лице взяла её за руку и потрясла.
- Бабушка, тебе грустно? Тот аджосси просил денег?
Она говорила о Боме, который приходил навестить Чонмина. Судя по вопросу, Хэджу, похоже, помнила, как побледнело лицо бабушки в тот день, когда Ку Минги пришёл навестить Чонмина с корзиной фруктов.
Сольхва мысленно ахнула, поняв, что ненароком заставила Хэджу волноваться. Она тут же обняла внучку и мягко улыбнулась.
- Нет, что ты. Этот аджосси - друг твоего папы и твоего дяди.
Этого Сольхва и сама не знала. Раньше она так думала.
Сольхва помнила Бома, которого около семнадцати лет назад Чонмин привёл домой, представив как одноклассника. Бом, такой же высокий, как Чонмин, несмотря на своё поразительно красивое лицо, отнюдь не выглядел образцовым учеником. Но она решила, что раз он друг Чонмина, то, должно быть, хороший мальчик. Какая самонадеянность.
Когда она внимательнее присмотрелась к Бому, пока кормила его завтраком у них дома, то поняла, что он во многих отношениях опасный человек.
Подумать только, ему отрезали палец в драке с бандитом.
От одной мысли о том, что Ивон, находясь рядом с Бомом, может оказаться втянутым во что-то подобное, у неё темнело в глазах. Она изо всех сил старалась смотреть на него без предубеждения, потому что он нравился Ивону, но у неё никак не получалось. То, что он мужчина, она могла принять, но драчуна - никогда.
Именно поэтому днём, когда Бом пришёл навестить Чонмина, она предложила ему выпить чаю. Сольхва оставила Хэджу ненадолго в палате, а сама в комнате отдыха, подавая Бому чай, сказала прямо:
«Бом-а. Я знаю, что ты хороший парень. И я тебе за многое благодарна. Но я беспокоюсь, что Ивон так часто с тобой видится».
Бом, как и за завтраком, ответил спокойно, с непроницаемым выражением лица, по которому невозможно было прочесть ни единой мысли. Если даже Сольхва, которой было далеко за шестьдесят, с трудом могла угадать, что у него на уме, то что уж говорить об Ивоне. И в этом была вторая причина, почему Бом был опасен.
Для такого опытного мужчины, как он, обвести вокруг пальца двадцатидвухлетнего парня было проще простого. Ивон уже один раз устроил истерику с рыданиями из-за Бома.
Честно говоря, Сольхва была немало удивлена, когда Ивон, проливая крупные слёзы, сказал, что Бом его бросил.
Ивон всегда любил только свою семью. У него было много друзей благодаря хорошим отношениям со сверстниками, но он редко расстраивался, если с кем-то ссорился или их пути расходились. Он даже не особо интересовался, почему они перестали общаться с родственниками. Но против Бома Ивон был совершенно беспомощен.
Когда Бом приходил к ним домой, Ивон не сводил с него глаз. Делая вид, что это не так, он ловил каждое его слово. Единственным человеком, которого Ивон так же сильно любил и к которому тянулся, был его родной брат Чонмин.
Поэтому она не могла не волноваться ещё больше.
Так или иначе, раз Бом сказал, что понимает её, значит, с ним можно было договориться.
«Дело в том, что Ивон очень к тебе привязался и хочет продолжать встречаться. Поэтому, хоть это и бессовестная просьба, не мог бы ты больше с ним не встречаться? Даже если он сам будет просить об этом».
К счастью, или нет, но Бом, казалось, был равнодушен к Ивону.
Сердце сжималось от мысли, что Ивон снова будет горько плакать из-за того, что Бом его бросил, но ничего не поделаешь. Было очевидно, что в будущем слёз будет ещё больше, так что лучше было покончить с этим сейчас.
Но это было лишь на мгновение. Бом, который, как она думала, должен был учтиво кивнуть, выдал ответ, подобный грому среди ясного неба.
«...Что?» - переспросила Сольхва, широко раскрыв глаза. Когда это они успели?
Она знала только, что у них взаимная симпатия, но и подумать не могла, что дело дойдёт до отношений. Она так надеялась, что Бом отступит, прежде чем это произойдёт.
Пока она стояла, потеряв дар речи, с обеспокоенным выражением лица, Бом безразличным тоном добавил:
«Я понимаю, почему вы беспокоитесь. Мы не будем долго встречаться. С самого начала я этого не планировал, просто так вышло, потому что мы часто виделись».
Судя по его словам, казалось, будто Бом встречается с Ивоном только потому, что тот его сильно упрашивал. И действительно, Ивон только с виду был покладистым, но если начинал упрямиться, его никто не мог сломить. Хотя она не понимала, зачем он ввязался в отношения с мужчиной, с которым ему было не справиться.
«Ну. Разве такой парень, как он, будет долго любить такого, как я?»
Наверное, сейчас Ивону он нравился потому, что на него можно было положиться, как на Чонмина.
Слова Бома её немного успокоили, но она всё равно чувствовала неловкость. Ивон не был непостоянным. Будь то вещь или хобби, если ему что-то нравилось, то это было до конца. Вряд ли с людьми было иначе.
Но раз уж они решили встречаться, ей оставалось только наблюдать. Нельзя же было привязать взрослого сына к дому, чтобы запретить ему встречаться. Оставалось лишь надеяться, что Бом сдержит своё обещание не встречаться с Ивоном долго.
Сольхва погладила Хэджу по спине и спустя долгое время ответила:
- Да, бабушка так думает. Наверное, поэтому он и нравится дяде.
- А мне тот аджосси не очень. У него страшное лицо.
Сольхва тихонько рассмеялась, потому что Хэджу, надувшись, выглядела очень мило.
- Но ты всё равно будь с ним вежлива, Хэджу-я.
Хотя сама она, казалось, больше не сможет непринуждённо с ним общаться.
Особенно её задели его последние самоуничижительные слова.
В итоге получилось так, что она, приводя кучу оправданий, сказала Бому, что её второй сын слишком хорош для него и она ни за что его не отдаст, и от этого ей было стыдно.
Чан Бом, который предложил выпить после работы, повёл Ивона в ресторанчик с супом сундэгук (суп с кровяной колбасой) недалеко от его дома.
Хоть это и было недалеко от дома, это был район, куда он редко заходил, поэтому дорога была незнакомой. Но вывеска ресторанчика показалась ему странно знакомой.
Кажется, я бывал здесь с хёном.
Если это было в то время, когда мать была занята уходом за отцом и не могла готовить, тогда Ивону было где-то восемь-десять лет. И Чонмин наверняка приводил его сюда только днём, а такие заведения вечером в основном торгуют алкоголем, поэтому атмосфера была совсем другой. Поэтому, пока он сомневался, то ли это место из его воспоминаний, Чан Бом указал на вывеску и сказал:
- Мы с твоим хёном часто сюда ходили.
Похоже, это было любимое заведение Чонмина. Ивон, обрадовавшись, словно зачарованный, вошёл внутрь.
Перед ним предстала знакомая и в то же время незнакомая картина. В его воспоминаниях это было заведение, где было много семей с детьми, и оно было наполнено шумом его сверстников. Сейчас же здесь сидели клиенты среднего и старшего возраста с уже подвыпившими лицами. Благодаря этому все выглядели оживлёнными, но, поскольку было поздно, людей было немного, и было относительно тихо.
Ивон сел напротив Чан Бома, который привычно занял место за пустым столиком, и спросил:
- Если вы ходили сюда с хёном, значит, вы были старшеклассниками.
Ивон с немного ошеломлённым видом пробормотал:
Прийти выпить со своим парнем в место, которое он посещал в детстве, - это вызывало особые чувства. Он внезапно почувствовал себя невероятно взрослым. Точно такое же чувство он испытал, когда впервые стал совершеннолетним и побежал с друзьями в бар.
Почему-то от этих слов Ивона Чан Бом вздрогнул. Ивон, невольно посмотрев на него, снова открыл рот, охваченный тем же свежим впечатлением:
- Кстати, аджосси, вы и правда очень старый.
Это не было комплиментом. Просто констатация факта. Но раз уж он поблагодарил, не было нужды отказываться, поэтому Ивон просто кивнул. Чан Бом, словно поражённый, закатил глаза к потолку, а затем заказал на кухне суп сундэгук, сульгук (суп с мясом и овощами) и, разумеется, алкоголь.
Сначала принесли алкоголь. Ивон, держа рюмку обеими руками, принял напиток, налитый Чан Бомом.
- Я так давно не был в таком месте в качестве гостя.
Чан Бом не передал Ивону бутылку, а продолжил наливать себе и спокойно ответил:
- А что ты делаешь по выходным? С друзьями не встречаешься, не выпиваешь?
И правда, он не знал, куда делись все те многочисленные друзья, что были у него в старшей школе и университете.
Он просто жил, не имея ни минуты свободного времени, а когда однажды очнулся, их всех уже не было рядом. Было естественно, что отношения с друзьями, которых он не видел два года, сошли на нет.
Конечно, можно было бы снова связаться с ними, когда появится время, но на самом деле Ивон скучал не по друзьям. Он скучал по той обычной жизни, которую разделял с ними. С таким бесчувственным характером не стоило и жаловаться, что люди так быстро от него отдалились.
И всё же ему стало немного жаль себя, и он с унылым видом поднял рюмку. Чан Бом чокнулся с ним своей.
- Да? Ну что ж, придётся мне развлекать тебя каждый день.
Внезапно Ивону показалось, что этого вполне достаточно, и он хихикнул.
В хорошем настроении он залпом осушил рюмку, и в тот же миг пищевод обожгло огнём. Ивон кашлянул и схватился за горло. Он так давно не пил, что даже забыл вкус алкоголя. По правде говоря, он и раньше его не особо любил. Ему нравилась лишь сама атмосфера застолий.
Пока он долго кашлял, Чан Бом поднялся со стула и похлопал его по спине.
- Эй, подожди, пока не принесут закуску, пей медленно. За тобой кто-то гонится?
Ивон, с навернувшимися от кашля слезами, посмотрел на рюмку Чан Бома, в которой ничуть не убавилось, и проворчал:
- Можно же вызвать «трезвого водителя».
Хотя в этом районе было сложно найти водителя. Он хорошо это знал, потому что и сам вызывал их по просьбе клиентов в ресторане, и даже подрабатывал подменным водителем. Если не повезёт, можно было прождать и пару часов.
И всё же, это была их первая совместная выпивка как пары, и ему не хотелось пить в одиночестве. Когда Ивон надулся и уставился на него, Чан Бом, дёрнув уголком рта, поднял рюмку.
Чан Бом осушил рюмку, и тут принесли закуску. Чан Бом, помешивая суп в котелке, внезапно сказал:
- Я сегодня был в больнице у твоего хёна, встретил твою маму и немного поговорил с ней.
Ивону вдруг вспомнилось подавленное выражение лица Чан Бома в ресторане. Он предположил, что разговор был не из приятных.
Кхм. Ивон сморщил нос и подавил стон.
Он не собирался скрывать это от матери, но хотел сообщить новость осторожно. И было из-за чего: когда мать узнала лишь о том, что Ивону нравится Чан Бом, она, задыхаясь, опустилась на пол в гостиной.
- Конечно, ей это не понравилось.
Представив, как мать, пошатываясь, хватается за шею, Ивон поторопил его с объяснениями. Чан Бом, наполняя пустую рюмку, ответил ровным, безразличным голосом:
- Попросила меня отказать тебе, даже если ты сам будешь настаивать на встрече.
Чан Бом запрокинул голову и залпом выпил. Ивон дождался, пока тот поставит рюмку, и переспросил:
Чан Бом криво усмехнулся, приподняв правую бровь. Это было выражение лица человека, который собирается солгать.
- Сказал, что буду встречаться с вашим сыном, пока он меня не бросит.
Значит, ответил, что расстанется. Подумал Ивон. Даже если не так, было ясно, что он об этом подумывает.
Прошёл всего один день с тех пор, как они решили встречаться, а Чан Бом уже проявлял непостоянство. Тем не менее Ивон не злился, а наоборот, чувствовал к нему жалость.
Ему, должно быть, было обидно. Если бы Ивон услышал что-то подобное от семьи своего партнёра, он бы точно расстроился. А у Чан Бома и семьи-то не было, которая могла бы ему такое сказать.
Ивон, всё ещё хмурясь, решительно сказал Чан Бому:
Услышав это, Чан Бом не выказал Ивону никакой обиды. Будь он верен своему обычному характеру, он бы уже давно объявил о разрыве, назвав это подлым и грязным, но он этого не сделал, и это было мило с его стороны.
Поэтому такую маленькую ложь можно было запросто простить.
- Аджосси, вы так и думайте, что будете встречаться со мной, пока я вас не брошу.
В таком случае, по сути, им и не придётся расставаться.
Чан Бом, поднося рюмку к губам, застыл с недоуменным выражением лица.
- Это значит, что ты меня когда-нибудь бросишь?
- Никогда не знаешь, как жизнь повернётся.
Конечно, он так не думал. Это была лишь неловкая попытка подыграть лжи Чан Бома, которая вырвалась случайно. Тем не менее Чан Бом усмехнулся и, казалось, с удовольствием пробормотал:
- Надо же, и меня когда-то похвалили.
Ивон ободряюще похлопал Чан Бома по широкому плечу.
Незаметно наступила глубокая ночь, и сундэгук, и сульгук закончились.
Рядом с пустыми горшочками и котелком стояли всего две бутылки соджу. Несмотря на это, лицо Ивона горело, как у сильно пьяного человека. Это было из-за того, что он давно не пил, и к тому же температура тела поднялась от жара обогревателя. К тому же он так оживлённо и без умолку болтал, что даже запыхался.
Чан Бом с удивлением пристально смотрел на такого Ивона, а затем внезапно прервал его болтовню.
Только тогда Ивон резко пришёл в себя.
Похоже, он и вправду был пьян, как и сказал Чан Бом. В то же время Чан Бом, который после первых двух рюмок больше не притрагивался к алкоголю, выглядел совершенно трезвым. Ивон приложил к щекам относительно холодные ладони, чтобы остудить лицо, и подумал:
Я говорил что-то странное? Вроде бы нет.
Выражение лица Чан Бома скорее говорило: «Впервые в жизни вижу такого болтливого парня».
Чан Бом посмотрел на наручные часы и сказал:
- Когда ты пьяный, ты очень милый. Давай пить почаще.
Затем он поднял взгляд от часов.
Посмотрев на настенные часы, он увидел, что уже было немного за полночь. Ивон с сожалением на лице немного подумал и покачал головой.
Если бы мать, которая уже знала, что Ивон решил встречаться с Чан Бомом, узнала, что он ещё и не ночует дома, она бы точно не сомкнула глаз всю ночь. Если бы он знал, что так получится, то пожаловался бы матери на увольнение из магазина на день позже.
Чан Бом с невозмутимым лицом встал из-за стола и сухо ответил:
Пока Чан Бом расплачивался на кассе, Ивон достал телефон. Там были три пропущенных звонка, которых он даже не заметил, и текстовые сообщения.
[Ты ужинаешь с другом и потом домой?] 23:36
Ивон на мгновение замешкался с ответом. Лучше уж сказать честно.
[Но трезвый водитель может опоздать] 00:07
Судя по тому, что ответ пришёл сразу, она, похоже, всё это время не спала и ждала.
Когда Чан Бом, расплатившись и вернувшись к столу, накинул снятый пиджак, Ивон тоже собрался вставать. Но Чан Бом взъерошил волосы на макушке Ивона и сказал:
- Я вызову водителя и покурю, подожди немного.
Ивон послушно кивнул и снова сел.
Наверное, найти водителя будет непросто, так что, похоже, это займёт довольно много времени. Если что, Ивон мог бы и пешком дойти до дома, а вот Чан Бому пришлось бы брать такси. Машина была оставлена на ближайшей общественной парковке, так что плата за стоянку будет небольшой, но возвращаться за ней на следующий день - та ещё морока.
Не надо было мне уговаривать его выпить. Похоже, он и не особо-то любит алкоголь.
Он сам предложил выпить, поэтому Ивон, естественно, подумал, что тот любит выпивку, и настоял, но всё оказалось не так.
Ивон рассеянно смотрел на спину уходящего из ресторана Чан Бома.
Прежде чем дверь, которую открыл Чан Бом, успела закрыться, вошли новые посетители. Человек, стоявший посредине троицы, показался ему знакомым.
Это не тот тип, что доставал хёна Джунёна?
Хулиган, который заставлял Чхве Джунёна, его коллегу по круглосуточному магазину, платить за его покупки.
Он запомнил его, потому что тот наступил ему на ногу и порвал кроссовок. Да и одет он был похоже. Однако сегодня, вместо девушки, которая, казалось, была его возлюбленной, его сопровождали два крупных мужчины, словно телохранители.
Парень, похоже, тоже узнал Ивона, потому что, как только их взгляды встретились, он издал узнающий возглас.
Ивон широко раскрытыми глазами смотрел на мужчину, который в сопровождении двух амбалов шёл прямо к нему. Вскоре мужчина остановился у стола, за которым сидел Ивон, и с кривой улыбкой, в которой не скрывалась враждебность, сказал:
- Рад тебя видеть в таком месте. Помнишь меня?
Что он тогда мне сказал? Что-то в духе «если ещё раз где-нибудь попадёшься, я тебе устрою, так что лучше прячься». Ивон внезапно нахмурился.
И что я ему сделал, что он ко мне лезет?
Он всего лишь сказал, что не может продать в долг. И это даже было не его правило.
Наоборот, это Ивону было что спросить с этого парня.
- Лучше верните деньги за кроссовки. Из-за того, что вы на них наступили, я больше не могу их носить.
На самом деле они были просто настолько старыми, что уже отжили своё, но раз уж парень сам нарывался, Ивон сказал это из вредности. К тому же, ему не нравилось, что тот издевается над Чхве Джунёном.
При этих словах улыбка мигом исчезла с лица парня, и он грозно нахмурился.
- Говорят же, как выглядит, так себя и ведёт. Чертовски наглый.
- Если не собираетесь платить за кроссовки, просто уходите.
В прошлый раз он тоже что-то говорил про его смазливую мордашку, Ивон не понимал, почему тот всё время цепляется к его внешности. На взгляд Ивона, этот парень выглядел куда более злобным, чем он сам.
Ивона учили не вмешиваться в чужие дела, но он не мог сдержаться. В конце концов, он добавил:
- И прекратите разыскивать хёна Джунёна и доставать его.
Он не знал всех подробностей, но, судя по их разговору, можно было предположить, что этот парень издевался над Чхве Джунёном не только в старшей школе, но и, похоже, разыскивал его даже после выпуска.
В районе, где все местные, знают друг друга через одно рукопожатие, так что новость могла разлететься после пары звонков. И то, что он всё равно его не нашёл, означало, что Чхве Джунён довольно усердно от него скрывался. Наверное, он и сейчас скрывается.
Как и ожидалось, мужчина, словно обрадовавшись удобному случаю, с оживлением спросил Ивона:
- Я как раз хотел узнать, что с этим ублюдком, он уволился из магазина и снова залёг на дно. Ты же знаешь номер Чхве Джунёна?
Вот почему он ненавидел хулиганов. Мелочные, трусливые, да к тому же ещё и настырные. Ивон свирепо посмотрел на него и ответил:
- Ха. Ты посмотри на глаза этого ублюдка?
Здоровяк, стоявший справа от парня, ткнул пальцем в висок Ивона и толкнул его голову. От толчка голова Ивона повернулась, и только тогда он увидел входящего в закусочную Чан Бома и мысленно ахнул. Он тут же забеспокоился.
Здоровяк справа, совершенно не подозревая, что его ждёт, возбуждённо затараторил:
- Нынешняя молодёжь совсем без манер. Эй, ублюдок, когда старший спрашивает, надо отвечать. Тебя родители не учили?
- Вам весело пугать других? Мне ни капельки не страшно, это просто по-детски, - торопливо заговорил Ивон, пока тот продолжал тыкать его в голову. Он не хотел снова пережить ту драку, что была в мясном ресторане.
- Просто уходите. Не хочу больше разговаривать с гопниками.
Тут же здоровяк справа скривился в злобной гримасе и замахнулся. Ивон лишь с тревогой смотрел на Чан Бома, который уже стоял за спинами троих хулиганов, словно огромная стена.
- Этого сучёныша надо проучить..!
- Так кого, говоришь, надо проучить? - Чан Бом наклонился и прорычал прямо в ухо здоровяку.
Резко повернув голову и увидев лицо Чан Бома, здоровяк ахнул и застыл на месте. Все трое вздрогнули и отшатнулись назад, увеличивая расстояние до Чан Бома.
Увидев, как Чан Бом выпрямляется во весь рост, Ивон не раздумывая закричал:
Несмотря на предостережение Ивона, Чан Бом своей огромной, как крышка котла, ладонью со всего маху врезал здоровяку по щеке.
Тот повалился, ударился лбом о стол Ивона и отскочил на пол. Пока Ивон вскакивал, чтобы увернуться от падающего стакана с водой, Чан Бом уже схватил за грудки второго громилу.
Одноклассник Чхве Джунёна, с испуганным выражением лица, поднял кулаки. Однако он не решился напасть и, переминаясь с ноги на ногу, спросил Чан Бома:
- Что это такое..? Ты кто, черт возьми, такой?
Разве по нему не видно, кто он такой? Невольно подумал Ивон.
По крайней мере, Ку Минги, столкнувшись с Чан Бомом, сразу же сбавил тон и всячески показывал, что хочет избежать драки. И это при том, что с ним была банда из пяти-шести настоящих организованных преступников. А когда Чан Бом ударил его подносом по лицу и драка всё-таки началась, на его лице было написано, что он будет биться не на жизнь, а на смерть.
Даже Ивону, который ничего в этом не смыслил, было ясно, что Чан Бом - не обычный уличный бандит. И то, что эти парни этого не поняли, уже было проблемой. Эти ребята и вправду могли быть забиты Чан Бомом до смерти.
Ивон отчаянно закричал парню, собиравшемуся напасть на Чан Бома:
- Не надо! Вы же серьёзно пострадаете!
Однако слова Ивона, похоже, возымели обратный эффект, и парень бросился на Чан Бома.
Чан Бом высоко занёс правую руку и со всей силы опустил её на переносицу парня, который неуклюже на него налетел. Из носа парня фонтаном хлынула кровь, и он, кувыркаясь, отлетел на стол позади.
Затем Чан Бом, всё ещё держа левого здоровяка за шиворот, отвёл кулак далеко за плечо для удара. Ивон высоко вскинул обе руки, схватил кулак Чан Бома и, сам того не осознавая, закричал:
- Хватит! Аджосси, если вы не остановитесь, я больше с вами не увижусь!
Ивон, не упуская момента, когда Чан Бом вздрогнул и замер, схватил его огромный кулак и попытался сдвинуться с места. Он собирался вытащить Чан Бома из закусочной. Но тот был настолько силён, что не сдвинулся ни на миллиметр.
- Пойдёмте же. Я ненавижу, когда вы так поступаете.
Только тогда Чан Бом отпустил воротник и покорно позволил Ивону увести себя, пятясь назад. Но даже при этом он до последнего угрожал последнему парню, до которого не успел добраться, указывая на него пальцем:
- Эй. Вы, как сегодня домой придёте, сразу вещички пакуйте. Если ещё раз попадётесь мне на глаза в этом районе, вам конец, серьёзно.
Чан Бом недовольно цокнул языком и отвернулся.
Выйдя из закусочной, Ивон отшвырнул руку Чан Бома. Тяжело дыша, он обогнал его и зашагал в сторону общественной парковки, где они оставили машину. Едва дойдя до парковки, он резко развернулся и закричал на Чан Бома:
- Зачем вы сразу бьёте людей?!
На широкой открытой парковке, где оставалось всего три-четыре машины, голос Ивона прозвучал оглушительно. Чан Бом, и глазом не моргнув, указал ладонью в сторону закусочной и переспросил:
- А что, надо было их просто так оставить?
- Можно же было сказать словами! Они бы и так сбежали, увидев ваше лицо!
- Вот вечно ты со своими словами... что не так с моим лицом, - пробормотал Чан Бом, поджав губы. А затем спросил так, будто не понимал, что он сделал не так: - Он же сам сказал, что сучёнышей надо проучить. Я и сделал, как он сказал, в чём проблема?
Ну и говнюк же он. Подумал Ивон. С ним рядом находиться страшно, вдруг опять что-нибудь выкинет.
Чтобы хоть как-то унять опьянение и волнение, Ивон стал кружить на месте, сжимая и разжимая кулаки. В это время Чан Бом проворчал:
- И вообще, сам же первый полез, а теперь злится.
Если это и была его ошибка, то только в том, что он не смог стерпеть их слова и ответил. Но даже если бы подобная ситуация повторилась, он, скорее всего, поступил бы так же.
Однако он не собирался драться. Возможно, это потому, что мать и Чонмин до мозолей на ушах твердили ему, что физическую силу можно применять только для самозащиты.
Его расстраивало, что Чан Бом был другим, и Ивон, крепко зажмурив глаза, взорвался:
- Вы же так в тюрьму попадёте!
А тогда он сможет видеть его только на свиданиях.
Ивон не хотел встречаться с Чан Бомом через пластиковую перегородку. Если Чан Бом не усмирит свой характер, то он, Ивон, рискует провести большую часть жизни в комнате для свиданий.
Внезапно вся наглость исчезла с лица Чан Бома, и он сказал холодным, упавшим голосом:
- И поэтому больше не хочешь со мной встречаться?
Он устраивал всю эту сцену, потому что хотел с ним встречаться, а Чан Бом говорил какую-то чушь. Ивон, всё ещё со злым выражением лица, недоумённо склонил голову, и тогда Чан Бом добавил мрачным, низким голосом:
- Ненавидишь хулиганов, поэтому хочешь расстаться с ублюдком, которому светит тюрьма?
- Да не в этом дело. Если вы попадёте в тюрьму, мы, конечно, не сможем видеться как сейчас.
- ...То есть ты будешь продолжать встречаться с ублюдком, который сидит в тюряге?
- Но если вы не попадёте в тюрьму, нам и не придётся так встречаться..?
Чан Бом вдруг посмотрел на него с недоумением и склонил голову набок. Не понимая, в какой момент их разговор свернул не туда, Ивон сделал похожий жест.
- И к тому же, вы ведь не хулиган, верно?
По крайней мере, из всего, что Ивон видел до сих пор, так и было. Из всех людей, которых он знал, Чан Бом был дальше всех от мелочности и трусости. Ивона, в свою очередь, смутило то, что эти слова, казалось, удивили Чан Бома ещё больше.
- Просто… хороший человек с дерьмовым характером?
Пусть это была и довольно суровая оценка, но на данный момент Ивон не мог найти более точного описания для Чан Бома. Тот, похоже, и вправду был разочарован - он провёл огромной ладонью по лицу и вздохнул.
- Ах… этот парень только что перечеркнул все тридцать четыре года моей жизни.
Однако, вопреки словам, когда он опустил свою большую руку, на его лице играла мягкая улыбка. Особенно нежным был его взгляд. Ивон и раньше видел, как тот улыбается, но впервые чувствовал в его улыбке такую заботу, и от этого стало неловко.
Когда Ивон, внезапно смутившись, кивнул, Чан Бом широко улыбнулся, так что его глаза превратились в щёлочки, и добавил:
Сказал же, что характер дерьмовый, так почему? Неужели потому, что я назвал его хорошим?
Он не ожидал, что Чан Бом обрадуется такой похвале. Из-за своего говённого нрава он, скорее всего, нечасто такое слышал. Но это ведь можно было немного исправить. Раз ему так нравится, когда его называют хорошим, хотелось, чтобы он слышал это почаще.
Конечно, он решил встречаться с ним, зная, чем тот занимается, поэтому не мог выдвигать невыполнимых требований. Ивон добавил условие, чтобы не слишком ставить Чан Бома в трудное положение:
- По крайней мере, когда вы со мной.
Чан Бом послушно кивнул с лицом, которое казалось почти кротким. Затем он открыл дверь огромного шестиместного внедорожника, в который мог бы поместиться и не сгибаясь, и сказал:
- Я вызову тебе такси. Включи обогрев в машине и подожди внутри.
- Я и пешком могу дойти. - сказал Ивон, оглядывая практически пустую общественную парковку. Здесь было определённо уединённее, чем на кухне в мясном ресторане. Ивон посмотрел на Чан Бома широко раскрытыми глазами и спросил: - Вы ведь не смогли найти трезвого водителя, да?
Чан Бом приподнял бровь в ответ на его неожиданный вопрос и склонил голову набок. Когда он кивнул, Ивон спросил прямо:
- Хотите заняться этим в машине?
Чан Бом, такой непривычно послушный, показался ему настолько милым, что у него встал.
Ивон просил только об одном: чтобы машина не тряслась.
Эту единственную просьбу Чан Бом выполнить не смог. При каждом яростном толчке в Ивона Чан Бом чувствовал, как кузов машины наклоняется и скрипит. Снаружи, должно быть, казалось, что машину просто подбрасывает. К счастью, Ивон, похоже, больше не беспокоился о том, не посмотрит ли кто-нибудь из прохожих с подозрением.
Иначе он не издавал бы таких срывающихся, заставляющих терять сознание стонов.
В салоне внедорожника, где вместо задних сидений была установлена ровная платформа, Ивон лежал совершенно голый, широко раздвинув ноги.
