Seayard. Глава 119
- Какого чёрта вы меня преследуете?
Его фигуру облегала гладкая тёмно-синяя рубашка, а сшитый на заказ костюм с безупречным кроем струился волнами при каждом движении. Мужчина, от которого веяло великолепием, казалось, делал стильным даже сам воздух, которым дышал.
Сказал он с очаровательной улыбкой и открыл багажник. Из него тут же вырвалась охапка разноцветных шаров. Розовые ленты развевались, пухлые шары качались. Всё было пышно украшено роскошными розами.
А затем мужчина, ухватившись за что-то, выволок это наружу. Его так избили, что и лицо, и тело были в пятнах крови. И это лицо… разве оно не было до странности знакомым?
Псих. Этот ублюдок и впрямь свихнулся, твою мать…
Это ещё что такое. Унхи нахмурился, глядя на эту сцену, напоминавшую работу мясника. Он присмотрелся - да это же те самые ублюдки. Те, что пожирали его глазами, будто он какой-то сладкий фрукт, а потом врезались головой в столб.
- Разве вы не их искали, Унхи-щи?
Как бы не так. Унхи опустил Чоко, которого держал на руках. Он передал Чоко на руки здоровяку, стоявшему в стороне.
Этот мужчина был слишком опасен для такого нежного малыша. Он с силой наступил своими ботинками на одного из ублюдков, распластавшихся на асфальте. Тот дёрнулся с криком: «Агх!»
Подойдя к мужчине, Унхи резко вздёрнул подбородок. А затем дерзко спросил.
- Ли Унхи-щи, ваша речь становится всё короче и короче.
Опасаясь, что их могут услышать, он уткнулся носом в изгиб его шеи и склонил голову. Между ними оставалось расстояние не толще пальца. Со стороны могло показаться, что они целуются.
- Это ведь вы подстроили всё с режиссёром Хваном?
Унхи подозревал его. Его дыхание щекотало кожу мужчины. Ах, Ки Джунхёк вздохнул, и низкий рокот прошёлся по его мощной шее. Он разжал руку, выпустив голову парня, и пожал широкими плечами.
Голова с мерзким, влажным звуком ударилась об асфальт.
- Я? - мужчина очаровательно сморщил нос, словно совершенно не понимая, о чём речь. Снимая одну за другой иссиня-чёрные перчатки, он передал их своему подчинённому.
- Я не совсем понимаю, о чём вы.
Он даже склонил голову набок, но Унхи лишь скривил губы.
- Прекратите это мерзкое притворство.
В ответ мужчина изящно нахмурился, словно не понимая, как можно так выражаться. Будто увидел самую грязную и вульгарную вещь на свете. У него было настолько невинное лицо, что хотелось рассмеяться в голос. И это тот, кто только что выволок из багажника две мясные тефтели, избитые до полусмерти.
- Унхи-щи, вы слишком грубо выражаетесь. Говорить нужно мягче.
«Прекратите это мерзкое притворство», - напирал на него Унхи.
Разве всё это не выглядело подозрительно? Режиссёр Хван… даже если у него крыша поехала, чтобы пойти на такое?
…Разве он не был человеком, ослеплённым собственным успехом? И вдруг, прямо перед церемонией награждения, он устраивает такую грязную оргию. Да ещё и оставляет столько улик.
К тому же, на той попойке было трое омег-моделей, и все трое попали в кадр.
А это означало, что фотографировал кто-то другой. Кто же это был? Этот третий.
- И зачем ты так терзаешь моё сердце?
Спросил мужчина голосом, от которого, казалось, таяла душа. Его огромная ладонь обхватила щеку Унхи, и жар от неё проникал сквозь бледную кожу.
- Дом, который я купил, тебе не нужен, машина не нужна, роль актёра тоже не нужна…
Мужчина страдальчески простонал, словно во всём этом был виноват лишь безразличный Унхи.
Так значит, он выместил злость, превратив этих ублюдков в отбивную?
- И это после того, как ты сказал, что любишь меня.
Лучше бы ты вообще ничего не говорил. От его печального голоса вокруг защёлкали вспышки фотокамер. Люди, решив, что снимают кино, принялись разом фотографировать. Было очевидно, что всё это снова разлетится по социальным сетям.
- Ты заставляешь меня чувствовать себя одиноким.
Вот кому нужно быть актёром. Только посмотрите, как он и сейчас держит в кадре левую сторону лица. Какой меланхоличный взгляд.
Сверкающие неоновые огни Юго-Восточной Азии били ему в глаза, преломлялись и крепко сжимали сердце Унхи.
Унхи не мог подобрать слов. Этот мужчина всегда вот так обезоруживал его. Когда он вёл себя так беззащитно, Унхи не мог ни обнять его, ни поцеловать, ни уложить спать в своих объятиях.
…Назвать это трогательным? Или милым?
В ответ Унхи пробормотал, будто оправдываясь:
Сказал он, словно выдавливая слова.
- Я сейчас стою на филиппинской земле, обе руки и ноги у меня целы. С какой стати я должен пользоваться вашими деньгами?
- Я же говорил, это не бесплатно.
Он произнёс слова мягко, словно поэт, ласково уговаривая Унхи.
- Снимись в моём фильме. Ты мне нужен.
Мужчина сделал шаг назад и театрально раскинул руки, будто представляя Унхи весь свой мир. И за его спиной снова появился тот проклятый рекламный щит.
Чёрт, опять он. «Fabulous». От этого фильма просто невозможно отделаться. Он словно луна, преследует повсюду.
- Разве ты не хочешь стать главным героем этого фильма?
- Вы не слышали, что сказал Ли Иджун?
Он же сказал, что это низкопробно, вульгарно, что может всплыть какое-нибудь порно неизвестного происхождения или обвинение в школьном насилии.
- Даже несмотря на то, что люди хотят видеть Унхи-щи? Жаль зарывать такой талант в землю.
Как такой, как я, может появиться на подобном экране? Кино - это не какая-то дешёвая игрушка.
- Вы станете главным героем своей жизни, Унхи-щи.
Бред. Как я могу стать главным героем своей жизни? Для такого человека, как я, который с рождения только и делает, что дышит, это слишком громкие слова.
Сколько раз ещё мне придётся тебе напоминать?
Было очевидно, что все эти люди, окружающие его сейчас, скоро отвернутся. Ведь Унхи скоро вернётся к жизни самого обычного беты.
Кожа потеряет блеск, ресницы станут короткими, будто их подстригли кусачками для ногтей, мышцы будут легко нарастать, и я больше не буду источать аромат. И тогда интерес ко мне угаснет сам собой.
Услышав это, мужчина рассмеялся, и его широкая, рельефная грудь вздымалась.
- Унхи-щи, вы всё ещё не оставили эту мечту?
Сказал он так, будто Унхи сморозил несусветную глупость. Унхи, снова натягивая шлем на лицо, возразил:
- Я же сказал, что хочу жить обычной жизнью.
- Обычной… - мужчина задумчиво повторил это слово, словно пробуя его на вкус. За его спиной на экране пронеслась яркая экшн-сцена из «Fabulous». Та самая сцена погони в метро, на съёмках которой Унхи надрывал задницу.
Это была сцена, требовавшая съёмок на крыше движущегося поезда со страховкой - настоящая собачья дрессировка. Чтоб её, эту реалистичность! Когда стоишь на крыше поезда, рассекающего воздух, ноги трясутся сами по себе.
- И что же это за обычная жизнь, о которой вы говорите, Унхи-щи?
Этот мужчина что, не поймёт, пока ему не объяснишь, что такое обычная жизнь? Ну да, в твоём словаре, где прописана каждая мочка уха и каждая ресничка, такого слова, конечно, нет.
- Это когда живёшь, ни у кого не вызывая внимания, просто стабильно получая зарплату каждый месяц. Когда получаешь премию, можешь позволить себе небольшую радость - купить курочку или заказать свиные ножки, отправить Унджу в хороший университет, увидеть её свадьбу…
Ему даже не нужно было ничего выдумывать. Это были мысли, которые постоянно крутились у него в голове, пока он вкалывал до смерти, мчась с одной подработки на другую. Он мог выпалить их, словно торговый автомат, стоит только нажать на кнопку.
Пока он безразлично бормотал это, взгляд слушавшего его мужчины становился всё холоднее и холоднее.
Унхи вздрогнул, его пальцы дрогнули. Он совершенно об этом не подумал. Да, это было подсознательно. Он просто принял как должное, что в его жизни беты для этого мужчины не будет места.
Унхи хотел что-то сказать. Нет, точнее, он хотел кое-что спросить.
Когда он станет бетой, он будет подобен цветку, утратившему аромат, и однажды увянет. Сможет ли он и тогда оставаться рядом с ним?
- Стать каким-то там бетой… - мужчина холодно усмехнулся, изогнув один уголок губ. Затем, словно пытаясь подавить рвущиеся наружу эмоции, он прикрыл рот огромной ладонью.
- Ладно, время ещё есть. Подумайте об этом не спеша.
Но голос его звучал глухо. Чувствовалось, что он стиснул зубы.
С трудом сдерживая гнев, мужчина протянул Унхи обе руки, приглашая пойти на банкет. Унхи, разумеется, не мог отказаться от его прикосновения.
Унхи с напряжённым лицом сидел в приёмной. Вцепившись в дрожащие колени, он ждал своей очереди.
Наконец его имя назвали. Унхи резко повернул голову в сторону процедурного кабинета. Вот и оно. Наконец-то его очередь.
Он вошёл в кабинет, двигаясь, словно робот. Там сидел врач в выцветшем белом халате и указал на холодный стул.
Когда медсестра подошла и взяла его за руку, он внезапно вздрогнул. Он почувствовал, как жёлтый резиновый жгут туго стянул предплечье, и вены вздулись. Вскоре подошёл врач в очках, оттягивая поршень шприца.
Тук-тук, сердце колотилось, как пойманная рыба.
Это… это и есть та самая инъекция беты?
Острый кончик иглы приближался всё ближе. И вот она легко проткнула кожу.
Унхи вскинул ладонь, словно в припадке. Прося остановиться. По спине ручьём струился холодный пот.
