Кле. Глава 31-35
Я игриво пожал плечами, и аджосси, усмехнувшись, поднялся с кровати.
- Из-за меня ты, наверное, испугался, поспи ещё.
- Нет, я уже полностью проснулся, так что просто умоюсь и займусь делами.
- Свою комнату я должен убирать сам. Заодно и вашу приведу в порядок.
В ответ на мои слова аджосси слегка нахмурился. Видимо, ему это не понравилось.
- Есть кому это делать. Тебе не обязательно.
- Только сегодня, только сегодня сделаю.
Я считаю, что лучший способ привыкнуть к новому дому - это уборка. Если собственными руками всё потрогать, подмести, вытереть пыль, даже переставить что-то - разве не быстрее привыкнешь?
В нынешнем виде здесь слишком похоже на отель.
Чтобы самому быстрее адаптироваться, я решил первый день провести в активных хлопотах.
- Я пойду помоюсь, а если вам что-нибудь понадобится, зовите в любое время. Сразу прибегу.
Направляясь в ванную комнату с воодушевлением, я вдруг замер. Вспомнив слова секретаря, обернулся к аджосси.
- Кстати, директор, вы ведь смените пароль от комнаты?
Аджосси, стоя у двери, вместо ответа пристально смотрел на меня. Может, из-за того, что его острые уголки глаз слегка приподнялись, выражение казалось довольно холодным. Впрочем, так было и раньше.
- Мне сказали, что директор лично поменяет пароли от комнат, если не возражаете, то и мою комнату тоже...
- Почему ты так меня называешь?
Низкий голос мужчины звучал необычайно жестко. И приподнятые уголки глаз, и тон голоса - однозначно что-то ему не нравилось.
Он ответил мгновенно, как только я спросил.
Похоже, ему не понравилось, что я стал называть его "директор".
В нём есть что-то детское, несмотря на его внешность.
Мысленно улыбнувшись, я растерянно произнес:
- Вы же работодатель, поэтому правильно называть вас президентом (компании) или директором. Мы ведь будем постоянно встречаться с другими людьми, и менять обращение в зависимости от ситуации будет странно.
Его невозмутимый ответ смутил меня еще больше. Если бы он просто сказал "можно", я бы подумал, что ему все равно. Но "тебе можно" вызывает странное чувство. Вот, оказывается, какое оно - особое отношение.
Я хотел проявить упрямство, но под его настойчивым взглядом сдался.
- Хорошо, аджосси. Но если меня отругают из-за обращения, это будет на вашей совести.
Аджосси действительно удивительный. Одним движением глаз он может так изменить атмосферу.
К тому же мне нравилась изогнутая линия его губ, словно балансирующая на грани улыбки.
- Пароль от моей комнаты можешь установить на свое усмотрение.
- Вы должны сами его определить. И заодно настройте пароль для моей комнаты.
Аджосси посмотрел на электронный замок на двери. Поскольку настройки еще не менялись, пароль от этой двери наверняка все еще 12345678.
В ответ на его вопрос я пожал плечами.
- Я обычно устанавливаю пароли так, чтобы даже сам их не знал. Поэтому я совершенно не помню пароль от своей прежней квартиры, откуда вчера выехал. Ни сколько в нем цифр, ни есть ли специальные символы.
Это привычка, появившаяся благодаря папиному совету "лучше, когда сам не знаешь своего пароля". Так действительно безопаснее.
- В общем, я не хочу знать пароль, так что вы установите оба, пожалуйста.
Мужчина, который молча обдумывал мои слова, приподнял уголки губ. Его холодное выражение благодаря этой улыбке заметно преобразилось.
- Что такое, почему вы так странно улыбаетесь?
На самом деле аджосси не выглядел странно. Разве можно назвать странной такую привлекательную улыбку, из-за которой он казался примерно в пять раз красивее? Скорее, это я странный, потому что начинаю волноваться.
Его глаза наполнились той же очаровательной теплотой, что и улыбка.
- Я думал, что знаю тебя лучше всех, но, оказывается, еще многого не знаю.
Почему он выглядит таким довольным?
- Ладно. Всё равно, как бы я ни настроил пароль, ты сможешь его взломать.
- Да. Поэтому, пожалуйста, сделайте его максимально сложным, чтобы невозможно было угадать закономерность.
Сказав, что понял, аджосси еще раз улыбнулся и вышел из комнаты.
Оставшись один, я усмехнулся и направился в ванную.
Не знаю, кто станет его партнером, но ему повезет. Такой красивый мужчина.
Осознание того, что по слухам этим партнером был я, пришло гораздо позже.
Едва успев выйти из душа, я был немедленно вытащен мужчиной и оказался перед невероятным пиршеством.
Мой взгляд привлекло многообразие корейских блюд в количестве, достаточном для большой семьи. Удивительно, но все это были мои любимые блюда.
Пока я ошеломленно смотрел на стол, заставленный десятками блюд, аджосси, сидящий напротив, спросил:
- У тебя изменились вкусовые предпочтения?
Я также услышал, как он пробормотал что-то вроде "вряд ли".
Интересно, насколько тщательно он собирал информацию обо мне, что знает даже мои пищевые пристрастия.
Я украдкой осмотрелся. Возле кухни дежурили две женщины. Чуть дальше виднелся мужчина, достающий припасы из кладовой, а в других местах, вероятно, тоже сновали слуги.
Хотя моя работа заключается в обслуживании аджосси, я всё же пришел сюда работать. Моя совесть противилась мысли, что я буду праздно наслаждаться роскошной трапезой, пока все остальные трудятся.
- Не беспокойся об этом. Сейчас это тоже часть твоей работы.
Мужчина, придвигая ко мне несколько блюд, стоящих дальше, сказал:
- Отныне, когда я дома, мы будем есть вместе, как сейчас. Так что бери ложку.
Значит, я компаньон для трапезы?
- Нужны дополнительные объяснения?
По сути, я должен составлять ему компанию, чтобы он не ел в одиночестве.
Если так, то это действительно можно считать работой.
Согласившись с этим, я взял ложку вслед за аджосси. Но всё же решил уточнить:
- Я благодарен, что вы специально приготовили то, что я люблю, но я обычно мало ем во время первого приема пищи.
В обычном понимании это был завтрак, но, учитывая мой график ночной подработки, я имел в виду первую дневную трапезу.
Аджосси ответил так, словно ему было известно даже это.
- Когда ты психологически истощен, ты сначала теряешь вес. Поэтому нужно хорошо поесть заранее.
Моя рука с ложкой внезапно замерла. Мне было уже не до смеха. Я пристально посмотрел на аджосси прищуренными глазами.
- Аджосси, скажите честно. Сколько человек занимались сбором информации обо мне? Это уже на уровне военной разведки, не так ли?
Меня поражало, как он мог знать обо мне буквально всё. В моем понимании негласное расследование не включает такие мелкие и личные детали.
Вместо ответа на мой полушутливый-полусерьезный вопрос, аджосси оказал на меня давление:
- Быстрее ешь. Если не будешь есть, посажу тебя на колени и буду кормить сам.
Я невольно представил эту картину. Стараясь избавиться от неприятного образа в голове, я снова начал есть. Почему-то мне казалось, что этот мужчина действительно способен на такое.
Как он и говорил, скоро мне предстоит узнать столько всего, что будет психологически тяжело.
После сытного завтрака мужчина быстро приготовился к выходу. Я думал, что сегодня у него выходной, поскольку он спокойно сидел со мной за столом, пока я не сказал, что больше не могу есть, но, видимо, я ошибался. Неудивительно, что во время трапезы секретарь несколько раз заглядывал к нам.
Если вы так заняты, могли бы просто уйти, не беспокоясь обо мне.
Чувствуя неловкость, я последовал за ним до входной двери, чтобы проводить. Аджосси один раз обернулся и слегка улыбнулся. Видимо, ему что-то понравилось.
- Сегодня я вернусь рано. Поужинаем вместе.
Стоя у входа вместе с секретарем, аджосси, глядя на меня, настоятельно произнес:
- Хорошо пообедай, и если захочешь что-нибудь особенное, попроси домработниц. Они сделают всё, что угодно.
Я непроизвольно осмотрелся вокруг. Все, кто вышел провожать - домработницы, охранники и секретарь - смотрели на нас. Особенно смущали удивленные взгляды некоторых из них.
Да, я тоже недавно узнал, что аджосси так многословен.
Я едва сдержался, чтобы не сказать это вслух.
- Если тебе что-нибудь понадобится, не стесняйся говорить, и еще…
- Директор, пожалуйста, хватит...
Я хотел попросить его прекратить говорить, но уголок его глаза дернулся.
Тайком вздохнув, я исправил обращение, и его резкий взгляд снова смягчился. Ну и странная же у него навязчивость.
- Спасибо за заботу, но вы же заняты. Пожалуйста, идите.
Поскольку мы были не одни, я старался говорить максимально вежливо. Люди ведь смотрят, так что, пожалуйста, хватит говорить и просто идите на работу.
Но казалось, что аджосси хотел сказать ещё что-то.
- Если что-то случится, звони мне, и даже если ничего не случится, тоже звони.
Его контакты у меня уже были. Когда в прошлый раз он передал мне визитку в магазине, он нацарапал красной ручкой на обратной стороне свой личный номер телефона. С заверением, что ответит сразу, как только я позвоню.
Но я еще ни разу не звонил по этому номеру. Все необходимые вопросы я обсуждал с секретарем Чхве Мён Илем, действующим по указанию аджосси.
То есть, у нас с аджосси еще не было личной переписки.
От смущения мой тон снова изменился.
- Зачем беспокоить занятого человека? Если мне нужно связаться с вами, я могу позвонить секретарю.
Прозвучал решительный голос мужчины:
- Как бы я ни был занят, твой звонок я приму всегда.
Сказав это, он мягко изогнул линию глаз. Даже такое небольшое изменение полностью меняло атмосферу.
Если он продолжит так себя вести, я могу неправильно понять его намерения.
Я вновь почувствовал уважение к неизвестному мужчине, с которым я имел дело три года назад. Какое вознаграждение и в каком размере он дал аджосси, что тот так заботится обо мне?
Если бы я был женщиной, то наверняка уже страдал бы от неразделенной любви - настолько теплой и сладкой была его забота.
Тем не менее, несмотря на его доброжелательность, я решил высказаться, сохраняя растерянное выражение лица:
- У меня выработалась привычка не звонить без особой причины.
Это снова вызвало у меня раздражение. Что именно этот мужчина обо мне не знает?
Получается, звонить занятому человеку, чтобы ему не было скучно, тоже считается обслуживанием.
Будучи наемным работником, я не мог отказаться от такого распоряжения.
Ему, похоже, понравилось, что я перестал сопротивляться и принял его условие. Его рука мягко погладила мою голову. Я почувствовал себя странно, словно со мной обращаются как с ребенком.
Опустив руку, аджосси приблизился ко мне еще больше. Он подошел настолько близко, что наши грудные клетки почти соприкасались, и я невольно вздрогнул.
Наклонившись, он очень тихо прошептал мне на ухо:
- Материалы о происшествии спрятаны в сложной структуре. Потребуется около недели, чтобы их доставить.
Казалось, этот мужчина действительно слишком хорошо понимал мои мысли.
А я пытался не показывать своего нетерпения. Неужели оно было так заметно?
Причины моего прихода сюда включали не только компенсацию за обременительную материальную помощь и преимущества обеспеченного жилья и питания, но и желание ознакомиться с материалами о происшествии. Естественно, я беспокоился о том, когда смогу их увидеть, и был благодарен, что аджосси первым заговорил об этом.
В то же время я начал по-настоящему понимать смысл слова "секретность", которое он упоминал. Если материалы нужно было так тщательно скрывать, значит, в дело вовлечены отнюдь не обычные личности.
Видя, что я успокоился, мужчина отступил и снова погладил меня по голове.
- До тех пор отдыхай и привыкай к новой обстановке.
На эти слова я мог только послушно ответить "да". Хотя бы ради секретаря, который нетерпеливо переминался с ноги на ногу за спиной мужчины.
Однако аджосси совершенно неправильно меня понял.
Какой отдых и привыкание? Я ведь пришел сюда не развлекаться.
Аджосси, похоже, постоянно беспокоился обо мне из-за той просьбы, но чем больше он это делал, тем сильнее мне хотелось работать.
Я быстро приступил к уборке спальни аджосси, где почти не было пыли.
Спальня выглядела именно так, как я и ощущал в первый день - как комната, обставленная лишь формальной мебелью.
Каждый, кто когда-либо занимался уборкой, согласится, что наличие или отсутствие мелких предметов определяет сложность очистки. В такой пустой комнате, где есть только необходимая мебель и практически нет декоративных элементов, убираться исключительно легко.
Вскоре я закончил уборку и с удовлетворением осмотрел интерьер спальни. Я аккуратно привел в порядок все шкафы, кроме маленького комода, который можно было открыть только ключом.
Не знаю, смогу ли я работать соразмерно полученному вознаграждению, но я хотел хотя бы заслужить репутацию человека, который "старается делать всё возможное". Так другие сотрудники этого дома будут относиться ко мне с меньшим раздражением.
Как только я вышел в коридор, чтобы вернуть принадлежности для уборки, одна из домработниц быстро забрала их у меня, отчитывая:
- Догом-щи! Уборкой должны заниматься мы! Что, если вы повредите себе здоровье!
Удивительно получать такое беспокойство о здоровье, учитывая, что я физически здоровый мужчина, который просто немного убрался...
Проходившая мимо другая домработница тоже подключилась к суматохе:
- Так нам будет сложно работать. Лучше съешьте немного фруктов, я нарежу вам арбуз. Ах, Догом-щи, в ваши обязанности входит хорошо питаться и хорошо отдыхать. Понимаете?
Я был ошеломлен их отношением - будто я ребенок в период роста. В итоге меня увели и накормили арбузом.
Другие домработницы тоже старались что-нибудь для меня приготовить и относились ко мне с теплотой, как к любимому племяннику.
- Догом-щи, попробуйте это, я только что приготовила. Вкусно? Хотите еще?
- Как Догом-щи может быть таким милым и добрым? Просто очаровательно.
- Вам действительно всего двадцать два? Боже мой! Я не думала, что директор... Гм-гм, ничего. Вам будет нелегко, может быть, предложить вам какие-нибудь закуски? Ха-ха...
Очевидно, что здесь работают только люди с исключительным характером, прошедшие строгое собеседование. Хотя я работаю здесь недолго, из-за этих людей мне совсем не хочется увольняться. Правда, некоторые из них иногда говорили непонятные вещи.
Благодаря домработницам, после обильного завтрака я съел ещё и обильный обед, а теперь потягивал ароматный кофе в своей комнате. Одна из домработниц, бывшая бариста, приготовила мне вкусный латте, сказав, что мне должно понравиться.
Хотя она притворялась, что это случайность, я достаточно наблюдателен. Имея опыт работы в кафе, я не мог считать совпадением то, что кофе полностью соответствовал моим вкусам. Учитывая, сколько существует сортов кофейных зерен.
К тому же, явно добавленный сироп лесного ореха и дополнительная порция эспрессо.
Это подтвердило мои подозрения.
Конечно, они заботятся обо мне из-за своей доброй натуры, но также очевидно, что все они получили указания от аджосси.
Честно говоря, это не вызывало у меня полностью положительных эмоций. Как будто я нахожусь на ладони у кого-то другого.
Но неприятное чувство быстро прошло.
"Ты будешь принимать всё, что я даю, без разбора".
Ладно, я приму всё, что они предложат.
Лучше спокойно принимать заботу, чем переживать из-за каждой мелочи. К тому же, моя гордость не настолько важна, учитывая, как много я еще не знаю.
Когда я думал об аджосси, которого попросили защищать меня, такие чувства быстро исчезали.
В конце концов, эти люди просто выполняют свою работу за деньги, так что я буду делать вид, что не замечаю. По крайней мере, они не пытаются причинить мне вред.
Я был занят своими мыслями, когда внезапно остановился.
Интересно, кто же на самом деле попросил позаботиться обо мне?
Мужчина, достаточно преданный, чтобы щедро заплатить аджосси за такую заботу.
Чем он занимается? Может, друг отца? Но из отцовских друзей я знаю только приемного отца...
Начав думать об этом, я не мог остановиться.
Чем больше я размышлял, тем сильнее почему-то билось мое сердце.
Посреди размышлений прозвучал знакомый сигнал будильника. Взглянув на телефон, я увидел, что уже 2:30 дня - время, на которое я установил напоминание. Я поставил будильник, чтобы не забыть позвонить.
Я проверил контакты в телефоне. У меня было не так много сохраненных номеров, поэтому я быстро нашел контакт, сохраненный как "Странный аджосси".
Мужчина ответил почти сразу после начала звонка.
- Я вообще очень хорошо умею вести себя с начальством.
В голосе аджосси, кажется, слышалась легкая усмешка. Видимо, у него хорошее настроение.
Как истинный кореец, первым делом спрашивает о питании.
- Я поел. Съел так много, что до сих пор ощущаю сытость.
- Когда проголодаешься, не забудь перекусить.
- Не стоит. Я всё еще сыт, да и кофе сейчас пью, так что не знаю, когда проголодаюсь.
В ответ на короткий вопрос аджосси я посмотрел на кружку с кофе. Теплый аромат лесного ореха, исходящий от напитка, казалось, обострял мои вкусовые ощущения.
- Да. Они приготовили именно то, что соответствует моим предпочтениям.
Я неторопливо отпил глоток вкусного кофе и сдержанно произнес:
- Как будто кто-то им подсказал.
Ответа не последовало. Ни подтверждения, ни отрицания.
- В следующий раз выпьем вместе.
- Хорошо. В следующий раз я сам приготовлю...
Прерывая мои слова, из телефона донёсся звук падающего предмета. Кажется, я даже услышал чей-то раздраженный голос.
На мгновение меня охватило беспокойство, и я поспешно окликнул мужчину:
- Аджосси? Что случилось? Вы в порядке?
- Всё в порядке. Ничего не произошло.
К счастью, с мужчиной, похоже, ничего не случилось. Его тон оставался спокойным, без изменений в интонации.
А я уж подумал, что, как представитель криминала, он где-то ввязался в драку.
Проглотив эту мысль и не озвучивая её, я с облегчением спросил:
- Вы меня напугали. Где вы сейчас? Не в офисе?
- Я на заводе по переработке отходов, довольно шумно здесь.
Завод по переработке отходов? Неожиданно.
Когда он сказал "по работе", я понял - управление и утилизация строительных отходов, вероятно, важный аспект для строительной компании.
- Уверен, вы знаете, что делаете, но вернитесь без запаха. Я ведь тщательно убрал вашу спальню. Понятно?
Сказав это, я понял, что был слишком дерзким. Я позвонил по работе, но чувствовал себя настолько комфортно, что стал ворчать, как обычно делал с Квоном Сонджэ.
- Ах... я был слишком дерзким, да?
- Можешь быть еще более дерзким. Даже грубить можно.
Чем больше я узнавал этого мужчину, тем более снисходительным он казался. Так и до танцев на его голове дойдет.
- Не говорите так. Если продолжите, я действительно привыкну к плохим манерам.
- Как привык не звонить без дела?
- Да. Поэтому не нужно всё мне позволять. Если вам что-то не нравится, можете отругать меня.
Всё же он невероятно снисходителен. Кто бы мог подумать, что существуют такие добрые представители криминального мира.
Пока я удивлялся этому, аджосси успокаивающе произнес:
Это был ответ на мое прежнее наставление.
- Я вымоюсь так, что не останется ни следа.
От У Инхёка, завершившего разговор, исходила странная аура.
Во время телефонного разговора он был необычайно мягок и ласков. По его спокойному голосу, лишенному холодности, и расслабленному взгляду было заметно, насколько он отличался от своего обычного состояния. Подчиненные, наблюдавшие за ним вблизи, могли думать только о двух вещах: неужели этот человек способен быть таким и с кем он мог разговаривать?
Однако как только разговор закончился, он немедленно вернулся к своему истинному облику. Его глаза стали настолько холодными, что никто не осмеливался встретиться с ним взглядом, а четко очерченные губы плотно сомкнулись, словно больше не сохраняя ни капли тепла.
Этот явный контраст был поразителен.
Холодный взгляд Инхёка остановился на мужчине лет пятидесяти, которого притащили к его ногам.
Мужчина лежал на животе со связанными веревкой руками. На его дорогом костюме виднелись следы от ботинок и грязь - часть этих следов появилась, когда его тащили в этот заброшенный завод. Вдалеке была видна груда металлических столбов, которую мужчина опрокинул, когда упал.
Прижатый к ногам Инхёка, мужчина кричал с явно возмущенным выражением лица:
Из-за скотча на губах слышались только раздражающе приглушенные стоны. Мужчина отчаянно пытался что-то выкрикнуть, его лицо покрывали синяки и кровь, а из глаз текли слезы.
Инхёк, сидевший на металлическом стуле со скрещенными длинными ногами и глядя сверху вниз на мужчину, коротко приказал:
Человек, удерживавший мужчину, отступил по команде Инхёка. Затем другой подчиненный безжалостно сорвал скотч с губ мужчины.
Тяжело дыша, мужчина неуклюже приподнялся. Со связанными за спиной руками он не мог быстро встать, но всё же сумел подняться на колени.
Он сильно дрожал, словно от озноба, глядя на Инхёка. Один Инхёк пугал его больше, чем множество головорезов, расположившихся вокруг с различным оружием.
- У-у, директор У...! Что происходит, а? Что я такого сделал?!
Мужчина с дрожащими разбитыми губами кричал, словно чувствуя несправедливость.
- Знает ли председатель, что вы так со мной поступаете?! После всего, что я сделал для председателя и Тэхын, вы так со мной...!
Мужчина, ещё несколько дней назад бывший руководителем в Тэхын Констракшн, испытал ужас, словно его разрывали на части под ледяным взглядом Инхёка.
Инхёк, глядя на мужчину, как на грязное, отвратительное существо, снова отдал короткий приказ:
Глаза мужчины широко раскрылись.
Начинайте? Что? Что они собираются со мной делать?
В хаосе тревоги и страха мужчина отчаянно пытался выжить. Но подчиненные Инхёка оттащили его и прижали к широкому прозрачному куску полиэтилена, лишив возможности двигаться.
Даже в таком положении мужчина отчаянно молил о пощаде:
- С-спасите! Как вы можете так поступать со мной!
Затем, не в силах сдержать нахлынувшие эмоции, он разразился грубыми ругательствами:
- У Инхёк, ты неблагодарный сукин сын! Когда нужно было свергнуть председателя Мёнгука, ты так ловко использовал меня, а теперь пытаешься избавиться от меня?! Думаешь, я так легко сдамся?!
Услышав эти слова, взгляд Инхёка стал еще холоднее.
- Теперь? Ты слишком многое себе воображаешь.
Инхёк вытащил из-за пазухи портсигар и достал одну аккуратно уложенную сигарету. Как только он вставил её в рот, Чхве Мён Иль, стоявший позади него, поднёс зажигалку.
- Я сохранил тебе жизнь только потому, что ты был полезен для свержения Сон Мёнгука. Если бы не это, ты бы давно уже был мёртв.
Тлеющая сигарета вместе с дыханием У Инхёка испускала едкий запах.
И вызывала в памяти незабываемые горькие воспоминания.
«Думаешь, перелом что-то решит? Он молодой, кости быстро срастутся.»
«Просто аккуратно перережь сухожилия. Так будет удобнее его таскать.»
Этот небрежный приказ от "того" мужчины полностью уничтожил настроение Инхёка. Казалось, между крепко стиснутыми зубами раздавался неприятный скрежет.
Холодные глаза Инхёка, полные жажды убийства, обратились на мужчину.
Мужчина, придавленный подчинёнными Инхёка, с запозданием понял смысл этих слов.
Сначала левая лодыжка сзади, сразу за ней - правая.
Холодное лезвие безжалостно вонзилось в плоть и мышцы, решительно разрезая их. Ужасающий звук рвущихся тканей эхом прокатился по всему телу. Вместе с ним накатила невыносимая боль.
Физическая боль была ужасна, но осознание того, что с ним сделали, причиняло ещё большие страдания.
Сухожилия на обеих лодыжках были перерезаны. Даже когда руки, сжимавшие его лодыжки, исчезли, он не мог пошевелиться. Возможно, он больше никогда не сможет встать.
В ушах стонущего от боли мужчины прозвучал леденящий голос Инхёка.
Для мужчины это имя ничего не значило. "Тот" мужчина наверняка знал бы его, но не сейчас.
- Он сказал избавиться от запаха, поэтому я не делаю это своими руками.
Мужчина совершенно не понимал, о чём говорит Инхёк.
Когда он, с затуманенным сознанием, только повторял "пощадите", мужчина почувствовал ужасный холод, коснувшийся задней части его бёдер. После лодыжек теперь собирались перерезать сухожилия на бёдрах.
Глаза Инхёка, скрытые сигаретным дымом, излучали спокойную ярость.
- Мне нужно идти похвалить его, так что давайте закончим быстрее.
И вскоре болезненные крики мужчины непрерывно заполнили заброшенную фабрику.
Поскольку мне не позволяли нормально работать, делать было совершенно нечего, и я лёг на кровать, открыв ноутбук. Когда скучно, компьютер - лучшее решение.
Ноутбук оказался лучше, чем я ожидал. Это была известная модель с лучшими характеристиками и производительностью среди всех ноутбуков, продаваемых в Корее, к тому же идеально лёгкая. Я думал, доведётся ли мне когда-нибудь в жизни прикоснуться к такому ноутбуку, но не ожидал, что это случится так скоро.
Я, взволнованный впервые за долгое время, изучал разные функции ноутбука и начал устанавливать полезные программы одну за другой...
А, так я заснул во время этого.
Видимо, я на мгновение закрыл глаза, ожидая установки программы, и полностью отключился. Поэтому сейчас вижу этот сон.
Значит, кошмары не прекратились полностью.
Я проглотил знакомое чувство тревоги, наблюдая за знакомой ситуацией в знакомом сне.
Но теперь мне не было так страшно, как раньше. Когда я проснулся сегодня утром, кошмар оборвался, словно его отрезали, и головной боли не было, так что и этот сон должен прерваться в нужный момент.
Однако это оказалось моим заблуждением.
Едва проснувшись от сна, я с трудом подавил крик, готовый вырваться.
Судя по тому, что за окном было ещё светло, я проспал всего несколько минут. Тем не менее, этот сон был полной версией кошмара, без единого пропуска.
Моя голова, простреленная пулей, разлетелась на части, и вместе с этим шоком я открыл глаза, страдая от реальной ужасной боли.
Да прекрати уже эту стрельбу...!
Интересно, было бы иначе, если бы во сне я стрелял в кого-то другого? Избавило бы это меня от ощущения, что моя голова не просто раскалывается, а превращается в пыль?
Не знаю. От боли я не мог думать ни о чём другом.
Я сжал голову руками так сильно, будто хотел её раздавить, и свернулся клубком. Хотя я не мог сдержать стон, я до крови прикусил нижнюю губу, чтобы не закричать.
Я терпел и терпел, желая только одного - чтобы это скорее закончилось.
Именно тогда мой слух, заглушённый собственными стонами, уловил другой звук. Я смутно различил спокойный стук в дверь, а затем звук нажатия кнопок на дверном замке.
Следом я почувствовал большое тепло, обнимающее меня, и услышал встревоженный голос.
Мне потребовалось немало времени, чтобы понять, что это за звук. Мой разум, скованный болью, наконец начал работать.
Единственным человеком, кто мог войти в эту комнату помимо меня, был аджосси. В мою комнату и в комнату аджосси доступ был только у нас двоих.
В нежном голосе аджосси слышалась дрожь, которую я никогда прежде не мог даже представить. Его руки, обнимающие меня и поглаживающие спину, тоже сильно дрожали.
Аджосси тоже называет меня Гомом.
Несмотря на боль, в глубине души я почувствовал странное приятное покалывание. Это было необычное ощущение, которого я никогда не испытывал, когда отец называл меня "Гом". Оно было очень похоже на то, что я чувствовал, когда смотрел на мужчину из сна, который называл меня Гомом.
- Где и как болит? Когда начало болеть?
Я не мог ответить на встревоженные вопросы аджосси. Я только стонал и хрипел, не в силах произнести ни слова.
- Посмотри на меня, Гом-а. Что мне сделать? Блять, что же делать...
Аджосси говорил так, словно ему было больнее, чем мне.
Впервые слышу, как аджосси ругается.
Из-за головной боли я не мог толком открыть глаза и разглядеть его выражение лица, но представлял, насколько оно должно быть напряжённым, если аджосси даже выругался.
Чтобы хоть немного успокоить его, следовало что-то сказать, но я не мог заставить себя открыть рот. Я боялся, что вместо слов вырвется болезненный крик.
Аджосси попытался быстро поднять меня, свернувшегося от боли, но на мгновение засомневался. Видимо, потому что знал о моей травме, связанной с больницами.
Снова выругавшись, он осторожно уложил меня обратно на кровать. Я чувствовал его осторожность, словно он обращался с мокрой бумагой.
В тот момент, когда аджосси опустил меня, меня захлестнул смертельный страх.
Я не знал, откуда и почему возник этот страх. Возможно, тоже из-за проклятого кошмара.
Казалось, я не смогу выжить без аджосси рядом. Я думал, что если он отойдёт от меня, я "снова" могу умереть.
- Гом-а, я приведу врача. Скоро... скоро приведу...
Я инстинктивно схватил аджосси, который собирался повернуться, чтобы позвать врача. Крепко вцепившись в его рукав, как в спасательный канат, я отчаянно покачал головой. В моих с трудом приоткрытых глазах стояли слёзы, мешающие различать предметы.
Я не хотел расставаться с ним ни на мгновение. Каждый раз, когда я представлял момент разлуки, боль в голове усиливалась так, будто она вот-вот взорвётся.
- Не уходи...! Ах, хнгх...! Аджо... сси... хнг, не уходиии...!
Я был не в себе. Не мог думать ни о чём, кроме того, как удержать аджосси. Я даже не осознавал, что умоляю его и что именно говорю.
Аджосси сел на край кровати и взял меня на руки. Я сидел боком на его крепких бёдрах и прислонил голову к его широкому плечу. Казалось, одно это значительно уменьшило мою ужасную боль.
- Я не уйду... Я не оставлю тебя, Гом-а...
Руки аджосси, ставшие холодными как лёд от напряжения, отчаянно гладили мою спину. Через каждую точку соприкосновения с ним я чувствовал его учащённое сердцебиение.
От его успокаивающих слов, повторяемых как заклинание, моя боль и тревога начали заметно утихать.
Не знаю, сколько времени прошло, пока я терпел боль в объятиях аджосси.
Голова, которая болела так, словно я умирал, теперь лишь слегка пульсировала, а дыхание, которое перехватывало, почти вернулось в норму. На нижней губе, которую я усердно кусал, чтобы сдержать крик, уже выступила кровь.
Когда я начал успокаиваться и мой разум прояснился, меня внезапно охватило чувство стыда.
Должно быть, это выглядело отвратительно... Я бы сам себя возненавидел.
Я не мог заставить себя посмотреть аджосси в лицо и низко опустил голову. Я пытался подавить смущение, покусывая губу с привкусом крови, но это только вызывало боль и не приносило облегчения.
Аджосси, должно быть, очень испугался.
Человек, который только что был в порядке, вдруг хватается за голову от боли, а когда ему предлагают позвать врача, плачет и умоляет не уходить.
Вероятно, он остался со мной только потому, что я так сильно паниковал, и он не знал, что ещё делать.
Насчёт объяснения... честно говоря, я не знал, что сказать. "У меня был кошмар, и теперь болит голова" - такое объяснение не удовлетворило бы ни аджосси, ни кого-либо ещё.
Не зная, что сказать, я снова начал кусать нижнюю губу и вдруг сильно прикусил её. В месте, где уже выступала кровь, я почувствовал резкую боль.
Я невольно вскрикнул, и аджосси осторожно приподнял мой подбородок.
Я поднял голову, ведомый его рукой. Наши глаза встретились, и я увидел его серьёзное выражение лица, но быстро отвёл взгляд.
Палец аджосси коснулся моей нижней губы.
- Пытался сдержать боль, кусал её, и... вот так получилось.
Я ответил неуверенно, избегая его взгляда. Тогда его низкий голос растворился в сочувствии.
- Лучше бы ты мою руку укусил.
- Зачем мне кусать вашу руку? Я же не собака.
Я слегка усмехнулся и украдкой вернул взгляд. Уголки глаз дяди, смотрящего на мою губу с болезненным вниманием, слегка подрагивали.
Аджосси действительно странный.
Человек, который даже не моргнул, превращая кого-то в кровавое месиво, вёл себя так, будто ему было больнее, чем мне из-за моей маленькой раны. Смешно, что я беспокоюсь, но непонятно, как такой добрый и заботливый человек смог выжить в жестоком мире бандитов.
Губа, которой коснулся кончик его пальца, почему-то начала покалывать.
- Эм... я уже в порядке, вы можете меня отпустить.
Из-за странного покалывания и смущения я слегка оттолкнул аджосси. Я всё ещё сидел на его бёдрах и хотел как-то выбраться из этого невероятно неловкого положения.
Но руки аджосси только крепче обхватили мою талию, не желая отпускать.
- Посиди ещё немного. Тебе может стать плохо.
Может быть, он так реагировал от испуга?
Аджосси был непоколебим, несмотря на все мои заверения, что я в порядке. Его рука продолжала поглаживать мою спину.
Я пытался силой вырваться, но в конце концов сдался. Руки аджосси были такими же крепкими, как его упрямство.
Кстати, он даже не спрашивает.
Теперь, когда я успокоился, он мог бы спросить, что случилось, но не делал этого. Словно не хотел давить на меня, пока я сам не решу рассказать.
Действительно, забота аджосси настолько трогательна, что от неё трудно отказаться.
- ...В последнее время мне каждый день снятся кошмары.
При моих словах глаза аджосси заметно дрогнули. Быстро вернув себе спокойствие, он наконец встретился со мной взглядом.
Мне показалось, что голос аджосси слегка дрогнул, но, вероятно, я ослышался.
- Содержание очень короткое... и неинтересное.
Я попытался подробно восстановить свой кошмар.
- Всё начинается с того, что какой-то мужчина окружён бандитами.
Руки аджосси, обнимавшие меня, вздрогнули. Его рука, поглаживающая мою спину, на мгновение замерла. Он опустил глаза, словно пытаясь скрыть свои эмоции.
Я хотел спросить, почему он так странно реагирует, но он сказал: "Я слушаю". Это означало, что я должен продолжать, не останавливаясь.
Напрягая память, я продолжил рассказ.
- У всех лица почти не видны, и голоса искажены, как будто их пропустили через фильтр. У того мужчины этот шум особенно сильный.
Я ещё раз мысленно вернулся к мужчине, который, казалось, был главным героем кошмара.
- Похоже, он пришёл спасти меня. Говорил, что готов всё отдать, лишь бы меня отпустили, и даже бросил свой пистолет.
На моих губах невольно появилась горечь.
- Как он собирался выжить без оружия... какой же глупец...
Я вспомнил момент, когда мужчина бросил пистолет.
Звук падения пистолета на пол, мелкие фоновые шумы, раздражающее дыхание человека, стоявшего позади меня и направлявшего на меня оружие.
Всё это было отчётливо, но голос того мужчины вспомнить не получалось. Странная фильтрация, искажающая его голос, словно кричала, чтобы я не запоминал его.
И всё же я не мог забыть. Чувство, что только этот человек был на моей стороне, было слишком сильным.
Когда я задумался о неизвестном мужчине, губы аджосси шевельнулись.
Я очнулся от своих мыслей и наконец понял, о чём он спрашивает.
- А... я просто сидел тихо и смотрел на этого мужчину. Кажется, я не мог ходить.
Руки аджосси сжались ещё крепче. Он по-прежнему не выказывал никаких эмоций, лишь опустил глаза, так что я не мог понять, о чём он думает.
- А потом я, не знаю почему... совершаю самоубийство. Из пистолета.
Сказав это, я подумал, что зря об этом заговорил. Сон о самоубийстве из пистолета - слушателю наверняка неприятно такое слышать.
- На этом всё заканчивается. Дрянной сон, как в третьесортном фильме, правда?
Я постарался говорить небрежно.
Короткий, неинтересный, повторяющийся - воистину бессмысленный кошмар. Аджосси наверняка думает: "И что это за содержание такое?"
- После кошмара голова всегда болит так, будто вот-вот расколется. Как будто действительно получил пулю.
Хотя я не был полностью уверен, но похоже, смерть во сне действительно была причиной моей головной боли. Должно быть, получить пулю в голову в реальности невероятно больно. Хотя, скорее всего, человек умирает раньше, чем успевает почувствовать боль.
- Сон настолько реалистичен, что ощущение от пули переходит в реальность...
Я остановился посреди фразы, которую произносил почти как вздох. Рука аджосси, гладившая мою спину, замерла.
Я слишком легкомысленно говорил перед человеком, который только что так старался успокоить меня, когда я страдал. Я хотел показать, что со мной всё в порядке, но это было неуместно перед аджосси, который так за меня беспокоится.
- Не беспокойтесь слишком сильно. Если потерпеть минут десять, становится легче.
Аджосси, с трудом произнеся короткую фразу, обнял меня обеими руками. Из-за этого моя грудь прижалась к его, а подбородок оказался у него на плече.
- Аджосси, я правда в порядке. Голова уже не болит. Я полностью в норме.
Я уже получил достаточно утешений за долгое время. Если бы я всё ещё был не в себе от боли, это было бы другое дело, но сейчас, когда мне стало лучше, такие объятия вызывают только смущение и жар на лице.
Несмотря на мои попытки освободиться, аджосси продолжал крепко держать меня и спросил напряжённым голосом:
- Как тот мужчина тебя называет?
Я ожидал чего-то вроде: "тебе было тяжело", "не стоит ли обратиться к врачу", но это был совершенно неожиданный вопрос.
Какая разница, как меня называл человек из сна?
Хотя вопрос был странным, я ответил честно:
Я вспомнил момент, когда мужчина из сна обращался ко мне.
- Точно так же, как вы только что называли меня, он зовёт меня Гомом.
Аджосси больше ничего не сказал. Я хотел увидеть его лицо, посмотреть ему в глаза, но не мог, так как мы обнимались.
- Ах да, кстати, содержание всегда одинаковое, но есть кое-что, что постепенно меняется.
Я снова вспомнил свой кошмар, вращая глазами. Возможно, потому что аджосси проявил интерес к моему кошмару, мне захотелось рассказать ему всё, что я видел во сне. Всё, вплоть до мельчайших деталей.
- Кажется, чем больше я вижу этот сон, тем слабее становится фильтр.
- То, что мешает видеть лица и искажает голоса. Как будто туман рассеивается, и очертания становятся всё яснее. То же самое и с голосами.
Настроение аджосси постепенно менялось. Оно становилось темнее, словно он погружался в какую-то пучину.
Но в тот момент я этого не заметил, поскольку улыбался, вспоминая мужчину из кошмара. Мне казалось, что если я смогу чётко увидеть, кто этот мужчина, то смогу вытерпеть головную боль, какой бы мучительной она ни была.
- Если я продолжу видеть эти сны, возможно, я смогу узнать, как выглядит этот мужчина?
Это был холодный и решительный ответ. На мгновение мне показалось, что за ним скрывается какой-то неопределённый страх.
- Тебе же тяжело. Нет необходимости продолжать видеть эти сны.
Затихшая атмосфера стала ещё тяжелее.
Аджосси продолжал бормотать тихим голосом, словно пытаясь загипнотизировать меня:
- Такие кошмары лучше забыть. Лучше забыть...
Не помню, в каком состоянии я ужинал.
Между мной и аджосси, сидящими за ужином, не было никакого разговора. Стол был полон изысканных блюд, как и за завтраком, но воздух был настолько тяжёлым, что было трудно дышать.
Я хотел начать разговор, но передумал. У меня хватило такта не беспокоить человека, погружённого в глубокие мысли с мрачным выражением лица, пустыми разговорами.
Аджосси заперся в гостиной вместе с секретарём. Похоже, это было связано с тем, о чём он глубоко размышлял во время всего ужина.
Раз он пошёл туда с секретарём, должно быть, это из-за работы?
Лучше бы так и было. Если бы его мрачность была вызвана рабочими проблемами, мне было бы спокойнее.
Почему-то беспокоясь, я слонялся перед гостиной и услышал что-то о "записи на обследование". Я хотел послушать подробнее, но как раз в этот момент ко мне подошёл неприветливый охранник и пристально посмотрел на меня. Я почувствовал себя неловко и вынужден был уйти.
И всё же я не мог перестать беспокоиться и продолжал наблюдать за гостиной издалека.
Сейчас его выражение лица, голос и взгляд вернулись к обычным, но тогда он был как совершенно другой человек. Я не очень хорошо помню из-за головной боли, но отрывками всплывали в памяти моменты, как аджосси держал меня на руках и не знал, что делать.
«Посмотри на меня, Гом-а. Что мне сделать? Блять, что же делать...»
Насколько же он был напуган, если даже выругался.
Я усмехнулся, но губа натянулась, вызвав боль. Когда я слегка провёл языком по воспалённой губе, между корочками в трещине почувствовался металлический привкус крови.
«Лучше бы ты мою руку укусил.»
Да зачем мне кусать вашу руку-то?
Я снова улыбнулся, превозмогая боль в губе, но вдруг остановился.
«Я не уйду... Я не оставлю тебя, Гом-а...»
Внутри что-то странно сжалось. Словно в области солнечного сплетения стало тесно, а глубоко в груди возникло лёгкое, щемящее покалывание.
Я вспомнил тревожное лицо аджосси. Перед глазами возник образ того момента, когда он, прижимая меня к груди и пытаясь успокоить, сам выглядел еще более измученным, чем я.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty