Кто и как перепрофилирует больницы под COVID-19
Возглавляют борьбу с пандемией те же самые лица, которые довели систему здравоохранения до нынешнего состояния. И нет никакой надежды, что эти люди станут вдруг профессиональнее, ответственнее, разумнее или хотя бы начнут прислушиваться к советам специалистов
В субботу, 25 апреля, из окна своего кабинета на 5 этаже выпала и.о. начальника Красноярского краевого госпиталя для ветеранов войн Елена Александровна Непомнящая, сейчас она находится в тяжелом состоянии в реанимации. Женщине 47 лет, у нее 2 сына. Как сообщает «ТВК Красноярск», трагедия случилась прямо во время селекторного совещания с главой краевого Минздрава Борисом Немиком, на котором обсуждались вопросы перепрофилирования одного из корпусов госпиталя на прием больных коронавирусом, там хотят разместить 80 пациентов. Главврач была категорически против этого перепрофилирования из-за острой нехватки средств защиты и общей неподготовленности персонала госпиталя.
Позже Немик опубликовал открытое письмо к директору телеканала ТВК, в котором обвинил журналистов телеканала в неэтичном поведении, а в краевом минздраве утверждают, что происшествие с селекторным совещанием никак не связано.
Источники в госпитале настаивают на своем – совещание в субботу все-таки было.
Цена вопроса
Страсти вокруг COVID-19 бушуют не на пустом месте. 24 апреля на онлайн-конференции председатель Федерального фонда обязательного медицинского страхования (ФФОМС) Елена Чернякова сообщила, как будут финансироваться медучреждения, оказывающие помощь таким больным.
По ее словам, стоимость лечения одного случая коронавирусной инфекции при легком течении примерно равна стоимости оказания медпомощи при обычной пневмонии. При средне-тяжелом течении используется повышающий коэффициент 1,4 и тариф составляет около 100 тысяч рублей. При тяжелом течении заболевания без необходимости ЭКМО или подключения к ИВЛ вырастает до 200 тысяч рублей, а при проведении реанимационных мероприятий превышает эту сумму.
Заместитель мэра столицы по вопросам социального развития Анастасия Ракова двумя днями ранее также сообщила, что московские больницы получат до 200 тыс. рублей на каждого больного коронавирусной инфекцией от фонда ОМС. «Лечение пациентов с коронавирусной инфекцией проводится за счет средств городского фонда ОМС. Для этого был определен специальный тариф в расчете на одного пациента. Так, стоимость законченного случая лечения новой коронавирусной инфекции составит до 200 тыс. рублей для взрослого населения и для детей, и до 205,2 тыс. рублей для детей при условии их пребывания в больнице совместно с одним из родителей или другим законным представителем», – сказала вице-мэр.
Для сравнения посмотрим, как финансируется стандартная медицинская помощь в рамках программы обязательного медицинского страхования. С 1 января 2020 года правительство увеличило подушевое финансирование на застрахованных россиян, теперь оно составляет 12 699 рублей.
Принципиальность, проявленная Еленой Непомнящей, – почти исключительный случай. Мне достоверно известно еще только об одном проявлении подобной принципиальности, когда руководство ЦНИИТ РАН (Института туберкулеза) не позволило перепрофилировать его под больных коронавирусом, справедливо полагая, что старое здание института с лежащими там больными с легочной патологией и отсутствие у медперсонала навыков работы с инфекциями такого уровня, как COVID-19, – это огромный и не имеющий оправдания риск и для пациентов, и для медперсонала. Но, во-первых, Институт туберкулеза находится в Москве, во-вторых, в нем работают преданные своему делу ученые.
Перерожденцы
Многие руководители медучреждений не столь щепетильны. В большинстве своем они с легкостью идут на риски, не щадя ни своих подчиненных, ни пациентов, оставшихся без жизненно необходимой помощи. Так пала под натиском 200 тысяч аргументов Московская городская клиническая больница №57 – единственное на всю страну лечебное учреждение, имеющее отделение для лечения муковисцидоза у взрослых.
Такое отсутствие солидарности со своими коллегами-подчиненными у подавляющего числа главврачей медицинских учреждений имеет свое объяснение. Это – имущественное неравенство. Главврачи получают за свою работу на порядок, а то и на два порядка больше, чем рядовые врачи этих же больниц и поликлиник. Гигантские на фоне коллег зарплаты и активное вовлечение главврачей в политику превращают их в чиновников, дают почувствовать себя избранными, частью привилегированного класса государственных людей, поэтому они быстро забывают проблемы своих недавних коллег.
Характерный пример такого перерожденца – главврач ГКБ №71 Александр Мясников. Помимо своей основной деятельности он является членом Общественной палаты города Москвы, доверенным лицом Владимира Путина на президентских выборах и Сергея Собянина на выборах мэра Москвы в 2018 году. Параллельно он ведет свое шоу на телеканале «Россия-1», частый гость в программе «Вечер с Владимиром Соловьёвым». Сын Мясникова учится в Сорбонне.
В сущности, Александр Мясников давно перестал быть врачом. Он чиновник, общественный деятель, шоумен, автор целой кучи «научно-публицистических книг», особа, приближенная к… 15 апреля доктор Мясников назначен официальным представителем Информационного центра по мониторингу ситуации с распространением коронавирусной инфекции.
Такие же перерожденцы, давно забывшие о врачебном служении, некогда гинеколог, а теперь министр здравоохранения Михаил Мурашко, некогда невролог, а затем предшественник Мурашко в кресле министра здравоохранения Вероника Скворцова (нынешняя ее должность – руководитель Федерального медико-биологического агентства). Из той же обоймы бывший терапевт, а затем руководитель Департамента здравоохранения города Москвы и заместитель Мэра Москвы в Правительстве Москвы по вопросам социального развития Леонид Печатников. Это с его «легкой руки» был запущен проект «оптимизации здравоохранения», сначала в Москве, а затем по всей России.
Усилиями этих и им подобных бывших медиков в стране была почти полностью разрушена система здравоохранения, резко сокращено количество больниц, станций скорой помощи, поликлиник. А в удаленных местах с небольшим количеством населения вообще не осталось никаких медицинских учреждений.
Дефицит больниц – рукотворная проблема
Всего в Москве к 2020 году осталось 49 больниц для взрослых, в том числе 4 госпиталя для ветеранов, 6 детских больниц, 5 детских отделений во взрослых больницах и 2 психиатрические больницы. Итого: 57 стационаров. (По данным Портала открытых данных Правительства Москвы).
До оптимизации в Москве функционировали 63 взрослые больницы, 22 детские больницы и 30 специализированных больниц городского подчинения. Итого: 105 стационаров. (По данным «Википедии».) Как видим, больше всего сокращению подверглись детские больницы.
В масштабе России число больничных организаций сократилось в 2 раза – с 10,7 до 5,4 тысяч.
Из доклада Центра экономических и политических реформ «ЗдравоЗахоронение. Оптимизация российской системы здравоохранения в действии», 2017 г.:
«Текущая обеспеченность больничными койками населения России соответствует показателю в РСФСР 1960 года. По числу больниц современная Россия отстает от РСФСР 1932 года (5962 больниц), фактически откатившись к показателям 90-летней давности.
Параллельно сокращению числа больниц в России наблюдается сокращение числа станций скорой помощи. В период с 2005 по 2015 год их число снизилось с 3276 до 2561 отделений, или на 21,8%. Продолжает сокращаться медицинский персонал: численность врачей на 10 000 населения снизилась за десять лет с 48,6 до 45,9 человек, среднего медицинского персонала – с 107,7 до 105,8 человек.
…наряду с больницами, в России продолжают массово ликвидироваться амбулатории и поликлиники. Их число за первые 15 лет XXI века сократилось на 12,7% – с 21,3 до 18,6 тысяч учреждений».
При этом декларируемые цели оптимизаторов здравоохранения достигнуты не были. Качество и доступность медицинских услуг не выросли, а, наоборот, снизились, зарплаты повысились только у главврачей (что дает возможность чиновникам рапортовать о повышении средней зарплаты медиков). В итоге формально нацеленная на повышение эффективности здравоохранения «оптимизация» превратилась в процесс массовой ликвидации медучреждений и сокращения медперсонала, что может привести к критической деградации здравоохранения.
Панические атаки правительства
И в этих условиях Россия столкнулась с пандемией коронавируса. Возглавляют борьбу с пандемией те же самые лица, которые довели систему здравоохранения до нынешнего состояния. И нет никакой надежды, что эти люди станут вдруг профессиональнее, ответственнее, разумнее, или хотя бы начнут прислушиваться к советам специалистов. Если кто-то и лелеял такую надежду, она разбилась вдребезги после беседы Владимира Путина с вирусологами. Видимо, других вирусологов у него для нас нет.
В сущности, все последние действия правительства похожи на плохо скрываемую панику. Помимо клинических больниц, особыми указаниями и распоряжениями правительства РФ под коронавирус перепрофилируют научные и учебные учреждения столицы, в том числе такие неочевидные для лечения инфекционных больных, как:
- Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова;
- Федеральное бюро медико-социальной экспертизы;
- Национальный медицинский исследовательский центр радиологии;
- Национальный медицинский исследовательский центр акушерства, гинекологии и перинатологии;
– Федеральный центр мозга и нейротехнологий;
- Федеральный исследовательский центр питания, биотехнологии и безопасности пищи.
Полный список этих учреждений представлен в документе «Распоряжение правительства РФ от 02.04.2020 N 844-р».
А это совсем свежее распоряжение от 24 апреля 2020 года N 1130-р «О внесении изменений в распоряжение Правительства Российской Федерации от 2 апреля 2020 N 844-р», написанное в излюбленном стиле наших чиновников: «пункт такой-то читать так, из пункта такого-то изъять/добавить то-то». Заканчивается распоряжение от 24 апреля 2020 года словами: «в позиции “Итого” цифры “836” заменить цифрами “932”». То есть поскребли по донышку и наскребли еще 96 коек в университетских аудиториях и научных лабораториях.
*******
Происходящее сейчас в медицине – политическая, а не узкоспециальная тема. Бездумная «оптимизация» и выросшая из нее необходимость спешно перепрофилировать непригодные для новых задач медучреждения, – следствие безответственности чиновников. А эта безответственность растет из равнодушия, с которым большинство граждан наблюдало в течение многих лет за тем, как политические институты превращаются в грубо сколоченные декорации.