ПЕРЬЕВЫЕ ПОДУШКИ

на потолке его комнаты пятно в форме Крыма. у меня, как ни странно, родимое пятно точно такое же на животе. нет, это даже очень странно. Особенно в свете последних событий.
Крым немного покачивается на волнах штукатурки от равномерных толчков.
всё, что я ощущаю — навалившееся костлявое тело, хриплое дыхание в ухо. запах презерватива, отвратительный аромат резины. дискомфорт внизу.
такой секс у меня уже десятый месяц.

раньше мне секс нравился. а потом у меня начались серьёзные отношения.
что я здесь делаю? — уже десятый месяц я задаю себе подобный вопрос.
объективные причины прозябать в союзе с этим человеком у меня были. но о них как-то потом. он, конечно, не подарок. но у него были свои положительные черты.
ну, например… сквозь густой мармеладный поток мыслей я почувствовала как тело напряглось. Крым закачался интенсивнее.

вообще-то мне нравилось смотреть на мужчину, когда он сверху. нравилось видеть его спину, выпирающие лопатки, слушать дыхание, чувствовать тяжесть и следить за ритмом. когда-то нравилось.
сейчас секс стал для меня рутиной. праздник, который я дарю ему, если он хорошо себя ведет. он дает мне внимание — я даю ему секс.

мать вырастила меня отличницей. причем отличницей с крепким таким диссонансом. она разрешала мне иметь оценки не очень, но при этом корила в мягкой такой форме «ты бы могла и лучше», даже когда я выкладывалась на все сто. так я понимала, что
а) я никогда не удовлетворю мать;
б) от меня по сути никогда не требовали удовлетворить её, но было бы хорошо, если бы...
от того в моей голове путаница.
от того я пошла с ним в кино, ответила «да», на его сказанное ломающимся голосом «ты будешь моей девушкой?», выдавила ответное признание в любви на третьем свидании, закрывала глаза на то, что он откровенно презирал мою внешность и был со мной от скуки. я тоже была с ним от скуки. мальчики симпатичней не обращали внимание на меня внимание — мой рост едва достигает метр шестидесяти, вес в пределах нормы, но далек от стандартов. черты моего лица забываются. я одеваюсь в джинсы и футболки с рок-группами, которые не слушаю. я читаю книги, которые никто не читает. я слушаю музыку, которую слушают пятнадцатилетние девочки. у меня никаких шансов отхватить себе трофей.
впрочем, у парня который только что пошлепал босыми ногами по паркету к мусорному ведру шансов ещё меньше. размеры у него не выдающиеся, в квартире живет бабушка. лицо, мягко скажем, простенькое, прическа дешевая, одежда одна и та же почти круглый год. никаких вредных привычек, но при этом из занятий спортом только турники.
из чего-то большого и амбициозного у него были только его запросы к миру.

он лег рядом, сухо клюнул в щеку, отвернулся и вскоре захрапел.
когда я возвращалась домой после первого свидания с ним, и он меня поцеловал, я подумала, что это было слишком легко. на самом деле нет никакого алгоритма с поцелуями. крутые парни могут целовать на второй встрече точно также как и полные ссыкуны на первой. онако после таких вот легких побед у меня внутри всегда подвывала маленькая стайка волков.

единственным источником света был экран компьютера. из-за нижнего края постоянно всплывали сообщения от его товарищей по онлайн-играм. его звали туда, где он мог нарастить горы мышц, которые здесь из-за эктоморфиального телосложения не накачает вплоть до сорока. ха-ха, ну да. в сорок у него появится милый аккуратный мерзкий пивной животик на худых ножках. и лысеющая макушка. и понурое ебало утром, подпорченное расширенными порами и алкоголем. и всё это будет склоняться над какой-то женщиной, а она, в отличии от меня, не будет разглядывать локальные ископаемые в попытках забыться. она самоотверженно будет стонать. в лучшем случае представляя Pайана Гослинга, в худшем — самообманываясь, что хоть что-то чувствует.

если бы кто-то спросил у меня что легче имитировать: смех или плач? я бы ответила, что оргазм. расцарапай ему спину, выкрикни его имя, сожми его всего, словно он изображение большого формата. ни одна женщина не ведет себя так во время настоящего оргазма. уж поверьте. но откуда мужчинам знать? им врут — это наша вина. но они знают, что их в целом обманывают, однако никогда не страхуются, не пытаются узнать.

после унылого секса я поворачиваюсь на бок и устраиваюсь поудобнее на чужих подушках, роняя в них слезы. я представляю, что они как удобрение для наволочки: проникают под ткань прямо на нежные гусиные перья из которых потом вырастут огромные перьевые деревья. затем я засыпаю.

утром я впервые делаю это. просыпаюсь на рассвете. натягиваю джинсы и мой любимый красный свитер. смотрю на его спину. он спит как-то не очень, не как в кино. в кино мужчины спят на животе, подогнув одну ногу, этот мешком костей подпирает стену.
записку решаю не писать. на улице ноябрь. изо рта идет пар, пейзаж мерзко серый и я обещаю себе отстирать его до белизны гусиных перышек.