Документальное.

Вот ещё один документ из моей жизни не представляющий никакой практической ценности. Два года учебы при Кременчугском летном училище давали гордое звание «авиамоториста вертолета МИ-2».

Зато мы слушали лекции по аэродинамике, двигателях, вооружении, навигации, решали топографические задачки, занятия по практической стрельбе, строевая подготовка… и обещанная парашютная, но не выполненная, с прыжком с вышки. Для настоящего прыжка года были не те. А лекции по истории вертолетной техники? Читал ее военный летчик (там практически все, очень большая часть, были военными), побывавший во всех горячих точках от Анголы, до Афганистана. А так как он увлекался слайдами, его наглядные лекции были самыми любимыми и посещаемыми.

Мечтать стать летчиком не позволял мой рано сформировавшийся реализм. На «пути в небо» крепко стояла медицинская комиссия. Об эту преграду разбивались большая часть претендентов. И она была первым испытанием в летном училище, что бы уже потом протестировать абитуриентов на физподготовку, тесты на профпригодность, математику, физику и русский язык. Сложным был тест, но мы знали, какие там задачи, и ребята нацеленные на результат тренировались на цифровых таблицах, шкалах, квадратиках и ромбиках. Вообще способов и хитростей поступить в летное училище было множество, например, поступать желательно было не в Кременчуге, а на выездных приемных комиссиях. Как вариант в Магадане.

Желание быть поближе к Аэрофлоту, выразилось в решение поступать в один из трех институтов гражданской авиации: московский, рижский и киевский – стать инженером Аэрофлота. Но когда в 89-м пришло время сдавать документы все три института закрыли прием «в связи с переизбытком специалистов гражданской авиации». Если быть точным, принимали только по целевым направлениям от летных отрядов, которого у меня не было. Было мне тогда девятнадцать полных лет, настойчиво звала Советская Армия, пришлось срочно менять мечту… и вот ИТ-шник.