всплеск.

" это больно? юность приносит тебе боль? терпи, и всё станет твоим. знай, что я на твоей стороне. " (с) сон минги.

это было поздравлением. необычным, весьма вздорным, но несомненно приятным поздравлением — чонхо, к счастью или сожалению, запомнил его лучше остальных. и если спросить о мнении, о возможных мыслях, то он вряд ли вспомнит, что ответил по ходу былой трансляции, но без сомнения поклясться сможет, что данное загуляло в мыслях лучше, глубже, чем смысл иных, отнюдь не целостных желаний, да советов и нескольких банальных, поднадоевших фраз.

чхве садится в машину после расписания. откидываясь на спинку автомобильного кресла он тяжело вздыхает, ловит себя на мысли, что ощущение чего-то дурного, почему-то, так и не пропало и взвесив все "за" и "против", решает двигаться, но совсем не домой.

на часах почти полночь. вечер практически подходит к концу, а чонхо только вышел из автомобиля, оставляя тот за собой, на излюбленном месте парковки, прямо перед зданием с действующими студиями. чхве добирается на необходимый этаж без проблем, настигает нужной комнаты практически вслепую, даже по дверце стучит быстрее, чем успевает окончательно остановится — спешит. и ответа, такой наглый, не дожидается, нетерпеливо просовывая голову в приоткрытую щель.

минги расположился на весьма длинном узковатом диване: он лежит на животе, прячет руки под подушкой и смотрит как-то сонно. сон, к слову, немного веселеет, когда видит того, кто его единение тревожить смеет: пухлые губы в улыбке растягивает, да медленно, несколько по-кошачьи, моргает, по-немому одобряя визит младшего. чонхо тихо прокашливается, прочищая горло.

— поговорим? — спрашивает чхве, облизывая губы. кажется, нервы действительно немного одолели, раз спрашивает - подсознательно - риторически; знает, что ему не откажут.

и минги соглашается, подтверждая отсутствие отказа, даже двигается немного, укладываясь на бочок и собственные ноги поджимает к груди ближе, освобождая на диване место для младшего:
— о чём хочешь потолковать на этот раз? — сон укладывает голову чуть удобнее, чтобы видеть как чонхо дверь за собой прикрывает, да по комнате движется ближе. как садится на освободившееся место на диванчике и слегка к старшему поворачивается.

— о юности, — спокойно отвечает хо и губы в тонкую линию сжимает, с особой серьезностью заглядывая в глаза визави, но тот, кажется, не очень одобряет подобное.

чонхо видит, как минги свою губу прикусывает и взглядом дальше ускользает, аж в другой конец комнаты.
сон падает — в мыслях, конечно же; внезапное желание спрятаться куда-то, да подальше, чтоб ну совсем никто не нашел, с головой накрывает, отдавая в ушах назойливым звоном будто бы после всплеска волны, но бежать сейчас непозволительно. сон считает, что подобное будет неуважением, поэтому лишь группируется немного компактнее, да голову в подушке прячет, несколько тревожно ожидая продолжения.

— помнится мне, ты однажды и сам сказал, что боль - это нечто естественное, — чонхо начнет, как ему кажется, издалека.

касаясь пальцами края чужой футболки, он потянет светлую ткань на себя, закрывая некогда оголившийся участок кожи соновской, приглаживая сверху для уверенности.

— но ведь это не значит, что она преследует или обязательно угнетает. не без исключений, конечно, но я понимаю, что ты хочешь сказать. — последним предложением заверить хёна поспешит, об истинности слов предупреждая, заверяя, даже проговаривает крайнее быстрее обычного, словно боится недопонимания. (на самом деле взаправду боится, ведь минги, каким бы тот колючим внешне и на камере казаться не пытался, остаётся чувствительным и особенно восприимчивым). — и я также знаю, от чего ты хочешь предостеречь, моя маленькая принцесса.

минги тихо усмехнётся на ответ к чужим словам и брови младшего едва заметно съедут к переносице. последний услышит ноты досады, нестерпимой тоски, с сожалением приходя к выводу, что минги тоже вспоминает былое непотребство — тот самый период, когда минги проживал свою собственную юность: с чем боролся и как жил, чего боялся и как плакал. каким, в результате, стал.

и у минги руки дрожать будут от осознания того, что чхве сковырнул ту рану, которую не следовало даже трогать, ведь минги, даже спустя столько лет, еще не до конца оправился от давно прошедшего.

душевные раны всегда тяжело лечить.

и ведь чонхо говорит что-то ещё, но минги уже совсем ничего не слышит, даже и не пытается, на деле-то; сон предается воспоминаниям отвратительным, тем, что терзали его в самый тяжелый период жизни, да вздохнёт глубоко, с трудом. сожмёт руками успевшую немного промокнуть подушку, используя ту вместо опоры, чтоб развернуться вновь, удобнее - сморгнет подступающие вновь слёзы.
чонхо копошение подобное заметит и замолкнет, без сожаления забывая о чём говорил. осознание причины подобного к младшему придет весьма быстро, посему отреагирует логически спокойно.

ведь всё к лучшему, не так ли?

он даст минги время, позволит старшему придти в себя, и только через некоторое время пощекочет, через ткань футболки ребра хёна пересчитывая. минги, к слову, едва вздрогнет от неожиданности, шмыгнет носом и, слегка улыбку на лицо натянув, тихо произнесет: "я слушаю.. слушаю"

— ты желаешь мне только лучшего, — с этими словами чонхо придвинется к минги ближе и наклонится, тоже ближе, прислоняясь губами к плечу сона. поцелует медленно, но ощутимо, взамен отчетливо почувствовав напряжение в теле чужом, посему возьмет пальцами минги за подбородок, разворачивая в свою сторону весьма требовательно. — и это взаимно, слышишь? я продолжу защищать тебя, быть рядом, как делал это тогда. я не дам тебе забыть, что тогда ты проделал огромную работу. и то, что ты продолжаешь стараться ради своего блага и спокойствия сейчас - тоже дорогого стоит. и это весомая, для гордости, причина.

минги вновь откроет свои глаза, предпринимая более успешную попытку отпустить угнетающие думы и попытается расслабиться в чужих руках. не переча чужой руке, минги, разве что, на спину перевернется, для младшего свою уязвимость открывая снова. чонхо посмотрит в глаза минги с лёгкой улыбкой, наконец задержав зрительный контакт. рукой свободной старшему волосы тёмные поправит. по подбородком, напоследок, пощекочет и от сона отстранится, укладывая свои локти на собственные колени. он голову слегка опустит, но на минги смотреть продолжит, наблюдая.

— меня греет горе.. — негромко заявит минги. — разве это нормально?

— это прошло, минги. мне искренне жаль, что это коснулось тебя тогда и ни я, ни ты сам или кто-то из участников, близких, не смог это предотвратить, но, правда, это закончилось. теперь тебя сопровождает только благо, и мы оба знаем, что ты это заслужил.

минги смотреть на чхве будет некоторое время молча. даже из клубка собственного вылезет, подожмет под себя ноги и сядет дивой рядом, за предплечье чонхо аккуратно обхватывая. сон прошепчет негромкое: "спасибо" почти на ухо, пока чонхо отрицательно головой будет качать.

— нет, это тебе спасибо, моя маленькая принцесса.