June 30, 2023

МАРА ЛЕОНИДОВНА

— Ви только посмотрите на етот поциент! — кричала на весь двор районный врач Мара Леонидовна Ястржембская.

Мара Леонидовна работала в поликлинике этого района уже почти сорок лет, поэтому местным языком владела виртуозно.

— Пациент! — пытался исправить общее мнение о себе какой-нибудь дядя Вова, пойманный за рукав.

— Я лучше знаю! — отрезала доктор. — Пациентом будешь, когда сдашь все анализ!

Лечила она виртуозно. Ослушаться её боялись даже биндюжники Сёма и Яня – здоровущие мужики с пудовыми кулаками и бронебойными лбами.

Она, маленькая и толстая, подходила, например, к дяде Яне, который, по случаю субботы, уже только что съел шкалик и планировал запить вторым, и говорила строго, но печально:

— Ты завтра умрешь!

— Как? — огорчался Яня.

— Алиментарно! Как мадам Баренбухер в прошлый год, — невозмутимо отвечала Мара Леонидовна. — Сегодня ляжешь, а завтра не встанешь…

— Почему? За что? — лепетал несчастный Яня.

— Потамушта свой норма не знаешь!

— Я же только шкалик…

— А в обед на работа? — заглядывала ему в глаза Мара Леонидовна.

Яня стыдливо опускал голову и начинал шаркать ножкой сорок восьмого размера.

— Так я тогда не буду…

— Дай! — говорила доктор и протягивала руку. Яня покорно отдавал ей шкалик и с надеждой спрашивал:

— Ну, как?

Мара Леонидовна лезла в сумку, доставала бутербродик, завернутый в газету и протягивала ему.

— Ешь! Водка надо закусывать!

— Та я ел! — врал Яня.

— То было вчера, — отмахивалась доктор. И Яня покорно ел, заглядывая ей в глаза:

— А теперь?

Она доставала записную книжку, что-то смотрела там, водя пальцем по записям, а потом разрешала.

— Живи, пока. До вторник. А там я посмотрю!

И счастливый Яня уходил. До вторника ещё много времени и много работы.

Ястржембская, не считаясь с листом вызовов, ходила по квартирам. Квартиры были разные. В иных ей и деньги совали — рубль-два. Она брала. Впрочем, это богатство тут же оставляла в квартирах других, прикладывая деньги к выписанному рецепту.

Закончив обход, Мара Леонидовна шла пить чай к мадам Гоменбашен. О, это были самые счастливые минуты для обеих. Никто и никогда не смел нарушить их общение. Бывало, конечно, что какой-то невежа, из приезжих, конечно, влетал во двор с диким воплем:

— Где Мара Леонидовна? Мне сказали, что она тут!

Ему пока вежливо объясняли, что доктор пьет чай у мадам Гоменбашен и тревожить её нельзя. Обычно, этого было достаточно. Но не всегда. Тогда крикуна спрашивали:

— Кто-то умирает?

— Нет, но…

— Никаких но! — отвечали ему.

Несколько раз было, что человек начинал спорить. Залупаться, как говорили грамотные люди. Тогда кто-то, например, тот же Яня или Никита, брали его одной рукой за ворот, а другой за штаны, там, где попа, и вели к воротам.

— Тут почекай! — говорили этому бестактному человеку и выбрасывали на улицу.

А врачиха и мадам, не ведая, что во дворе такой исицер хойшер, мирно пили чай, обмениваясь кулинарными рецептами.

— Ты, Мара, мене не лечи, — укоряла мадам Гоменбашен. — В форшмак, если ты хочешь иметь настоящий форшмак, надо положить антоновка!

— А семеринка уже форшмаку не подходит? — ехидничала Мара Леонидовна.

— Не морочь голова, - отмахивалась мадам Гоменбашен. — Ты профессор там, за окном, а тут сиди тихо и учись, пока я жива!

И Мара Леонидовна таки училась. И приносила плоды своего ученичества, как на зачёт или экзамен. И волновалась, ожидая приговора. И в то же время, цепко, но украдкой, оглядывала мадам, задерживая её руку в своей и определяя пульс.

Советы врача мадам Гоменбашен встречала шумными протестами, но исполняла неукоснительно.

Через какое-то время, Мара Леонидовна, тяжко вздохнув, поднималась и шла лечить в другие дворы, где имелись свои Яни и Сени, но не было и не могло быть другой мадам Гоменбашен.

— Штучный товар! — думала о подруге Мара Леонидовна.

— Штучный товар! — думала о ней мадам Гоменбашен.

Странно, но старухи, всегда и во всем не согласные друг с другом, думали практически одинаково.

Хотя… Что тут странного?

© Александр Бирштейн