Вайолет Эвергарден - Том 5 Глава 7
Солнце ли, дождь ли, они сидят в своих крохотных комнатках и пишут слова. И всего. Их работа чрезвычайно пресная, и можно даже сказать, что одинокая.
Никто никогда не задумывается, кто стоит за историями, что они читают. А если задумывается, то наверняка расстраивается. Именно так. Никто не хочет знать, что за историей, которую они читают, стоит бесконечно кашляющий человек, который, несмотря на это, всё же держит перо.
Да и я не хотел, чтобы об этом узнали. Поэтому я был словно тень.
Некоторые писатели выходят в свет, но это не про меня. Поэтому я всегда был очень счастлив, если по чистой случайности сталкивался с людьми, которым нравились мои работы. Раз я никогда не выходил на сцену, то никогда и не получал комплиментов, а потому подобное всегда доставляло мне тонну радости. Это вызывало чувство, словно: «Вот как, значит, кто-то всё же обращает внимание на мои работы. Я думал, что один в этом мире, но мои труды, оказывается, достигли других людей. Спасибо вам. Спасибо, что наслаждаетесь моими работами. Давайте выложимся на полную в этом странном мире».
Встречая поклонника, я обнимал его, жал ему руку, а затем мы оба вновь возвращались каждый к своим жизням.
- Мистер Оскар… можно стать вашей дочерью?
Это история о мольбе, похожей на дождь летним днём – немного слабой, но дающей после себя надежду.
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀II
Я встретил эту девочку, задавшую столь наглый вопрос, во время посещения приюта, построенного на стыке королевств Дросселя и Флюгеля.
Моё имя, а также псевдоним, поставленный под бесчисленными работами, - просто «Оскар». От спектаклей до романов – я выпустил по несколько историй в каждом жанре. Среди них история, созданная благодаря одной Кукле Памяти, оказалась широко популярной среди людей всех возрастов. В приюте была копия этой книги, которую, видимо, дети любили настолько, что даже спорили из-за неё. Это делало меня счастливым.
В любом случае, приглашение почитать вслух было для меня очень значимым, а детали этого предложения заставили меня хотеть это сделать ещё больше. В приюте можно было получить базовое образование, но в нём не хватало персонала, поэтому мало кто из детей умел читать и писать. Я услышал, что в приюте хотят устроить сеанс чтения, чтобы у детей, по разным причинам попавшим в это место, проявился интерес к литературе, чтобы они смогли самостоятельно выбирать своё будущее. Я находил это изумительным. (По-видимому, инициатором этой затеи была королева Шарлотта Абельфрея Флюгель, бывшая ранее принцессой Дросселя. Она страстно любила образование)
И так я, пусть и немного смущённый, посетил приют с собственной книгой и принял участие в рассказывании историй, но…
- Мистер Оскар… можно стать вашей дочерью?
Вечером, когда солнечные лучи ярко освещали витраж, установленный во время реконструкции церкви, помещение наполнялось разноцветным светом, захватывающим дыхание. Однако, несмотря на тепло в комнате, меня знобило, а воздух вокруг был ледяным.
- Кхм… - моё трусливое нутро обратилось за помощью к сёстрам, прося «отказа».
- Анжела, так делать нельзя. Не беспокой мистера Оскара!
- Чем же я его беспокою? Я просто задала вопрос.
Сестра посмотрела на меня, словно говоря: «Простите за это…».
Я же мог ответить лишь выражением, в котором читалось: «Не стоит; вы меня тоже простите…».
Судя по всему, девочка передо мной приняла меня за взрослого, пришедшего с намерением усыновить сироту.
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀III
Это произошло во время прощания по окончании мероприятия.
Помимо работ, которые я собирался пожертвовать приюту, я также купил для них несколько книг. Я все их просмотрел, поскольку это были книги или из моего детства, или невероятно популярные на тот момент.
Я был очень рад, что принёс презенты. Нет ничего милее счастливых лиц детей, принимающих их. Я подумал, что это подходящая нота для финала.
Дети внимательно слушали с огнём в глазах, так что можно сказать, что мы все хорошо провели время. Все выстроились в очередь и поочерёдно брали книги.
Эта девочка была последней в очереди.
У неё были платиновые волосы и красные глаза. А вот меланина было маловато. Её внешность во многом была предопределена генетически. У неё был немного странный вид, и ей было около семи-восьми лет.
Если бы она просто стояла там, она была бы словно картина… Эта причудливость была мне знакома.
«Атмосфера вокруг неё немного напоминает Вайолет Эвергарден».
Я вздрогнул. Если бы Вайолет была младше, то, вероятно, была бы как раз такой.
Была одна Кукла Памяти, запавшая мне в душу. А именно, Вайолет Эвергарден, работавшая в Почтовой Компании CH, головной офис которой располагался в Лейденшафтлихе - далёкой южной стране.
Мы встретились, когда я всего раз нанял её, но это время приятным следом отпечаталось в моей памяти. Она была девушкой, протянувшей мне руку, когда я стоял на жизненном перепутье. Магом, явившим мне чудесное зрелище. Девушкой, сделавшей мне ценный подарок.
Эта девочка-сирота, чем-то похожая на неё, откровенно говоря, заставила моё сердце дрогнуть.
«Но я не могу просто сказать: “Что ж, а давай”».
В моей взрослой жизни было полно проблем.
- Кхм, было бы замечательно, будь это возможно… - я прочистил горло и выбирал наиболее осторожные слова. – Но прости; это невозможно. У меня уже есть семья.
Ну как? Я как мог постарался не ранить её.
Возможно, из-за этого сестра глубоко кивнула, будто говоря: «Превосходный ответ», и сказала ей: «Нельзя просить столь эгоистичные вещи».
- … если вы получите разрешение от семьи, можно стать вашей дочерью?
Не столько сильной, сколько до жестокости невинной. Жестокой именно из-за невинности.
В её желаниях не было притворства именно потому, что его у неё не было. Это было применимо ко всем её словам… нет, к ней всей.
Сёстры попытались увести её, но я остановил их.
Её вопрос не был странным. Да и грубым тоже.
«Я виноват в том, что дал ей такой расплывчатый ответ, вызвав у неё подобные мысли».
А потому в этот раз я ответил честно.
- Это тоже невозможно. Моей семьи уже больше нет.
Среди людей, знавших обо мне, эта тема была известна, и сестры, скорее всего, тоже знали об этом.
У меня были жена и дочь. В прошлом.
Первой я потерял жену, а затем и дочку. Обе погибли от болезни, стойко держась до самого конца. Они были столь прекрасны, что мне даже не верилось, что они были моей семьёй.
Именно из-за того, что они были такими замечательными, я долго страдал от их потери, живя беспомощную жизнь без надежды на восстановление. Некоторое время в обществе ко мне относились как к отшельнику. Моё сердце было разбито, и я вечно молился Богу: «Умоляю, я хочу умереть, убей же меня».
Книга, которую я читал детям, была пропитана этими чувствами. Это была история, которую я создал благодаря Вайолет Эвергарден.
Всеми силами пытаясь не сломаться, я ответил ей правду:
- Ага, всё так. Они ушли уже довольно давно из-за болезни, - мой голос стал ниже. Я не хотел напугать её, просто он сам сделался таким.
- Вот как… у меня тоже нет семьи. Мы одинаковые, а.
Я пытался заставить свои руки не дрожать.
- Тогда, почему я не могу быть твоей дочерью?
Боль пронзила мою грудь, и я поймал себя на том, что положил на неё свою морщинистую руку.
- Моей семьи больше нет, но кое-кто у меня есть.
Как же грустно было произносить эти слова. Держа слёзы внутри, мне стало стыдно за себя. Однако я, как взрослый, хотел дать должные объяснения девочке, чья судьба сложилась так неудачно.
- Они всегда будут со мной, так что мне не нужна новая семья.
«Хотел бы я что-нибудь для тебя сделать, но не могу. Я трачу все силы на борьбу с собственным одиночеством, и на спасение кого-то ещё сил у меня нет».
Чтобы не расстроить её и чтобы она не подумала, что я говорю это из-за неприязни, я встал на колени:
- Знаешь, семью нельзя заменить. Это тебе не цветок полить. Это особенные для тебя люди, и это должны быть они… вот, что такое семья.
- Но я хочу быть вашей семьёй, Мистер Оскар.
- Это невозможно, мисс Анжела.
Если бы я был менее проблемным и более добродушным, я смог бы успешно парировать её вопросы. Но невозможное остаётся невозможным. Я не хотел новой семьи. Даже если в моей душе цвела роза одиночества, чьи лепестки душили меня, я не хотел этого.
«Потому что это будет ничто иное, как предательство их».
Мы с Анжелой смотрели друг на друга озадаченными лицами.
- Но знаете, мистер Оскар. Я думаю, что нужна вам.
- Тогда можно я хотя бы буду писать вам письма?
- Потому что они нужны, когда вам одиноко.
«Не ты ли здесь сама одинока?».
Поддаться минутным чувствам – глупый поступок для взрослого, но существует ли такой взрослый, который отверг бы сироту после слов: «Я хочу писать вам письма»? Может и существует, но это не человек.
С озадаченным лицом я всё же согласился на обмен письмами.
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀IV
С тех пор письма от Анжелы приходили несколько раз в месяц.
Она написала столь много писем, что я уже чуть ли не подумывал о переходе на обмен телеграммами. Сёстры наверняка говорили ей уменьшить количество писем, поскольку они могли мне мешать, но она их даже не слушала.
Темы писем были глуповатыми. Её жизнь в приюте, её дневной рацион, её подержанное платье, полученное от меня. Вот о таком она писала.
Письма всегда приходили в конвертах с прекрасными пейзажами, так что их было легко опознать. Вероятно, их использовали в приюте повсеместно.
«Мистер Оскар, ваша новая книга прибыла в приют. Я прочитала её первой. И смогла понять её сама, мне её даже никто не читал. Ваши слова попали прямо в сердце, будто я сама написала их. Мистер Оскар, как я и думала, я нужна вам».
«Мисс Анжела, спасибо за прочтение моей книги. Я рад, что она тебе понравилась. Ты прекрасно умеешь выражать свои мысли. Может, тебе даже ничего не стоит стать писателем. Тебе обязательно стоит попробовать однажды написать историю. Что ж, увидимся в следующий раз».
Мои ответы тоже были краткими, но она продолжала настойчиво мне писать.
«Мистер Оскар, в вашей новой книге есть один особенно понравившийся мне отрывок. Тот, в котором сказано, что одиночество цветёт в груди, распускается в цветок и душит – мне эта часть очень и очень понравилась. Я её отлично поняла. Интересно, почему, когда мы одиноки, сердце становится болезненным и тяжёлым, не давая дышать?».
«Мисс Анжела, ты читала мою книгу снова и снова, а? Спасибо. Что же до того, почему мы чувствуем удушье… Полагаю, это потому, что сердце находится в груди. Хотя, может и не так».
Несмотря на огромную разницу в возрасте, в письмах мы могли стать кем-то вроде друзей.
«Мистер Оскар, вы увидели цветок, что я поместила в прошлое письмо? Приятный аромат уже исчез, но я выбрала самый красивый из тех, что нашла. Я выбрала его, потому что подумала, что вам он подойдёт. Вам понравилось?».
«Мисс Анжела, у тебя отличный вкус. Ты выбрала фиалку, да? Это мой любимый цветок. Он начал мне нравиться уже только во взрослом возрасте, но не кажется ли тебе, что этот цветок такой простой и незамысловатый, но такой благородный?».
«Мистер Оскар, если бы вы сравнивали меня с цветком, то каким бы была я? Дети в приюте страшатся меня и особо со мной не разговаривают. Это из-за моих бледных кожи и волос. Ещё я люблю рисовать, и дети говорят, что это пугает, когда я продолжаю рисовать даже во время того, как со мной кто-то говорит. Но ведь это нормально, если ты чем-то увлечён, верно? Разве у вас не так, мистер Оскар?».
«Мисс Анжела, когда я увлечён чем-то, то могу даже забыть поесть. Много моих друзей покинули меня из-за этого. Мы с тобой чем-то похожи, а. Если бы я сравнивал тебя с цветком… хм. Лотос, наверное? Ты когда-нибудь видела цветок лотоса? Эти цветы очень красивы, когда плавают на воде».
Будь я в путешествии или дома, отвечать на её письма уже вошло у меня в привычку.
«Мистер Оскар, я посмотрела на цветок лотоса. Он был нарисован в книге, что вы мне дали. Красивый. Спасибо. А вы, мистер Оскар, наверное, подсолнечник. Он высокий и, кажется, может смотреть на тебя вечно. Верно?».
«Мисс Анжела, я не настолько хороший. Но, что ж, ты мой ценный читатель и друг по переписке, так что, немного посмотреть за тобой я бы мог. Но не ожидай слишком многого. Кстати, я надумал через Почтовую Компанию CH передать приюту книгу, которую ты хотела прочитать. Так что обязательно прочти».
Одному мне было одиноко, поэтому я внезапно для себя обнаружил, что беспокоюсь об этом ребёнке, который так часто посылал мне письма.
«Мистер Оскар, сегодня приходили покупатели. Но когда они услышали, что от меня отказались трое покупателей, то разочаровались во мне. Какие же сёстры злюки. Зачем они рассказали об этом? Приют бы ведь только выиграл, уйди я оттуда».
«Мисс Анжела, нельзя называть своих будущих родителей “покупателями”. Да и я не думаю, что сёстры настолько злые. Если будешь вести себя как хорошая девочка, уверен, у тебя появятся родители».
«Мистер Оскар, вы добросердечный человек, не так ли? Я верю, что мне нужен кто-то такой, как вы, однако я вот что думаю, не значит ли это, что где-то там кто-то ещё нуждается во мне? Буду считать на пальцах дни, пока не встречусь с этим человеком».
«Мисс Анжела, я ведь сказал, что ты для меня ценный читатель, разве нет? И ещё, что ты мой лучший друг по переписке. Быть того не может, чтобы ты была ненужной. Я ещё обязательно приду тебя навестить, но пока что учись как следует и слушай, что говорят сёстры».
«Мистер Оскар, это правда? Тогда я буду считать дни на пальцах. Интересно, сколько же я насчитаю. Не выпадет ли этот день на мою уборку в саду? Я пришлю вам рисунок. Вы какой предпочтёте? Мои рисунки известны своим качеством».
«Мистер Оскар, какие цвета вам нравятся?».
«Мисс Анжела, мне нравятся цвета осенних листьев».
«Мистер Оскар, а какая еда вам нравится?».
«Мисс Анжела, мне нравится любая домашняя еда».
«Мистер Оскар, какой плохой поступок вы бы совершили, если бы Бог это позволил?».
«Мисс Анжела, дай-ка подумать. Наверное, что-то вроде нанесения граффити на стену дома какого-нибудь именитого критика».
«Мистер Оскар, какое время года вам нравится больше всего?».
«Мисс Анжела, мне нравится осень. Безумное время года».
«Мистер Оскар, у вас есть предпочтения в девушках? Мне вот нравятся темноволосые люди».
«Мисс Анжела, как жаль, что у меня не тёмные волосы. Дай подумать; наверное, мой типаж – это здоровые девушки».
«Мистер Оскар, как вы отгоняете грусть, если она на вас нападает?».
«Мисс Анжела, я просто жду, пока она сама пройдёт. Печально, не правда ли?».
«Мистер Оскар, когда вы счастливы, у вас есть, с кем поболтать? У меня вот нет».
«Мисс Анжела, тебе стоит завести друзей. А если не выйдет, то можешь болтать и со мной».
«Мистер Оскар, вы будете отвечать на мои письма, даже если я стану взрослой?».
«Мисс Анжела, с возрастом ты можешь просто потерять ко мне всякий интерес».
«Мистер Оскар, даже став взрослой я продолжу вам писать; обещаю».
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀V
Честно говоря, к тому моменту, как мы обменялись примерно десятью письмами, я был в неведении. Я был в неведении относительно харизмы девушки по имени Анжела.
Она была невероятно умной, училась литературе и понимала поэтические выражения, но всё же она всё ещё была ребёнком, поэтому, будь она дочерью моего знакомого, я мог бы сказать ему: «У неё есть талант, так что, если в будущем у тебя возникнут трудности, пожалуйста, позволь мне позаботиться о ней».
Мы были не более чем друзьями по переписке, никак не связанными друг с другом, но я уже начал думать, что оставить такую замечательную маленькую девочку в одиночестве будет огромной потерей (и ещё я в целом наслаждался этими переписками). Если бы, например, я мог передать её в хорошие руки, взяв на себя финансовую помощь или что-то вроде того – то я бы смог это сделать, даже если бы мы не жили вместе. Я понятия не имел, сможем ли мы стать семьёй, но мне казалось расточительством держать столь умного ребёнка в приюте. Я также считал, что у неё есть какой-никакой литературный талант…
Я начал всё время думать об Анжеле: за работой, за едой, за умыванием.
Она написала, что от неё отказались уже три семьи, и мысль о том, что же такого могло случиться, не давала мне покоя. Неужто им не понравилось её лёгкое высокомерие? Но дети ведь все такие, так что этого следовало ожидать.
Почему она должна была страдать целых три раза? Было ли в ней что-то, что не соответствовало их предпочтениям? Может, кожа или цвет волос?
Как ни грустно, в мире много людей дискриминирует других по подобным признакам, несмотря на то, что это такие же люди, как и они сами… но она же не была каким-то питомцем. Она ведь человек. Такое воспитание не подходит для ребёнка.
Мне нравились её поэтичные мысли, но… я думал, что у неё таковых нет. Да даже и без них… она была прекрасной девочкой. Абсолютно добросердечной и умной.
Если бы мне сказали это до того, я как встретил этого ребёнка, то я бы просто отмахнулся, сказав: «Не неси ерунды», - но сейчас мой маленький друг по переписке был единственным человеком в мире, который постоянно обо мне заботился. Она была действительно доброй девочкой. Вне всяких сомнений.
Тут же я резко остановился – во мне вспыхнуло чувство, что если это так, то мне, возможно, следует как можно скорее пригласить её в свой дом. Да, я действительно думал, что мы не можем быть семьёй, если бы я видел в ней свою дочь, но в данный момент мы были друзьями. В таком случае, разве для друзей не является чем-то нормальным помогать друг другу? В конце концов, для этого и существуют друзья. Мне не нужна была причина, чтобы ходить вокруг да около.
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀VI
Несмотря на это, спустя некоторое время, как я принял решение, письма от неё перестали приходить, а одна из сестёр приюта сказала мне, что её уже удочерили.
Я окаменел у входа в приют, держа в руках множество подарков.
- Вот как? Какая жалость. Мы больше друг друга не увидим.
«Она сказала, что будет писать мне всегда, и вот…»
- Понимаете, просто письма от неё перестали приходить, и я заволновался.
«Нашла ли ты место, где будешь счастлива?»
- Всё в порядке. Пожалуйста, передайте это детям.
«Нашла ли ты место, где люди позаботятся о тебе больше, чем я?»
- Она сказала что-нибудь обо мне?
«Могут ли эти люди понять, что твои доброта и величие построены на одиночестве?»
«Защитят ли они тебя, что бы ни случилось?»
«Анжела, будут ли эти люди ценить тебя?»
В тот летний день ярко светило солнце и было очень жарко. Я получил солнечный удар.
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀VII
На пути из приюта у меня болела голова. Однако я не был болен, поэтому боли ушли после короткого отдыха.
Я ещё некоторое время не мог ни есть, ни пить, то и дело глядя в почтовый ящик в ожидании письма, которое никогда не придёт.
А затем… а затем понемногу начали происходить изменения.
Я стал реже брать детские книги в книжных магазинах. Начал оглядываться на цветки лотоса. Перестал покупать миленькие марки, конверты и бумагу. Начал чувствовать себя подавленным, когда видел родителей, гуляющих с детьми. В итоге я заперся в своём доме, не желая никого видеть. Я решил сложить её письма в коробочку и запереть их в шкафу.
Письма от Анжелы, что была столь замечательной девочкой в моих глазах, больше не приходили, и время шло, не давая мне возможности возразить Богу, и, в конце концов, стало для меня обыденностью. Время и впрямь было беспощадным.
Когда я потерял своих жену и дочь, то понял. Ничего столь же ценного в моей жизни уже не появится. А потому, когда она ушла, я потерял нечто гораздо большее. Но в случае с Анжелой моя ошибка была в том, что я понял это слишком поздно. Слишком поздное осознание не позволит этим шрамам легко затянуться.
Моя повседневная жизнь стала невыносимой, поскольку я видел, что мир вокруг меня ничуть не изменился.
Если было грустно мне, то должно быть грустно и миру, верно? Если я плакал, мир должен был сочувствовать мне. Хотел бы я, чтобы это было правдой, но вместо этого мир лишь оставлял меня позади, и ничего не пыталось мне помочь. Поэтому у меня не было другого выбора, кроме как взять себя в руки и продолжить свою жизнь, похоронив чувства.
По какой-то причине процесс написания становится проще, когда я переживаю что-то печальное. Может, это из-за того, что разум писателя проясняется тем более, чем больше он страдает. Чем более одиноко мы себя чувствуем, тем ярче будем.
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀VIII
В очередной раз почитать в приюте мне довелось где-то спустя год после того, как письма от Анжелы перестали приходить. Я не хотел этого делать, но всё же решился, поскольку моя совесть кричала о том, как счастлива, вероятно, была бы Анжела, сделай я что-то для детей приюта.
Некоторые дети остались здесь ещё с прошлого года. А некоторых год назад здесь не было. Пока я переживал потерю, мир вокруг меня продолжал идти своим чередом, а приют претерпел небольшие изменения.
Чтение в этот раз было не таким, как в прошлый. Книга подверглась детской критике, поскольку была куда более логично написана, чем прошлая. Поскольку эмоциональные изменения влияют на мои произведения, я всё честно объяснил: «Я чувствовал себя подавленным из-за печального события, произошедшего со мной. И в это время я и написал эту книгу».
Дети добродушно ответили: «Что ж, ничего не поделаешь».
Моя профессия высоко ценилась в мире, но среди детей, похоже, популярности не снискала. В душе меня огорчило то, что детям больше понравилась прошлая книга, что была настоящим хитом, а не моя. Но это было пустяком.
Я спросил у сестёр то, что не мог спросить долгое время.
Правда в том, что я всегда хотел это спросить. Но, если бы я спросил, это могло отразиться на будущем Анжелы. Какая бы замечательная семья у неё ни была, я чувствовал, что я всё же завидовал и не мог пожелать ей счастья. Поэтому в тот день, когда я получил солнечный удар, я ушёл, так об этом и не спросив.
- С удочерением Анжелы… всё несколько сложно…
Слова сестёр заставили моё лицо немного помрачнеть. У Анжелы был талант к живописи, и, по-видимому, она славилась им, поскольку картина, созданная ей, отлично продалась на ярмарке, организованной приютом. Об этом услышала богатая семья, владевшая галереей, и предложила удочерить её под предлогом воспитания подающего надежды художника.
Когда я услышал об этом, то подумал, что это больше похоже на наём работника, нежели на приветствие её как члена семьи… то, что я в тот момент почувствовал, можно, наверное, описать одним словом – «отчаяние».
Состоятельные люди едва ли не насильственно удочерили Анжелу, поэтому сёстры тоже беспокоились и нанесли визит по адресу, который им сообщили, но тогда Анжела, одетая в запачканный краской фартук, сказала им: «Отец будет ругать меня, так что идите домой», - и на этом всё закончилось.
- А она не писала вам каких-либо писем или что-то вроде того? Мне она не писала, но…
- Насчёт этого. По слухам, глава этой богатой семьи, кажется, был молодым человеком с многообещающим будущим, поэтому его воспитывали в одиночестве в имении… Мы подозреваем, что он запретил ей иметь хоть какие-то связи снаружи… Анжела ужасно боялась разозлить его, так что, вероятно, они физически её наказывают. Мы сказали ей, что она может вернуться, если страдает… но когда её забирали, этот человек много говорил о финансовой поддержке, так что, может, она не могла позволить себе так поступить… Анжела отличалась от остальных, всегда стояла на своём и была чудачкой, но…
«Я слышу, как горит моя голова».
- …она была очень добрым ребёнком, так что…
«Голова горит… горит и болит».
Другими словами, эта изумительная маленькая девочка сознательно пошла на это, прекрасно всё понимая и осознанно предлагая себя. Может, по этой же причине она больше не могла отвечать на письма мне, своему другу по переписке, а также не могла вернуться в приют.
- …мы хотим сделать что-нибудь для неё… правда, но Анжела уже ушла… поэтому мы… не можем ничего сделать…
«Как безответственно. Это ваша вина в том, что девочка сейчас, может, страдает».
Я сдерживался, гнев закипал во мне.
Но я не дал ему выйти наружу. Хоть я и был полон гневных мыслей, но не стоит выплёскивать их на сестёр, которые работают здесь на износ. Они прилагали огромные усилия, несмотря на трудности с финансированием.
- Не могли бы вы сказать, где она живёт?
Если бы я и сделал что-нибудь, так это то…
- Анжела мой друг. Я хотел бы увидеть её ещё раз.
… что должен сделать чуть более старший друг.
Едва получив адрес, я направился к особняку, в котором была заточена Анжела. К счастью, этот особняк находился на территории галереи, которой владела влиятельная семья.
Галерея была открыта каждому, кто хотел купить картину. Понимая, что поступаю подло, я назвал картину и художника, которые привлекли моё внимание во время просмотра. Нужно было заставить их поверить в то, что у меня есть деньги, раз уж я выглядел как простой уставший мужчина среднего возраста, которого можно встретить где угодно.
- Эта работа из серии, написанной нашим художником, - сотрудник стал говорить со мной совсем не так, как когда я только вошёл в здание.
Я выжидал возможности перейти к разговору об Анжеле.
Я пришёл сюда из-за догадок сестёр, но неужто её и правда держали в этой галерее? Ей сейчас должно быть около восьми. Какого таланта они ожидают от кого-то вроде неё..?
Пока я думал, мой взгляд остановился на одной работе. Рамка этой картины была украшена конвертами с изображениями красивых пейзажей.
Когда я остановился перед этой рамой, сотрудник оживился, издав «аах».
- «Что здесь делают эти конверты?» - так вы думаете, верно? Но, пожалуйста, взгляните на рисунки на этих конвертах. Это не печатные конверты – художница сама изобразила всё до мельчайших деталей. Конечно, на самом полотне тоже изображён пейзаж. Тем не менее, я думаю, что рама сама по себе невероятно чарующая. Если эта работа вас заинтересовала, могу показать вам и другие картины этой художницы. Их сделала молодая девушка, финансируемая владельцем…
Я не особо его слушал. Вместо этого я слышал звуки пылающей головы и чувствовал ужасные головные боли. В конце концов, я получил уже бесчисленное множество этих конвертов. И каждый раз я думал о том, какие они красивые. Но я даже не думал, что они были сделаны девочкой из приюта. Она отправляла их, даже ничего об этом не говорив. Более того, название, написанное на золотой дощечке, вызвало у меня слёзы, затуманившие моё зрение.
Картина называлась «Потому что нравитесь».
Уверен, на их создание уходило невероятно много времени. И даже так Анжела всё время посылала свои письма в этих прекрасных конвертах. Приют должен был максимально уменьшать свои расходы, так что ей должны были выдавать простые конверты. Но она, похоже, думала, что в них чего-то не хватает, и показала мне через них свой талант.
Но я этого не замечал. В конце концов, я был слишком увлечён нашим обменом письмами.
- Я хотел бы купить эту работу… но можно связаться с главным?
Когда я это сказал, сотрудник засиял.
- У меня большие связи, и я могу предложить разнообразную помощь в любом вопросе. Если возможно, я бы хотел поговорить с владельцем этого места. Сейчас же я куплю эту работу, чтобы доказать свои благие намерения. Ещё я бы хотел встретиться с художником, - я улыбнулся ему. Но истина моих чувств отличалась от тех, что были у этого работника передо мной. – По правде говоря, художница – моя знакомая. Я уже давно её искал.
Это могло вылиться в затяжной бой. Тем не менее, я думал, что обязательно пройду через него.
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀IX
Одетый в старый плащ мужчина средних лет стоял перед школой одного города.
Он был самым обычным мужчиной. С растрёпанными волосами и в очках. В нём не было ничего особо выделяющегося.
С сонным лицом мужчина снял очки, чтобы протереть глаза. Он действительно был обычным человеком.
Спустя некоторое время прозвучал школьный звонок и внезапно изнутри выбежала толпа детей. Девочки и мальчики, одетые в одинаковую форму, обошли мужчину средних лет и оставили школу позади, выглядя счастливыми, проводя время, весело болтая друг с другом.
В конце вышла девочка, в одиночку.
У неё были бледная кожа и волосы и красные глаза. Увидев мужчину, девочка, чью внешность словно списали с какого-нибудь фентези, пулей помчалась к нему, бросаясь к нему в объятия.
- С возвращением, мисс Анжела.
Так называемый Оскар поднял девочку, чьё имя означало «ангел». Они обнялись, не оставив между собой и толики свободного места. Будто закончив подзарядку батареи, двое кивнули друг другу и девочку опустили на землю.
- Пойдём, мистер Оскар? – Анжела протянула руку.
В этих действиях не было ничего особенного. Можно даже сказать, что они уже проделывали это бесчисленное множество раз.
- Что ж, мы можем пойти пешком, а можем заказать карету, как хочешь?
- Тогда, ты, должно быть, голодна. Есть особые предпочтения?
- Да, но не в этом смысле, мистер Оскар.
- Мистер Оскар, вы ведь одинокий человек?
- Так что я подумала, что вам пойдёт на пользу прогуляться со мной и перекусить на пути.
- К тому же, вы всё время сидите, так что прогулка вам не повредит. Я беспокоюсь за вашу спину.
- Ребёнок беспокоится за мою спину, необычно.
Оскар не стал говорить: «Откуда ты так хорошо меня знаешь?», - он знал, что любое сказанное им слово обернётся против него.
С первого взгляда эти двое были крайне разными, но они абсолютно «гармонировали», будучи вместе.
- Мистер Оскар, смотрите, красивый голубь.
- И правда, перья у него куда красивее, чем у других голубей.
Если смотреть со стороны, они были как отец и дочь.
Они направились в небольшое арендуемое здание, где проходила какая-то выставка. Кажется, оно используется для различных целей, от игр до лекций. Судя по всему, сейчас там проходила выставка живописи.
Войдя внутрь, они осмотрелись.
- Мне нравится этот цвет. Он прекрасен, правда?
От молодых многообещающих художников до награждённых знаменитостей. Широкий перечень представленных работ, несомненно, развлекал ценителей.
В итоге они дошли до серии работ, собранных в одной комнате. Видимо, это было место, где собрали все произведения определённого автора. Вероятно, это была секция художника, недавно получившего какую-то престижную награду.
Оскар и Анжела посмотрели друг на друга, посмеявшись.
Интерьер комнаты был украшен множеством работ: как картинами, так и рамками, украшенными прекрасными конвертами. Одной из таких работ, привлекших их внимание, была абстрактная картина на огромных размеров холсте, высотой в два взрослых человека. Подойдя к холсту, они остановились и молча на него посмотрели.
Взгляд на неё был особенным для них обоих. К этому моменту уже многое произошло.
Оскар насупил брови, словно сейчас заплачет.
Город был полон людей, как и выставка, которой также наслаждалось множество человек. Многое произошло в жизни Оскара, который выглядел как самый обычный человек, как на него ни посмотри. Невозможно узнать чью-то историю, просто посмотрев на него. В мире нет ничего экстраординарного, и жизнь чаще всего болезненна. Поэтому подобные этому особенные моменты могут нежно осветить путь человека хотя бы на мгновение.
- Если бы вы не спасли меня, мистер Оскар, у меня не было бы и шанса написать её, – прошептала Анжела, что ещё сильнее вызвало у Оскара слёзы. Он попытался их вытереть, но Анжела не позволила. Она раскрыла руки и сказала: «Ну же». И Оскар поднял её. – Вы такой плакса, мистер Оскар. Лично я вообще очень редко плачу, – хоть среди них двоих ребёнком была Анжела, но она вытерла слёзы Оскара рукавом своей одежды, словно он был младенцем. – Эй, можем мы немного поговорить о нас?
«Этот ребёнок ничуть не похож на мою дочь».
- Во время нашей первой встречи вы выглядели одиноким.
«Но вес, когда я поднимаю эту девочку, прямо как у неё».
- В вашем голосе тоже чувствовалось одиночество, но вы были хорошим. Для меня вы выглядели как прекрасный человек. Я так просто не привязываюсь ко взрослым, но… мистер Оскар, я подумала, что с вами смогу ужиться.
«Моя привязанность к ней лишь растёт».
- Мы оба… живём в мире творчества, верно?
Оскар страшился этого больше, чем чего-либо. Поэтому он боялся полностью её принять, перестав быть ей «другом по переписке» или просто «другом». В конце концов, уже многое произошло.
Время, которое он провёл со своим новым другом, было почти столь же ценным, сколь и время, проведённое с семьёй. Тем не менее, может, это было…
Не было ли это ничем иным как предательством ушедшей жены и дочери? Он не собирался заводить новую семью, и тем не менее нашёл причины, по которым они могли бы быть вместе. Скажи он об этом своей жене и ребёнку, расстроились бы они? Он не мог думать о том, что они его уже не услышат, раз их больше не было в живых. Они могли бы быть прямо рядом с ним. Может, он бы встретил их после смерти. Если так, то это было именно что предательством, но он не мог остановиться. Он больше не мог отпускать тяжести жизни.
- Мистер Оскар, положитесь на меня, если вам будет одиноко. После всего, что вы для меня сделали, я ваша должница. Нет, даже несмотря на это… вы мне нравитесь…
Не в состоянии смотреть на лицо Анжелы, Оскар уткнулся ей в плечо и всхлипнул.
Прямо как родная мама, Анжела нежно прошептала:
- Я хочу, чтобы мы оставались вместе. Потому что этот мир полон одиночества.
«Потому что ты стала важна для меня».
Когда девочка с именем ангела погладила его по голове, Оскар выровнял дыхание. Он хотел выразить словами то, чего до сих пор избегал.
Может, он и был предателем. Может, однажды он столкнётся с неодобрением. Однако он больше не мог жить один. И в итоге встретил того, кто хотел быть с ним. Приближалось время дать имя ей и этим отношениям.
Возможно, их судьба была определена ещё во время их первой встречи.
- Можно мне… стать твоей семьёй?
А затем потекли слёзы. Они текли ещё немного, пока Оскар не получил собственного ангела.
- Ты очень для меня важна… поэтому, не могла бы ты дать мне причину оставаться рядом с тобой?
Это история о мольбе, похожей на дождь летним днём – немного слабой, но дающей после себя надежду.
