Кем не является Сатоши

Подписывайтесь на наш Telegram канал @degen_post

Вольфганг Мюнхау — обозреватель DL News.

Он является соучредителем и директором Eurointelligence и пишет колонку о европейских делах для New Statesman.

Мнения у него свои.

Одним из определяющих событий для журналистов моего поколения стал скандал Уотергейт.

Боб Вудворд назвал своего источника Глубокой Глоткой, человеком, чья личность оставалась скрытой до его смерти в 2008 году в возрасте 95 лет.

Глубокой Глоткой был Марк Фелт, заместитель директора ФБР.

Во многих отношениях это был очевидный источник.

Какая еще организация в США могла бы иметь столько компрометирующей информации о президенте Никсоне и его окружении? И кто в ФБР мог бы иметь доступ ко всей этой информации? Если личность Сатоши Накамото когда-либо будет раскрыта, у нас, вероятно, будет такая же разочаровывающая реакция, как и в случае с Фелтом.

Мы будем удивляться, почему мы не угадали правильно в первую очередь.

Я не предлагаю никаких новых имен в длинном списке кандидатов Сатоши, а вместо этого предпочитаю использовать метод Шерлока Холмса, вычитая неправдоподобное в первую очередь.

Что мы знаем, так это то, что самые эффективные мятежники обычно не аутсайдеры, а инсайдеры с корыстными целями.

Меня особенно интересуют комментарии Сатоши в электронных письмах, которые он написал одному из своих самых важных соратников, Мартти Малми, также известному как Сириус-м.

Именно Малми раскрыл свою переписку с Сатоши во время уголовного процесса в Великобритании в начале этого года.

Экономические взгляды Накамото были как радикальными, так и тонкими.

Он глубоко понимал историю денег и историю обесценивания денег.

Он понимал причины, по которым финансовая система была разрушена.

Для меня это не было похоже на то, что кто-то стучит в дверь снаружи.

Но кто-то изнутри, кто решил что-то с этим сделать.

Другими словами, кто-то вроде Фелта.

Накамото выгравировал знаменитое сообщение: «The Times 03/янв/2009 Канцлер на грани второго спасения банков» в блоке генезиса.

The Times была одной из трех национальных газет, в которых я работал в своей жизни — хотя и не в то время, когда Накамото написал эти слова.

Раньше ходила шутка о читателях британских газет: «Financial Times читают люди, которые владеют страной.

The Times читают люди, которые управляют страной».

Я чувствовал, что это утверждение было в целом верным, хотя, возможно, сегодня это уже не так.

Когда я там работал, большая часть переписки, которая у меня была, была с высокопоставленными государственными служащими, отставными полковниками и членами Палаты лордов.

Я не припомню, чтобы эту статью читал кто-либо из технологической среды в то время.

Британские СМИ были, и в значительной степени все еще остаются, на луддитской стороне спектра.

К моменту мирового финансового кризиса газеты потеряли большую часть своего блеска.

Это было время, когда на сцену вышли финансовые и экономические блоггеры.

Было довольно много людей, включая меня, которые выражали сомнения относительно устойчивости нынешней мировой финансовой системы.

Большинство собеседников в то время считали, что систему можно исправить.

Я сосредоточился в основном на политических последствиях.

Последующий подъем крайне правых в Европе и Brexit в Великобритании были наследием мирового финансового кризиса и последовавшей за ним неэффективной экономической политики.

В одном из своих писем Накамото сделал показательные комментарии о своих экономических взглядах.

Кстати, это главная причина, по которой я думаю, что он одиночка, а не группа.

Ни одна группа, с которой я когда-либо встречался, не согласилась бы ни по одному экономическому вопросу такой сложности, не говоря уже о том, чтобы сформулировать оригинальную точку зрения.

Презрение Накамото к фиатным деньгам уравновешивалось только его презрением к золоту.

Когда антигосударственный активист предложил их услуги, Накамото назвал их «неандертальцами», добавив, что «они настолько привыкли быть противниками фиатных денег, что все, кроме золота, недостаточно хорошо».

Существует много определений денег.

Мое собственное предпочитаемое им определение также совпадает с его — идея денег как общественного договора.

Это также не распространено в финансовом секторе или его сторонниках в финансовых СМИ.

«Коренная проблема с обычной валютой — это все доверие, которое требуется для того, чтобы она работала», — пишет Сатоши.

«Центральному банку нужно доверять, чтобы он не обесценивал валюту, но история фиатных валют полна нарушений этого доверия».

Экономическая история — предмет, который не так уж много преподают в школе.

В то время это не играло большой роли в образовании экономистов.

Я тогда заметил, что антропологи часто лучше разбираются в деньгах, чем экономисты.

Например, антрополог Дэвид Грэбер написал известную книгу «Долг: первые 5000 лет», опубликованную в 2011 году.

Экономисты его ненавидели.

Но некоторые из его тем сочетались с собственным анализом Накамото.

Если бы мне пришлось поместить его в академическую дисциплину — помимо компьютерных наук — это было бы близко к антропологии или экономической истории.

Меня поразил следующий комментарий.

«Банкам нужно доверять, чтобы они хранили наши деньги и переводили их в электронном виде, — пишет Накамото, — но они выдают их волнами кредитных пузырей, имея едва ли малую часть резерва.

Мы должны доверять им нашу конфиденциальность, доверять им, что они не позволят ворам личных данных опустошить наши счета».

Лишь небольшая часть известных мне комментаторов понимает значение слова «дробный» в выражении «банковское дело с частичным резервированием» — если они вообще знают это выражение.

Накамото, конечно, знает.

А потом вот что: «Исторически люди брали в качестве денег дефицитные товары, при необходимости беря все, что было под рукой, например, ракушки или камни.

У каждого есть ядро ​​полезности, которое помогло запустить процесс, но денежная стоимость в конечном итоге оказывается намного больше, чем просто функциональная ценность.

Большая часть ценности исходит из ценности, которую в него вкладывают другие.

Золото, например, красивое, не подвержено коррозии и легко поддается обработке, но большая часть его ценности явно не в этом.

Латунь блестит и похожа по цвету.

Он сказал о себе, что лучше кодирует, чем пишет.

Это может быть примером классической британской недооценки.

Конечно, я не могу сделать вывод из его текстов, что он британец.

Но не так много людей за пределами Великобритании читают The Times.

И, честно говоря, не так много людей в Великобритании тоже это делают.

Так что это приводит меня к моему собственному профилю Сатоши: получил образование в частной школе, с широким кругозором, полученным до того, как он превратил себя в то, кем он стал позже.

Определенно не сразу после университета.

Также не тот, кто работал в сфере финансов.

Не предприниматель в сфере технологий.

И не тот, кого мотивировало разбогатеть — хотя именно этим он и оказался.

Даже Фелт в конечном итоге хотел, чтобы мир узнал, что это был он.

Ему нужно было сохранить свою анонимность, чтобы защитить себя от судебного преследования и преследования.

Большинство людей в конечном итоге, хотя бы посмертно, хотят, чтобы их личности были раскрыты.

Полная анонимность встречается редко.

Это приводит меня к моему последнему замечанию, что домыслы, которые я видел до сих пор, кажутся мне неправдоподобными..