Новелла «Бермуды», глава 111
Канал не пропагандирует ЛГБТ, для лиц строго старше 18
Глава 111
Лайнер сидел перед костром, разожжённым у входа в большую палатку, закутавшись в одеяло и постоянно чихая. Пока другие изнывали от жары, он один дрожал, несмотря на свою мощную фигуру, и Шарлотта подумала, что все его мышцы — сущая бесполезность.
Она взглянула на своего начальника — безумца, но крутого тем, что ринулся в пропасть вслед за Командующим Совета, — затем наполнила флягу тёплой водой и протянула ему.
Когда тот попытался взять флягу, то чихнул, и его слюна попала ей на руку. Ей захотелось швырнуть её ему прямо в лицо, но она сдержалась, грубо вытерев руку о его боевую форму, висевшую на стуле — в знак уважения к тому, что он с таким трудом выжил. Взамен, подавая флягу, она заговорила со слегка уничижительным тоном:
— Сделайте одолжение, хватит уже ныть. Командующий Совета вообще не подаёт вида, а Вы же ведёте себя подобным образом, господин командир батальона?
— Эй, серьёзно, побудь ты на моём месте! Скончаешься от переохлаждения раньше, чем от недостатка кислорода.
Лайнер сердито уставился на Шарлотту, беспечно разглагольствующую рядом. Та отвернулась, взглянув в палатку, где находился Командующий Совета, и сказала:
— И всё же вы выжили благодаря Командующему Совета.
— С чего это? Мы оба выжили, потому что я пошёл за ним.
Лайнер, нарочито ввернув замечание, сделал глоток воды и проследил за её взглядом.
Там толпились Командующий, бойцы 1-го батальона и медики.
Лайнер от природы был человеком исключительно крепкого телосложения, поэтому, если не считать некоторых симптомов кислородного голодания и переохлаждения, серьёзных проблем с его организмом не было.
То, что Хьюго и Лайнер смогли продержаться в расщелине под градом камней, отчасти было благодаря тому, что Хьюго создал прочную ледяную стену, которая обеспечивала их кислородом и защищала их, а также благодаря Лайнеру, который обладал способностью упрочнять вещества и части тела, к которым прикасался, что позволяло блокировать камни и прокладывать путь.
Однако, в отличие от относительно невредимого Лайнера, медицинская бригада, собравшаяся вокруг Агризендро, была очень занята.
Причиной тому была довольно глубокая рана на правой руке Хьюго, оставленная острыми камнями, — слишком глубокая для исцеления обычной магией восстановления. Из-за этого врач, который впервые за долгое время проводил хирургическое вмешательство, был в состоянии крайнего нервного напряжения.
И всё же было кое-что хорошее. Если бы это был обычный человек, то из-за длительного пребывания в горячей земле в ране могли бы размножиться бактерии, что привело бы к столбняку и некрозу тканей. Но Агризендро быстро заморозил повреждённое место сразу после того, как получил ранение, так что ткани сохранились на удивление хорошо.
Благодаря этому, после промывки и дезинфекции раны, наложения нескольких грубых швов и устранения внешних повреждений магией регенерации, офицер-медик остался доволен результатом операции, глядя на руку Командующего.
Однако, поскольку внутренние повреждения ещё не полностью зажили, врач туго забинтовал правую руку и настоятельно рекомендовал не нагружать её.
Тщательно осмотрев лоб и распухшее запястье командира 8-го взвода, офицер-медик вышел из палатки, чтобы оказать помощь другим пострадавшим. Когда вся медицинская бригада вышла вслед за офицером, в большой палатке воцарилась гнетущая тишина.
Заметив странную атмосферу, среди бойцов 1-го батальона, Шарлотта, сидевшая у входа, молча подала знак Лайнеру удалиться. Тот, хоть и нехотя, но почувствовав настроение, последовал за ней.
Агризендро надел компрессионную броню и боевую форму, которые снял на время лечения. В тишине раздавался лишь шелест его одежды.
Флинн, с лицом, полным непролитых слёз, протянул командиру носовой платок. Причиной тому было то, что на лбу Хьюго выступили капли холодного пота, — хотя операция была короткой, но проводилась она без анестезии.
Командующий, застегнувший последнюю застёжку кителя, принял предложенный Флинном платок и сел на койку, слегка вытирая лицо. Его запавшие веки выдавали сильную усталость.
Атмосфера была крайне мрачной.
Выслушав от командира взвода о ситуации, сложившейся непосредственно перед обрушением ущелья, все бойцы 1-го батальона ощутили чувство вины.
Большинство из них слышали радиосигнал Кениса, а некоторые даже отправились на подмогу, но в итоге рядом с ним оказались лишь командир взвода и Леонардо Блейн.
Всё потому, что монстры, хлынувшие подобно потопу, словно специально преследовали новобранца, поэтому большинство бойцов, пришедших на подмогу, предпочли остаться и уничтожать тварей, а не находиться рядом с ним.
Нельзя было сказать, что это решение было ошибочным, но в итоге именно оно стало решающим фактором, не позволившим им прибыть вовремя, когда ситуация стала критической.
Крупной ошибкой Совета было не принимать во внимание чужака, находившегося с новобранцем, за объект бдительности. Если этот тип был внезапно обнаружен в одиночестве посреди полуострова, он вряд ли был простым человеком, но в итоге они оставили этого незнакомца наедине с новобранцем.
Более того, в ситуации, когда этот тип даже совершил теракт против Совета, тот факт, что исчезнувшим вместе с ним при попытке спасти новичка оказался Леонардо Блейн, которого они все сторонились, заставлял их испытывать ещё большее чувство вины.
Бойцы 1-го батальона не могли вымолвить ни слова, каждый перебирал свои ошибки. Среди них, с низко опущенной головой, командир 8-го взвода колебалась, шевеля губами, словно желая что-то сказать.
Она прекрасно понимала, что не в том положении, чтобы спрашивать. Ситуация была ясна: вернулись только Командующий и командир 9-го батальона Южного отделения. Но в ней ещё теплилась надежда.
Помолчав мгновение и крепко прикусив губу, она подняла голову, словно приняв решение. Затем, глядя на Агризендро, медленно начала:
Услышав голос командира 8-го взвода рука, держащая платок, остановилась, проведя по ровному лбу. Пальцы на мгновение задержались у бровей, а затем опустились. И, когда его скрытые голубые глаза открылись, взгляд медленно обратился к ней.
Столкнувшись с этим пристальным взором, слова, которые командир 8-го взвода с трудом собиралась произнести, застряли у неё в горле.
Глаза были ужасающе холодными, словно смотрели из самой бездны. Всегда прямой взгляд был омрачён глубокой безысходностью, отражавшей его душевное состояние.
Теперь, когда он смотрел на неё, она не могла вымолвить ни слова и, не в силах выдержать этот тяжёлый взгляд, опустила голову.
Не осмелившись задать вопрос: «Вы не смогли найти их, не так ли?», эти слова так и остались у неё на губах невысказанными. Казалось, что можно было понять всё, даже и не спрашивая.
Её лицо исказилось от горечи. Изо всех сил стараясь скрыть дрожь в голосе, командир взвода тихо проговорила:
— Я должна была оставаться в сознании до конца. Мне нет оправдания.
Внутренний голос не переставал корить её за неспособность защитить их. И чем больше она винила себя, тем сложнее становились её чувства к Леонардо, который до самого конца поддерживал её и Кениса и не отпускал их.
Почему всякий раз, сталкиваясь с делами, связанными с ним, или выполняя задания, касающиеся его, она становилась такой жалкой? Это было просто невыносимо.
Вслед за командиром взвода бойцы один за другим повторяли свои извинения, сложив руки перед собой.
Видя, как они добровольно выходят вперёд, словно для того, чтобы понести наказание, Агризендро с трудом смог произнести те же слова, которыми он подбадривал Лайнера. И не потому, что он считал их виновными.
Его глаза, с таким трудом обретшие самообладание, вновь замерцали, смешав беспокойство и смятение. Он тоже склонил голову, глядя на членов подразделения, стоявших перед ним. Затем глубокие тени легли на его уставшее лицо, словно сгустилась тьма.
Опустив голову, Хьюго тихо заговорил, глядя на грязные армейские ботинки стоявших перед ним бойцов.
Когда раздался низкий голос Командующего, все члены 1-го батальона, включая Флинна, посмотрели на него. Хьюго, сидевший на койке, слегка склонился вперёд, сложил руки и молча уставился в пол.
Его обычно изящные брови были гневно сдвинуты, и хотя глаз не было видно, все понимали, что в них творилось. Всегда спокойный и решительный командир выглядел надломленным.
В памяти Агризендро всплывали то уходящая спина Леонардо, то его рука, протянутая в последний миг.
Парень стремительно падал, его мана почти не ощущалась. Даже с барьером удар о землю был бы сокрушительным. Кроме того, он нёс на себе ещё одного раненого, находившегося без сознания, так что нагрузка на Леонардо должна была превышать его собственный вес более чем вдвое.
От этих мыслей Командующий сжал сцепленные руки с такой силой, что вздулись вены. Он корил себя за прежние поступки.
Когда Хьюго подтянул водяной трос и увидел, что к концу привязана лишь командир 8-го взвода, он предположил, что Леонардо подвесил её и добровольно разжал руку.
Агризендро также предположил, что причиной было спасение Кениса, исчезнувшего вместе с парнем из-за какой-то непредвиденной ситуации.
Однако теперь, когда командир 8-го взвода подтвердила своим рассказом его догадки, Хьюго был вынужден вновь болезненно осознать, что его прежние мысли и действия были ошибочны.
Леонардо Блейн был человеком, который ставил безопасность других выше своей собственной, если ему нужно было кого-либо спасти.
Так что, даже если контроль Леонардо был нестабилен, вызывая непредвиденные ситуации, он бы всё равно действовал, прежде всего, отдавая приоритет защите других.
Подкреплённая этим самоуверенность Агризендро стала решающим фактором и ядом, который привел его к решению отослать от себя Леонардо.
Всё потому, что он никогда не задумывался о том, что тот, кто пытается кого-то спасти, сам может оказаться в опасности.
Хьюго разжал сцепленные руки и потёр область между нахмуренных бровей с силой, достаточной, чтобы ощутить лёгкую боль. Его крупный кадык медленно сдвинулся вслед за движением руки.
💭— Нельзя было отпускать тебя одного.