100 лет одиночества

В предыдущий раз, при попытке прочитать эту книгу, я жутко забуксовал, отложил книгу и не смог вернуться к ней спустя какое-то время.
Бесконечные Буэндия свели меня с ума. Все эти Хосе Аркадио, Хосе Аурэлино, Ауэрелино, полковник Хосе Аурэлино.
Впрочем, в то время меня не очень то и расстроило, что я не осилил книгу. Тогда я прочитал другую книгу Маркеса, которая мне очень запомилась — «Полковнику никто не пишет». До сих пор помню последний параграф оттуда.
Вот он:

А что мы будем есть все это время? — Она схватила его за ворот рубашки и с силой тряхнула. — Скажи, что мы будем есть? Полковнику понадобилось прожить семьдесят пять лет — ровно семьдесят пять лет минута в минуту, — чтобы дожить до этого мгновения. И он почувствовал себя непобедимым, когда четко и ясно ответил:
— Дерьмо.

Маркес тогда запомнился мне необычайно мрачным. Он не оставлял героям надежды. Я совсем забыл об этом качестве писателя, и взялся читать «100 лет одиночества» без каких-либо ожиданий.

Одиночество обычно рассматривается, как нечто отрицательное и даже недопустимое. Казалось, бы книга с таким название не может быть чем-то позитивным и светлым. Кто может представить себе столько одиночества? Век одиночества. Но именно эту книгу я попросил привезти мне сестру :)
Почему? Потому что меня одназначно притягивает одиночество. Кажется, что я всё хочу попробовать сам. Я не думаю, что одиночество пагубно и деструктивно, потому что «так принято считать».
Одиночество нужно для равновесия. Невозможно постоянно быть среди других. Даже, если представить, что это достижимо, то тебе нужны точки отсчета, противовесы. Для меня это так. Одиночество — это часть бытия.

Но меня занесло. Возвращаясь к книге. В этот раз, для упрощения, я нарисовал фамильное древо Буэндия. Добавляя туда персонажей из семьи Буэндия при рождении, вычеркивая при смерти. В конечном итоге в дереве не осталось никого.
Круг замкнулся.

Нужно сказать, что Маркес всё-таки даёт героям надежду. До тех пор пока ты жив — надежда есть всегда. Одиночество не приговор и не конец. Только смерть уравнивает все (х) и не оставляет ничего.