Гептамерон. Продолжение.

Наши бойцы, между тем, лихо выскакивали из кузовов, разминались, стоя на дороге, некоторые мчались к деревьям, закидывая автоматы за спину. Кто не собирался оправиться, тот закуривал, стараясь не торопиться - время позволяло. Водители обходили свои грузовики, внимательно проверяя шины машин и прицепов. Пулеметчик вездехода высунулся из башни, опершись спиной на крышку люка, и отчаянно дымил из трубки. Мы с Бернхардтом ехали в третьей грузовой машине. Бернхардт на тот момент был уже фельдфебелем и служил заместителем командира взвода, а я, как капрал, считался его правой рукой. В кузове мы с ним сидели на двух пустых термосах у самого края заднего борта. На термосы мы накидали свернутые палатки, одеяла, матрасы, все то, что могло уберечь наши задницы от дорожных ухабов. Нам было совершенно наплевать на перекур, так как во время поездки мы курили прямо в кузове грузовика, выкидывая окурки под шины следовавшей за нами машины. Но размять ноги нам все же не мешало, так как приходилось крепко упираться ботинками в борт, чтобы ненароком не кувырнуться наружу на какой-нибудь коварной выбоине.

…Уже было за полдень, но солнце все равно пекло вовсю. В воздухе стремительными пулями туда-сюда носились юркие мухи, за которыми не поспевал взгляд; в тени деревьев от резких порывов ветра, несшихся с полей, прятались облачка порхающих в воздухе поденок; изредка через дорогу пролетал сердито гудящий полосатый шмель. Ветер с полей, налетая горячими волнами, нес запах люцерны, скошенного сена и сухой земли. По бескрайнему куполу синего неба медленно двигались редкие белые облака, похожие на куски раскиданной то тут, то там белоснежной ваты. Как облака ни старались, они не могли застить собою жаркое летнее солнце, и лишь скользили по земле редкими тенями, неторопливо уплывая на восток. Солдаты болтали друг с другом о том, о сем, смеялись, подшучивали друг над другом, травили байки; армейские мотоциклисты, оставшиеся с колонной, сняв стальные шлемы с защитными очками, с удовольствием подставили ветру свои стриженые под полубокс головы; они оба, и водитель, и пулеметчик, лениво дымили сигаретами, щурясь на уходящую вперед дорогу. Их загорелые лица не выражали никаких эмоций - было видно, что они давно привыкли к подобным походам. Нужно сказать, что они были уже достаточно матерыми сверхсрочниками-добровольцами, уже немало послужившими, а, значит, и немало повидавшими на армейской службе; и, хотя, они были старше нас всего года на два-три, мы втайне завидовали им, желая быть на них похожими. Но, к сожалению, не все из нас были такими, была и другая категория бойцов, служивших во взводе. Для понимания всей картины армейских взаимоотношений я здесь сделаю необходимое пояснение, - заметил Корсон: - Во взводе Бернхардта служило несколько рядовых-вольноопределяющихся. Попали они туда вопреки желанию как младшего лейтенанта Липски, нашего командира взвода, так и самого Бернхардта, его заместителя. И Бернхардт, и Липски прекрасно понимали, что нахождение волонтеров во взводе приведет только к противостоянию между солдатами, что совершенно недопустимо в отрядах, которые осуществляют борьбу с партизанами. Вольноопределяющиеся обычно поступали служить в армию, чтобы всеми правдами и неправдами получить унтер-офицерское звание, которое им обычно присваивалось через год-полтора, за что остальные солдаты считали их выскочками.