Глава 36
Хозяйка и хайд
Пробраться в спальню Тайлера в его отсутствие было не сложнее, чем в любую другую комнату. Уэнсдей уже в течение часа неподвижно сидела на стуле, дожидаясь его. День неумолимо клонился к вечеру, а Галпин до сих пор не вернулся с милой семейной встречи.
Покинув их с шерифом, Уэнсдей отправилась прямиком в Офелия-Холл и попыталась выудить из полученных от Донована Галпина сведений информацию, полезную для расследования. Но очень скоро Уэнсдей с досадой поняла, что для полной картины ей придётся поговорить с Тайлером о Лорел.
Чтобы занять время в ожидании, Уэнсдей продолжала размышлять над рассказом шерифа, откидывая его эмоциональные суждения и раскладывая по полочкам факты. По сути, Уэнсдей не узнала ничего особо важного для расследования, но подтвердила некоторые из своих догадок. И ещё больше уверилась, что именно псы хозяйничали в Уиллоу Хилл, а Донован Галпин мог не знать или попросту соврать о них.
Уэнсдей не верила, что люди с подобной мотивацией, зная о ребёнке Франсуазы — ребёнке с нужными им генами — не попытались бы как-то использовать его. Но чтобы сделать верные выводы, ей нужно было расспросить Тайлера, восполнить пробелы в том, что она уже знала. Уэнсдей были нужны не просто догадки, но зацепки, доказательства, улики.
Галпин явился, когда закатное солнце залило комнату кроваво-бордовым светом. Он едва не подпрыгнул, когда увидел Уэнсдей, сидевшую посреди его спальни.
— Расскажи мне о своей прежней хозяйке, — потребовала она, как только Тайлер закрыл за собой дверь.
Галпин в замешательстве уставился на Уэнсдей.
— Я задаю вопросы — ты отвечаешь, — бесстрастно перебила она.
Тайлер закатил глаза и прошёл внутрь комнаты, на ходу стягивая замшевую куртку.
— Нам обязательно говорить о ней именно сегодня? — недовольно пробурчал он. — Я не…
— Когда Лорел сказала тебе, кем была твоя мать?
Упоминание Франсуазы будто бы немного встряхнуло Галпина. Он сел на заправленную кровать, опершись локтями о колени, и задумался. Казалось, что Тайлер пытается выудить из памяти какие-то давнишние факты, стёртые из неё за ненадобностью.
— Примерно в середине июня, — выдавил он из себя наконец.
Тайлер скривился, но всё же ответил:
— Не могу сказать точно. Примерно через месяц.
В документах, которые Лукас Уокер откопал в компьютере своего отца, было указано, что особняк Гейтсов приобрели за год до ноябрьской кровавой луны, а после передали его по завещанию на поддельное имя Лорел — Тересе Л. Глой. Потом, примерно полгода спустя, Тереса чудесным образом превратилась в Мэрилин Торнхилл, приезжую норми, и очень быстро получила должность в старейшей и самой престижной школе для изгоев. Уэнсдей очень сильно сомневалась, что Лорел удалось бы провернуть такое без чьей-либо помощи.
При этом Лорел не спешила с осуществлением плана по оживлению Крэкстоуна. Убийства и сбор частей тела для ритуала начались за одну неделю до приезда Уэнсдей в Джерико. Книга Теней, как любезно сообщила «госпожа» Арлин, пропала из Мира Пилигримов двумя неделями раньше. А прежде, чем завладеть книгой, поддельная мисс Торнхилл вряд ли могла приступить к подготовке ритуала. Складывалось ощущение, что Лорел решила действовать, когда узнала о поступлении Уэнсдей в Невермор.
Но тогда что она делала до этого? Зачем ей понадобился хайд? Откуда Лорел вообще узнала, как пробудить монстра?
— И чем же она заставляла тебя заниматься до убийств?
Тайлер поморщился. Ему явно была неприятна эта тема.
— Мы… просто разговаривали по большей части. Разгребали мусор в особняке Гейтсов.
Вперившись в него взглядом, словно хищная птица в свою добычу, Уэнсдей велела самым требовательным тоном:
— Расскажи мне всё. С вашей первой встречи.
Она полагала, что Галпин может запротестовать, отказаться говорить о Лорел. Уэнсдей не знала, сумеет ли он снова воспротивиться приказу, если она сформулирует его недвусмысленно, а не так, как уже это сделала. В крайнем случае, она собиралась отдать приказание сразу после очередной инъекции.
Несколько мгновений Тайлер молчал, склонив голову набок. Потом он встал с места и приблизился к Уэнсдей, медленно опустился перед ней на пол, подогнув под себя ноги и усаживаясь на пятки. Его глаза не отрывались от её. Уэнсдей пришла в голову странная мысль, что Галпин сделал это, потому что не хотел смотреть на неё сверху вниз. Будто ему нравилось находиться в её подчинении, и какой-то животный инстинкт заставил Тайлера продемонстрировать это.
— Послушай, Уэнсдей, — сказал он мягким, почти ласковым тоном. — Мне кажется, мы не с того начали. Я хочу поблагодарить тебя за…
— Социальные расшаркивания — бесполезная трата времени.
Тайлер с досадой прикусил губу.
— Ты невыносима, — пробормотал он.
— Ты тратишь моё время. Снова. Я не нуждаюсь в комплиментах.
Они уставились друг на друга. Уэнсдей не собиралась уступать. Тайлер первым отвёл взгляд и невесело усмехнулся.
Он поднялся с пола, сутуля плечи, придвинул ближе ещё один стул и сел напротив.
— Я вернулся из исправительного лагеря в начале июня, после окончания учебного года, и устроился во Флюгер, — его голос звучал глухо. — Я делал для неё кофе. Бариста приходится вести беседы с клиентами — это часть работы. Так что мы разговаривали. О погоде, о сортах кофе, о том, что Лорел ходила на собеседование в Невермор и что она стала первым преподавателем-норми в школе.
Тайлер поморщился, будто припоминая то, чего он сам стыдился.
— Я сам заговорил о маме, — признался он. — Сказал, что она тоже была норми и училась в Неверморе.
Уэнсдей хмыкнула. Она была уверена: Лорел Гейтс с готовностью ухватилась за такую возможность свернуть разговор в нужное ей русло. Тайлер тут же подтвердил её догадку:
— Она спросила, каково маме было так долго находиться среди изгоев. Тогда мне казалось, ей хочется… узнать о похожем опыте, понимаешь? Ей тоже предстояло жить здесь, — он прикусил губу и тихо добавил: — Я ответил, что мама умерла, когда я был ребёнком.
Тайлер вздохнул, сжимая в пальцах ткань своих джинсов.
— Через несколько дней Лорел снова пришла во Флюгер и сказала, что нашла кое-что о маме, когда разбирала архив документов. Я сел к ней машину, и Лорел отдала мне папку. Там была выписка из маминой медицинской карты. Не той подделки, что ты нашла в гараже отца. Настоящей карты.
Уэнсдей встрепенулась и подалась вперёд.
— Эти документы сейчас у тебя? Покажи мне!
Тайлер медлил. Сомнение на его лице читалось так явно, словно Уэнсдей смотрела в открытую книгу.
— Папа считает: ты снова что-то расследуешь, — протянул он наконец. — Что за «серебряный пёс», о котором ты его спрашивала?
Уэнсдей медленно выпрямилась и скрестила руки на груди. С одной стороны, она не доверяла Тайлеру и не хотела делиться с ним информацией о расследовании. С другой, было бы полезно занять его чем-то, что могло укрепить их связь, чтобы хайд ненароком не вырвался из-под контроля. Может, она могла извлечь из их общения пользу, не слишком уж сильно посвящая его в свои дела?
— Я не думаю, что могу рассказать тебе, — Уэнсдей выговаривала слова, словно раздумывая над каждым из них. — Ты должен заслужить моё доверие, Тайлер. Для начала дай мне папку.
— Нет, пока не скажешь мне, зачем ты говорила с отцом о моей матери, — заупрямился Галпин. — Этот серебряный пёс… Он как-то связан с ней? Я должен знать.
Уэнсдей неопределённо пожала плечами. Зрачки Тайлера расширились, взгляд стал жёстче.
— Кто-то навредил ей? Скажи мне!
— Жаждешь мести? — полюбопытствовала Уэнсдей.
Это немного охладило его. Тайлер прикусил губу. Лицо его болезненно исказилось, выдавая мучительную внутреннюю борьбу.
— Месть — неконструктивное действие, — пробормотал он спустя долгие минуты молчания.
— Повторяешь слова своего мозгоправа? — фыркнула Уэнсдей.
Галпин не ответил на её выпад. Он прищурился, снова что-то прикидывая.
— Хорошо, — наконец кивнул он, поднимаясь на ноги. — Я покажу тебе документы. А потом ты расскажешь мне об этом псе.
Тайлер вытянул из-под кровати небольшой потрёпанный чемодан, который он привёз с собой из Уиллоу Хилл. Повертел цифры на дешёвом кодовом замке (Уэнсдей едва сдержалась, чтобы не закатить глаза), открыл его и залез куда-то под подкладку. Он вернулся к Уэнсдей, бережно прижимая к груди не слишком толстую бумажную папку с истрёпанными листами внутри.
— Держи, — глухо сказал Тайлер, протягивая её Уэнсдей с таким видом, будто отдавал бесценное сокровище.
Уэнсдей выхватила папку у него из рук и принялась жадно просматривать содержимое. Личное дело из Невермора с фотографией совсем маленькой, примерно двенадцатилетней Франсуазы. Какие-то бесполезные бумажки со школьными отметками, хвалебные характеристики от учителей, грамоты за успехи в фехтовании…
Вот оно! Уэнсдей мёртвой хваткой вцепилась в лист со знакомой эмблемой — перевитой буквой «W». Медицинская справка из Уиллоу Хилл с красной предупреждающей печатью большими буквами: «ХАЙД».
— Эй, полегче! — возмутился Тайлер. — Помнёшь!
Уэнсдей не обратила на его слова никакого внимания.
— Откуда Лорел взяла это? — спросила она, тыча пальцем в название клиники. — Она говорила тебе?
— Я не спрашивал, знаешь ли! — огрызнулся Тайлер. — Наверное, она сделала запрос в больницу. Прекрати комкать бумагу!
— Твои когнитивные способности не больше, чем у дождевого червя, — категорично заявила Уэнсдей. — Уиллоу Хилл выдал секретные документы по первому запросу какой-то учительницы? Ты вообще видел их систему охраны?
Тайлер с недовольным видом вытянул лист у неё из пальцев и принялся тщательно разглаживать его, бормоча что-то себе под нос. Уэнсдей не обращала на эти бесполезные манипуляции никакого внимания. Её мысли летели вперёд, обгоняя друг друга. Она была права! Права с самого начала! Лорел имела прямое отношение к Уиллоу Хилл. Она получила от них выписку о Франсуазе. Она приехала в Невермор по их указке с единственной целью — сделать из Тайлера послушного монстра. Монстра, которого Уиллоу Хилл будет держать на коротком поводке с помощью Лорел Гейтс.
Псы, стоявшие за Уиллоу Хилл, поспособствовали оформлению поддельных документов и завещания. И — Уэнсдей не исключала такой вероятности — возможно, они же помогли родителям Лорел отойти в мир иной, а после отправили девчонку-сиротку за океан, подальше от родного дома, якобы помогая. А на деле — превращая в верную соратницу, обязанную им всем, чтобы в нужный момент использовать её.
Только вот они переоценили её преданность. Как только Лорел представилась возможность отомстить изгоям более изощрённым способом, она им воспользовалась.
— Что было после того, как она отдала тебе документы?
Лицо Тайлера дёрнулось при новом упоминании Лорел, снова приобретая отвратительное выражение, словно у нашкодившего щенка.
— Я поискал информацию о хайдах в интернете. Это было… не самое обнадёживающее чтение. Скорее наоборот, — Галпин сглотнул и заискивающе взглянул на Уэнсдей. — Мне нужна была помощь, понимаешь? Чтобы разобраться.
Интонация его голоса была почти умоляющей. Словно Тайлеру было очень важно, чтобы она поняла его. Приняла.
— И ты обратился за помощью к Лорел? — терпеливо спросила Уэнсдей, поощряя Галпина продолжить рассказ.
— Мне было не с кем обсудить… ситуацию, — голос Тайлера опустился до шёпота: — Я не хотел потерять контроль. Не хотел…
Он тяжело сглотнул и замолчал, спрятав взгляд. Его пальцы продолжали машинально разглаживать бумагу с больничной выпиской Франсуазы.
— Не хотел становиться монстром, — закончила за него Уэнсдей и безжалостно припечатала: — И выбрал наикратчайший путь, чтобы стать им.
Тайлер вжал голову в плечи. Его слегка потряхивало.
— Да, — выдохнул он. — Она обещала помочь мне удержать хайда под контролем, а потом подчинила и использовала. Я не смог воспротивиться. Когда я понял, что произошло, было слишком поздно.
Уэнсдей не желала верить его оправданиям. Но, надо признать, версия Тайлера была вполне правдоподобной.
— Она сказала, что единственный способ для такого, как я, — позволить подчинить свою волю другому человеку, — закончил Галпин едва слышно: — И в этом она не соврала. В Уиллоу Хилл говорили то же самое.
— Ты ещё не понял? — холодно спросила Уэнсдей. — Лорел работала на них.
Тайлер бестолково затряс головой.
— Нет, Уэнсдей! Доктор Картер действительно заботилась обо мне. Она не стала бы…
Уэнсдей могла предположить, что Картер и вправду желала помочь Тайлеру. По крайней мере, если верить Пагсли. Но в остальном Уэнсдей была непреклонна.
— А другие врачи в клинике? Твой лечащий врач? — возразила она, наблюдая, как Тайлер нервно впивается пальцами в свой стул. — Они тоже хотели помочь тебе?
Галпин неуютно передёрнул плечами.
— Они учёные. Конечно, их действия не всегда…
— Вот именно! — перебила Уэнсдей. — Они учёные! Они изучали твою мать и отпустили только для того, чтобы у неё появилось потомство. А после обратили взгляд на тебя!
Тайлер, не выдержав напряжения, вскочил с места, всплёскивая руками.
— Папа сказал, они помогли ей!
— Твой отец ещё больший идиот, чем ты. Столько лет верить их сказкам!
Уэнсдей невозмутимо наблюдала за Галпином, который принялся ходить из угла в угол, словно зверь по своей клетке.
— Ты хотел узнать, что такое серебряный пёс? Люди, выбравшие его своим символом, контролируют Уиллоу Хилл. Хайды для них — один из инструментов достижения цели.
— Это всё лишь твои теории, — бормотал Тайлер, встряхивая копной светлых кудряшек. — И мы оба знаем, что ты можешь ошибаться.
Жгучая жажда мести вскипела в груди Уэнсдей. Она почти не верила своим ушам. Тайлер посмел тыкать её носом в то, как он обвёл её вокруг пальца?
— Они держали твою мать взаперти пять долгих лет, — расчётливо надавливая на больные мозоли, сказала Уэнсдей. — Учитывая методы Лорел, которые тебе прекрасно известны, как думаешь, что они делали с твоей матерью? Приковывали цепями к полу? Вкалывали экспериментальные сыворотки? Причиняли ей боль? Может, даже пытали?
— Нет! — из глаз Тайлера брызнули злые слезы.
Он с такой силой пнул стул, подвернувшийся под ногу, что тот с грохотом врезался в противоположную стену.
— Отрицание реальности — это твой метод справляться с несправедливостью мира?
Уэнсдей со злорадным удовольствием наблюдала, как Галпин принялся крушить собственную спальню. Он опрокинул напольную вешалку у двери. Мощным ударом кулака разбил зеркало. Сдёрнул к кровати матрас и в клочья разодрал подушку.
Наконец он обессилено опустился на пол — прямо в месиво осколков, клочков синтепуха и щепок от растерзанного стула. Тайлер тяжело дышал. Уэнсдей повернулась в его сторону.
— Ты ведёшь себя, как ребёнок, — презрительно заявила она.
Тайлер поднял на неё покрасневшие, блестящие от слез глаза.
— Зачем? — прохрипел он. — Зачем ты говоришь это? Ты ведь не знаешь наверняка.
Уэнсдей безразлично пожала плечами.
— Что вы делали с Лорел до того, как ты начал убивать для неё?
— Я уже сказал: разговаривали, — разбито протянул Галпин, обхватывая себя руками, словно в попытке согреться. — Наводили порядок в особняке и оранжерее.
— Оранжерее? — удивлённо переспросила Уэнсдей. — Здесь? В Неверморе?
— Нет, Лорел хотела восстановить оранжерею её матери. В особняке Гейтсов.
Уэнсдей встрепенулась. Что-то будто подкинуло её — интуиция, инстинкт, детективное чутье…
Тайлер заглушил мотор своей старенькой машины, остановившись перед коваными воротами особняка Гейтсов.
— Приехали, — поёжившись, сказал он.
Уэнсдей в нетерпении выскочила из автомобиля и пружинистым шагом направилась вглубь знакомой территории — ей и так пришлось поддаться на разумные уговоры Галпина повременить с поездкой до следующего вечера. Вещь выскользнул из её сумки и вскарабкался хозяйке на плечо, желая принимать в расследовании самое деятельное участие. Тайлер плелся в некотором отдалении от них. Ему явно было не по себе находиться в месте, с которым было связано столько неприятных воспоминаний.
— С той стороны, — пробурчал Галпин, нагоняя Уэнсдей и указывая рукой направо, в обход старого неприветливого здания особняка. — Не понимаю, что ты хочешь там найти.
Уэнсдей предпочитала игнорировать его скептический настрой. Вещь следовал её примеру.
Оранжерея представляла собой небольшую, сплошь увитую диким плющом пристройку со стеклянной крышей. На двери висел огромный, но примитивный амбарный замок. Уэнсдей достала из кармана шпильку и склонилась над дверью. Буквально через пару мгновений замок тихо щёлкнул, отворяясь.
Она широко распахнула дверь, с силой дёрнув её на себя. На грядках вдоль стен оранжереи располагались мёртвые и засохшие, но аккуратно подстриженные колючие кусты роз. Между ними, в центре помещения, на самом светлом месте стояли два длинных стола с испорченной, вспучившейся от воды и выпачканной в земле столешницей.
Тайлер прокрался следом и подозрительно прищурился.
— Кто-то побывал здесь… после, — настороженно сказал он, осматриваясь.
— О чём это ты? — резко спросила Уэнсдей, разворачиваясь к нему.
— Здесь были ящики с травой, которую Лорел выращивала. И лампы для подсветки. Удобрения. Садовые инструменты. Кто-то забрал их.
Уэнсдей подошла ближе к столам. Действительно, если присмотреться повнимательнее, на них были видны ровные отпечатки — будто от поддонов для горшков или чего-то подобного. Вещь соскочил с её плеча и ловко спустился вниз. Он отбежал чуть в сторону и привлёк внимание Уэнсдей, постучав пальцем по затоптанному бетонному полу. Она присела на корточки рядом и тоже увидела их — еле заметные следы от колёс тележки, в которую кто-то, очевидно, погрузил все инструменты и результаты работы Лорел. Уэнсдей провела пальцем по отпечаткам протектора — ссохшаяся грязь без всяких усилий рассыпалась в пыль. Кто бы ни был их таинственным вором, он побывал тут довольно давно.
— Что именно Лорел выращивала здесь? — спросила Уэнсдей, поднимаясь на ноги.
— Какие-то травы. Кажется, из некоторых она делала сыворотку, которой…
Он сглотнул и умолк. Уэнсдей снова отвернулась от него, обшаривая глазами оранжерею. Вор наверняка не был случайным человеком, тем более если Лорел разводила здесь вовсе не декоративные цветочки.
— Растительный экстракт для подчинения хайда, — задумчиво произнесла Уэнсдей. — Но не только? Для чего Лорел выращивала остальное?
— Не знаю. Она как-то обмолвилась, что мы дожидаемся цветения… Какое-то редкое растение. Его было больше остальных.
— Тёмно-зелёное. С листьями, как у клевера. Ничего особенного, если бы не запах, — Тайлер сморщил нос. — Но его ты, наверное, и так чувствуешь?
Внутри оранжереи действительно слабо пахло чем-то травянисто-пряным, но довольно специфическим — Уэнсдей никогда не встречала запаха, похожего на этот. Слегка сладковатый и сперва не очень навязчивый, он словно медленно заползал в нос, щекоча его и вызывая непреодолимое желание вдохнуть глубже, но после отдавался на корне языка отвратительным гнилостным привкусом, от которого хотелось прополоскать рот.
— Я старался смыться отсюда при первой же возможности, — пробормотал Тайлер. — Мне не по себе от этой вони. Будто наглотался давно протухшей мертвечины.
Уэнсдей задумчиво присмотрелась к следам от колёс на полу. Если бы она могла узнать, кто здесь побывал. Если бы… Но ведь у неё был способ приоткрыть завесу тайну, заглянуть в прошлое.
Она принялась ощупывать стол. Несмотря на длительный перерыв после предыдущей попытки, Уэнсдей была уверена, что теперь у неё всё получится. Нужно только найти нужное место…
Сосредоточиться. Сконцентрироваться на эмоциях. Поддаться им. Руки расслабленные. Пальцы пружинят.
— Что ты делаешь? — с недоумением спросил Тайлер.
Уэнсдей не отвечала. Закончив со столом, она присела на корточки и погладила ладонью пол. Поднялась на ноги и потянулась к двери.
В этот раз видение пришло резче, чем обычно. Словно оно поджидало её, притаившись на задворках сознания.
Уэнсдей оказалась ровно на том же месте — в оранжерее, держась за деревянную дверную ручку. Была глубокая ночь — бархатистая тьма окутывала всё вокруг. Уэнсдей повернулась — на столах стояли ящики с тёмно-зелёной трёхлистной травой — точно такой, как описал её Тайлер. Запах разложения, казалось, усилился. Уэнсдей потянула носом и подошла ближе, рассматривая растение — несмотря на свои обширные знания в ботанике, она не узнавала его.
Снаружи послышался шорох, потом грохот и скрежет ключа в замке. Кто-то резко распахнул дверь, и темноту прорезал луч фонаря, на несколько мгновений ослепив Уэнсдей.
— А эта Лорел не теряла времени даром! — услышала она грубоватый женский голос.
В дверях оранжереи стояли две девушки в чёрных накидках с капюшонами, скрывающих лица. Одна из них, низенькая и хрупкая, сильно контрастирующая с собственным хриплым, будто прокуренным, голосом, держала в руках небольшой фонарик. Она шагнула прямо на Уэнсдей — к ящикам с травой. Вторая, толкавшая перед собой садовую тележку, с трудом перетащила её через порог и сбросила капюшон с головы.
— Что это за отвратительный запах? — она выправила волосы из-под накидки, и они рассыпались по её плечам шелковистым водопадом.
Уэнсдей точно где-то видела её. Длинные тёмные волосы, широко расставленные глаза, острый подбородок… Её спутница повернулась, поднимая фонарь. Бледное личико совсем юной девушки засияло в его свете, словно луна на тёмном небе, и Уэнсдей вспомнила.
Саманта Грин, младшая дочь мэра Джерико, убитая и варварски закопанная в где-то лесу вместе с остальными шестью жертвами. Та самая, что сорвала выступление своего отца на открытии мемориальной таблички Ноуболу Уокеру. Она стояла перед Уэнсдей, болезненно сощурив глаза от яркого света.
— Надень капюшон, — прошипела девушка с фонарём.
— Эти игры в шпионов утомительны, Лулу, — недовольно отмахнулась от неё Саманта. — Здесь никого нет.
Уэнсдей не могла видеть лица её спутницы, но почувствовала, что та мгновенно вскипела от злости.
— Никаких имён! — рявкнула она. — Они предупреждали, что за нами могут следить.
Саманта громко фыркнула, но всё же подчинилась и натянула капюшон на голову, скрывая лицо. Она снова взялась за тележку и придвинула ближе к столам. Девушки принялись молча загружать в неё ящики с растениями. Через несколько минут Саманта снова нарушила молчание:
— Тебе не кажется, что их предупреждения отдают паранойей?
— Мне кажется, это разумные предосторожности, — отрезала вторая девушка. — Ты забыла, в каком мире мы живём? Забыла, на что способны изгои?
— Но ты сама… — начала было Саманта и снова умолкла, когда её спутница громко шикнула в ответ.
Уэнсдей почувствовала, как видение начинает таять, рассыпаться. Она сосредоточилась, мысленно цепляясь за него мёртвой хваткой, нечеловеческим усилиям удерживаясь, в надежде увидеть или услышать ещё что-то.
Больше сообщницы не проронили ни слова. Они загрузили тележку доверху и потащили её к выходу. Низенькая незнакомка закрыла замок на два оборота, пользуясь ключом, а не отмычкой. Саманта, недовольно пыхтя, покатила нагруженную тележку к воротам. Уэнсдей следовала за ними до тех пор, пока девушки не дошли до неприметного старого пикапа. Автомобиль был так сильно заляпан грязью, что невозможно было разглядеть не только номера — даже его цвет в ночных сумерках угадывался с трудом.
Каким-то шестым чувством Уэнсдей ощущала, что ей не стоит лезть в машину, поэтому она просто стояла и наблюдала, как воровки перетаскивали содержимое тележки в кузов пикапа и накрывали его брезентом. Они не сняли капюшоны, даже когда машина с мерно рокочущим звуком скрылась за поворотом…
Уэнсдей резко открыла глаза. Реальность сейчас казалась ей расплывчатой и ненастоящей. Во рту ощущался металлический привкус крови, перед глазами всё плыло. Её щека прижималась к чему-то тёплому и бархатистому. Уэнсдей попыталась выпрямиться. Чьи-то руки мягко удержали её.
— Не торопись. Кажется, ты сильно ударилась затылком, — голос Тайлера звучал обеспокоенно. — Это снова было… видение?
Уэнсдей медленно перевела на него взгляд. Тайлер сидел прямо на грязном бетонном полу. Он приподнял тело Уэнсдей и положил её голову себе на грудь. Одной рукой он не то обнимал её, не то придерживал. Уэнсдей повсюду чувствовала его обжигающее, нечеловеческое тепло.
— Отпусти меня немедленно, — она собиралась огрызнуться, но язык во рту еле ворочался, и угроза вышла невнятной.
Уэнсдей снова попыталась подняться, но Тайлер прижал её сильнее, удерживая на месте.
— Ты… не надо. Тебе не стоит делать резких движений. Это было похоже на настоящий припадок, — взволнованно сказал он. — Гораздо хуже, чем раньше.
Вещь утвердительно стукнул пальцами. Уэнсдей повернулась к нему — её маленький помощник выглядел напряжённым.
— Сколько я была в отключке? — выговорила она, обращаясь к нему.
— Минут десять, — жестами сообщил Вещь.
Уэнсдей прикрыла глаза. Обычно её видения в реальном времени длились меньше минуты, сколько бы она не находилась внутри. Десять минут беспорядочных судорог и конвульсий наверняка выглядели впечатляюще.
— Я хочу встать, — сказала она так твёрдо, как только могла.
Тайлер неожиданно не стал спорить. Он помог ей подняться на ноги и, когда Уэнсдей пошатнулась, подал руку. Как бы это ни было унизительно, ей пришлось схватиться за предплечье Галпина и опереться на него, потому что в вертикальном положении голова гудела и кружилась ещё сильнее.
Тайлер молча довёл её до машины и открыл дверь, помогая Уэнсдей сесть на место. Он завёл мотор и плавно тронулся с места. Вещь забился в угол приборной панели и оттуда следил за Уэнсдей с явным беспокойством.
— Узнала что-нибудь важное? — спросил Тайлер, выезжая на шоссе.
Уэнсдей бросила на него оценивающий взгляд.
— Я удовлетворена результатами нашей поездки, — ответила она и, не удержавшись, добавила: — Я была права насчёт Лорел. Она действовала не в одиночку. Те, кто обчистил её оранжерею, открыли дверь своим ключом.
Сны Уэнсдей были наполнены смутными образами. Она рыскала то по окрестностям замка в поисках хайда, напавшего на Кумико, то по лесу, идя по следу Саманты и её таинственной спутницы, то по семейному кладбищу, желая отыскать бабушку Юдору.
Уэнсдей нужно было посоветоваться с ней насчёт видений. Так почему бабушка не являлась, когда была ей так сильно нужна?
Уэнсдей показалось, что она только закрыла глаза, когда в окно кто-то настойчиво забарабанил. На мгновение в её груди разлилось тёплое, светлое, совсем не характерное для неё чувство — через балкон к ним в комнату заходил только Ксавье. Но стоило Уэнсдей открыть глаза и повернуться на стук, всё её воодушевление растворилось без следа, сменяясь разочарованием и злостью.
Она натянула свитер поверх пижамы и метнулась к окну разъярённой фурией. Галпин криво усмехнулся ей — он стоял снаружи, прижавшись лбом к стеклу и с интересом разглядывая их с Инид спальню.
Тайлер отошёл в сторону. Уэнсдей открыла раму и выбралась наружу.
— Что навело тебя на мысль, что прийти сюда будет хорошей идеей?
Её голос был наполнен такой ледяной яростью, что другой бы на месте Галпина немедленно стушевался. Тайлер же, очевидно решивший вернуться к своему раздражающе смешливому тону, лишь лукаво улыбнулся и заявил:
— Ты этого не запрещала. Как себя чувствуешь?
Вчера ей пришлось снова опереться на руку Галпина, вылезая из его машины, но от дальнейшей помощи Уэнсдей отказалась, хоть её слегка пошатывало. Но сейчас её досадное недомогание было в прошлом.
Уэнсдей скрестила руки на груди, многозначительно уставившись на Тайлера исподлобья. С его лица слетело выражение наигранной лёгкости.
— Мне нужно поговорить с тобой о наших... взаимоотношениях, — тихо сказал он несколько вопросительным тоном. — А ты каждый раз сбегаешь, поэтому я решил…
— Я не собираюсь с тобой беседовать. И у нас нет никаких «взаимоотношений», кроме очевидного обязательства, — отрезала Уэнсдей. — Но раз уж ты пришёл, давай заодно покончим с нашим общением на сегодня.
— Уэнсдей, постой, — Тайлер протянул руку, будто хотел поймать её и задержать на месте, но Уэнсдей захлопнула створку окна прямо перед его носом.
Инид уже не спала — Галпин, очевидно, разбудил и её. Синклер сидела в постели, натянув одеяло до подбородка. Её глаза сделались круглыми, как блюдца. Вещь настороженно следил за Тайлером со своего места.
— Что он здесь делает? — зашипела Инид.
— Он зайдёт внутрь, — она предпочитала не спрашивать, а ставить людей перед фактом. — Ненадолго. И было бы неплохо, если бы ты оставила нас одних.
Инид вытаращилась на неё с таким удивлением, словно Уэнсдей призналась в тайной страсти к её вырвиглазным плюшевым медведям.
— Сыворотка действует лучше, если мы остаёмся наедине, — нехотя пояснила Уэнсдей.
Вещь понимающе взмахнул пальцами и покинул комнату, прошмыгнув в коридор. Через несколько минут ворчания и Инид, невыспавшаяся и не слишком довольная, заперлась в ванной и включила воду, взяв с Уэнсдей обещание, что через пятнадцать минут в их спальне даже духа Галпина не останется.
Уэнсдей немного помедлила, раздумывая, впустить ли его сразу или сначала подготовить шприц, и решила не оставлять Тайлера надолго на своём балконе на виду у всех. Она открыла окно, и Галпин, едва оказавшись внутри, принялся с удвоенным любопытством разглядывать её половину комнаты. Уэнсдей, решив, что вполне может ему это позволить, начала возиться с лекарствами.
— Ничего не трогай, — бросила она через плечо, когда боковым зрением увидела, что Галпин потянулся к её виолончели.
Тайлер вздрогнул и поспешно отдёрнул руку.
— Милый контрабас, — примирительно пробормотал он.
Уэнсдей даже отвлеклась от своего занятия, чтобы смерить Галпина презрительным взглядом.
Уэнсдей надеялась, он наконец угомонится, но Тайлер повернулся к тому углу, где стояли неразобранные коробки с её вещами из мастерской Ксавье.
— Куда-то собираешься? — спросил он.
— Даже не думай, — огрызнулась Уэнсдей, начиная заводиться по-настоящему. — Мы с тобой не парочка задушевных приятелей, чтобы…
— Знаешь, с Лорел всё ощущалось совсем по-другому, — перебив её, бросил Тайлер как бы промежду прочим.
Уэнсдей моргнула от неожиданности и уставилась на Галпина. Ему внезапно захотелось обсудить с ней свою прежнюю хозяйку?
— Она была такой нарочито ласковой, но на самом деле ненавидела меня, — Галпин подкрался ближе медленно, словно кот, поднял со стола пустую ампулу и принялся вертеть её в пальцах. — С тобой же всё в точности до наоборот.
Уэнсдей недоверчиво сощурилась.
— Ты так думаешь? — спросила она, не понимая до конца, к чему именно он клонит.
— Ты не слишком-то разговорчива, поэтому мне приходится делать выводы самостоятельно, — протянул Тайлер. — Я не идиот, Уэнсдей.
— Сильно в этом сомневаюсь, — фыркнула она, возвращаясь к своему занятию.
Галпин хмыкнул, но промолчал на это весьма нелестное заявление. Уэнсдей протянула ему спиртовую салфетку, давая знак, что разговор окончен. Тайлер принялся стягивать куртку.
— Пытаешься меня задеть, верно? — сняв с себя толстовку с рубашкой и оставшись в одной футболке, спросил он. — Могла бы сказать прямо, что до сих пор злишься из-за всего, что случилось в прошлом году.
— Я не злюсь, — сквозь зубы процедила Уэнсдей.
Галпин недоверчиво покачал головой. Уэнсдей шагнула ближе и вколола сыворотку ему в плечо. Тайлер внимательно смотрел на неё сверху вниз.
— Не злишься, но при любой возможности…
Уэнсдей отбросила шприц на стол и вонзила ногти в предплечье Галпина. Гематом от грубо сделанных ежедневных инъекций на его коже не было благодаря регенерации, но Тайлер всё равно зашипел от боли, словно Уэнсдей ткнула в какое-то особенно чувствительное место.
— Ты больше не будешь являться сюда без предупреждения, — приказала она. — А теперь убирайся.
Тайлер, пошатываясь, словно пьяный, поковылял к оконному проёму. Он чуть не упал, неуклюже перешагивая через раму, закрыл за собой створку, добрался до перил балкона и, вцепившись в них руками, остановился. Уэнсдей в раздражении поджала губы.
— Я велела тебе убраться отсюда, — вылезая следом за ним, напомнила она.
Тайлер окинул её слегка расфокусированным взглядом.
— Ты не уточнила, насколько далеко мне нужно уйти.
Уэнсдей закатила глаза, ощущая бесконечную усталость.
— Нам нужно поговорить, — снова затянул старую песню Галпин. — Вчера…
— Что мне действительно нужно — это чтобы ты перестал меня донимать, — проворчала Уэнсдей. — Но ты, очевидно, делать этого по доброй воле не собираешься.
Тайлер медленно разжал пальцы на перилах и повернулся к ней с маниакально горящим взглядом.
— Так прикажи мне! — зло выкрикнул он. — Почему ты просто не прикажешь?
Галпин шагнул к ней и крепко схватил за плечи, вглядываясь в её глаза. Уэнсдей молча таращилась в ответ.
— Зачем ты забрала меня из Уиллоу Хилл, Уэнсдей? — грубо встряхнув её, прохрипел он.
Уэнсдей оцепенела. Её охватило жутко противоестественное чувство дежавю. Она будто со стороны видела себя с Галпином, вцепившимся в неё, словно в спасательный круг. В замешательстве она моргнула, вспоминая рисунок Ксавье, на котором они с Тайлером стояли точно в такой же позе.
Галпин истолковал её смятение по-своему. Он внезапно нагнулся и впился в её губы отчаянным поцелуем.
На мгновение Уэнсдей окаменела, слушая бешено колотящийся в ушах пульс. Губы Тайлера были горячими, обветренными и шершавыми. Пальцы, до боли стиснувшие её плечи, — сильными и грубыми. Совсем не похожими на длинные и деликатно ласковые пальцы Ксавье.
Очнувшись от наваждения, она вырвалась из крепкой хватки Галпина, рубанув его пяткой по ахиллову сухожилию, и с отвращением вытерла губы рукавом.
— Убирайся с моего балкона, — прошипела Уэнсдей, пытаясь сохранить остатки хладнокровия. — И больше никогда не делай ничего подобного.
Она хлопнула оконной рамой так сильно, что разноцветные стёклышки в ней мелко задрожали.