zl_emma @ 2007-05-30T19:16:00

Куба прошла. "Хуже, чем могла бы, лучше, чем ожидалось".
Не знаю, довольна ли я игрой - но я очень недовольна собой. Упущенная возможность сделать красиво себе и другим. Я приехала на полигон больная, кроме того, я совершенно не переношу жары. В итоге я к вечеру пятницы просто слегла на сутки. И не могла даже толково исполнять работу горничной, не то что показывать характер в роли провинциальной нахалки. Обидно.
Как всегда бывает в таких случаях, все нереализованное вылилось в богатую внутреннюю жизнь. Поэтому даже остались какие-то заметки, которые я дописала и выкладываю - вдруг кому интересно.
p.s. А еще на этой игре у меня случилось потрясение. Мне первый раз в жизни выдали "мастерский прогруз" - и кучу родни в придачу. Жаль, что все было слито, но я очень впечатлилась. Сказка, спасибо!
p.p.s. Обитатели дома Харонес! Я вас всех очень люблю. Спасибо, что вытащили, спасибо, что все было именно так. А я исправлюсь. ;)

"Меня зовут Хуанита Мария Карпьентер Родригес. Моя мать – известнейшая чернокожая авантюристка на Кубе. Мой отец дон Педро. Вы не знаете дона Педро? Значит, вы не знаете ни одного человека с Кубы, потому что в противном случае вы бы слышали о нем. Но помимо того, что вы о нем, конечно же, знаете, это еще и чернокожий скупой старик, которого терпеть не могут даже собственные дети. Говорят, он до полусмерти избил свою первую жену, и она от него сбежала. Так говорит ее сын. Он мой брат, и я его ненавижу. Ее звали Мария, и отец ее очень любил. Поэтому и меня назвал Марией. Я – его младшая и любимая дочка, потому что я - белая.…
Ах, как танцуют в «La Tropicana

»! Хуанита замерла на середине дороги, завороженная сначала музыкой, а за ней и движением. Шла репетиция вечернего выступления. Юноши и девушка-солистка двигались, танцевали, небрежно переходили от столика к столику – и снова возвращались на сцену, общались, меняли стиль – и все это не прерывая ритма, танца. Закончилась мелодия. Люди за стеклянными дверями смеялись, переговаривались, а затем несколько молодых танцоров направились к дверям. Хуанита, вздрогнув, развернулась и поспешно пошла по направлению к дому Хароне. А вслед неслась уже следующая мелодия, манила вернуться. И девушка невольно замедлила шаг, уже подходя к дому, ловя отголоски музыки.

- Хуанита, сеньоры хотят чай, - выглянула из-за двери Анита.
- Да, сейчас все сделаю, сеньорита, - и со всех ног бросилась на кухню девушка. Мечты были забыты за повседневными обязанностями горничной.
…
У нас теперь живет забавный muchacho. Его зовут Алехо, он студент в Университете. Говорит, что будет юристом. Сейчас он работает в типографии семьи Хароне и ночует на работе, потому что в гостинице, в которую он определен, жить очень дорого. Впрочем, пока ни учеба не началась, ни заказов в типографии нет, так что он болтается по улицам и иногда помогает мне по дому. Пыталась выяснить у него, зачем он учится в Университете (в ответ на его вопрос, почему я этого не делаю). Ничего умного он мне не сказал. Получается, что он рассчитывает после этого получить хорошее место, на котором нужно не работать, а думать. Странная идея.Вот у меня сейчас кухня, на которой я работаю – больше, чем дворец дона Педро там, в Эскабане.
…
Пришел милый Алехо, принес яблоко.
…
Ноги раз за разом несут меня к стеклянным дверям «El Tropicano». Каждый раз я застаю там какой-то новый танец. Кусок иной жизни, стеклянные двери в неведомое. Как же я хочу пойти этим вечером на представление и раствориться в музыке, в жестах танцоров, во всей этой атмосфере, где безукоризненно каждое движение……Как же мне надоел этот балаган! Уж я, es verdad, выскажу сеньору Хулио, когда он вернется, все, что я думаю. У него дела – а то, что его дочь по улицам без присмотра бегает и пепельницы президенту подает, это так и надо. Да кем бы он там ни был – ей 12 лет, и не дело ей…Жениться дому Хулио надо, вот что. Хозяйка ему нужна.…Я уволюсь! Уеду на материк! Стоило один раз заболеть – и горничная стала плохой! Тут же наняли какую-то служанку и нарадоваться не могут – еще бы, перед ее появлением они наконец увидели, во что превращается дом в мое отсутствие. Правда, оказалось, что она просто на общественных работах и скоро уходит. Молодой сеньор, секретарь дона Хулио, просто невыносим. Стоит ему увидеть меня без дела, как он начинает предъявлять претензии. Как было хорошо, пока все были в отъезде!…У меня около шести братьев и сестер – больше, но mamа и papa и сами не помнят, сколько у них детей.…Поговорила с доном Педро. Надеюсь, он уладит эту ситуацию. Я ему верю – потратил же он вчера час, чтобы вытащить меня из тюрьмы. В которую я угодила по вине президента. Выскочил на меня: военных, срочно! Я и побежала искать. А сумку с паспортом взять забыла. Эти же военные меня и посадили, вместо того, чтобы прийти на помощь. И держали бы, верно, до утра, если бы добрые люди, которых выпустили раньше, не передали по моей просьбе в дом Хароне, что их горничная в тюрьме.…
«Вот уж крестная ему покажет…» - сердито думала горничная, решительно направляясь по дороге от города. Свернула не туда, озлилась еще больше, вернулась. Что именно может сделать крестная, практикующая вуду, с молодым сеньором, которого так невзлюбила горничная, девушка особо не задумывалась, но надеялась, что что-то ужасное. Собственно, первой мыслью было молодого сеньора отравить, но эта месть показалась взбешенной Хуаните недостаточной. Но уж крестная поймет и придумает…
- Сеньора, а Вы уверены, что Вам туда надо? – девушка на велосипеде повернула, чтобы еще раз проехать мимо Хуаниты. Девушка была красивая и беззаботная. Это тоже раздражало. Было жарко, болел живот и раздражало решительно все. Но улыбнулась Хуанита мило и любезно:
- А что такое?
- Повстанцы, сеньора. Они захватили уже все плантации и идут сюда, - и девушка уехала.
Злость куда-то испарилась. Хуанита развернулась и со всех ног бросилась искать кого-то из дома Хароне, чтобы предупредить об опасности. Планы мести были забыты. В тот момент, поднимая босыми пятками пыль и путаясь в улицах по-прежнему чужого для нее города, Хуанита осознала, что именно этих людей считает своей семьей.
…
Бестолковое дело – революция. Ничего не понятно, и сеньоры во внутреннем дворе тщетно пытаются понять, кто же тут за кого, потому что все стреляют во всех. Первые минута перестрелка пугает. Потом надоедает сидеть в погребе. Сначала кажется очень важным принести всем напиться (жарко, сеньоры!) – главное, чтобы ненароком не подстрелили свои же. Хуанита скалит в смехе зубы и отпивает из кружки первой – президенту все кажется, что его отравят. Переговоры с повстанцами, которые Хуанита слышит до слова, сидя в паре шагов, еще скучнее перестрелки. Хуанита оглядывается, пытаясь понять, кого не хватает. Сеньор Хулио, его брат и секретарь в больнице. Хуанита смотрит на молодую сеньору, невесту одного из братьев, переживающую за жениха. Она и сама беспокоится о сеньорах. Кроме того, здесь отчаянно скучно.
- Идемте, - кивает Хуанита сеньоре. Несколько быстрых шуток с защитниками дома – и девушки идут к выходу. С той стороны – тишина. Хуанита не сразу находит глазами нескольких повстанцев, спрятавшихся от жары в тени баррикады.
- Да проходите, - так же, как и оставшиеся внутри дома, скалят зубы заросшие бородами мужчины. – Только обратно мы вас не пустим.
«Посмотрим,» - думает Хуанита, и они идут к больнице. Все живы, gloria Dios!
Постепенно в больнице собирается вся семья. Из дома приходят, чтобы сказать, что можно возвращаться. Но врач не желает отпускать раненых – у него распоряжение человека с бородой. Хуанита не знает ни одного из названных ей имен, но идет с твердым намерением привести с собой «человека с бородой». Кордон, пытающийся не пропустить ее к месту недавних боевых действий, теряется при подобном требовании. В итоге с Хуанитой идет Че Гевара – впрочем, для девушки они все на одно лицо. Главное, что теперь семья вернется домой, и можно смести отколки со стола и накрыть обед. Женщины хлопочут по дому все вместе, и на душу Хуаниты снисходит мир.
…
- Как же я хочу побывать в “El Tropico”, - Хуанита даже не замечает, что произносит это вслух. Музыка доносится до дома Хароне так отчетливо, что можно устраивать во внутреннем дворе танцы.
- А пойдемте сегодня вечером в “El Tropico”, все вместе? У нас один столик уже заказан, закажем еще… - Хуанита вздрагивает от неожиданности и смотрит на сеньора Диего, предложившего это. Ненависть позабыта навсегда, в этот момент она готова пойти за ним на край света. Хуанита готова продать душу дьяволу за один вечер там, по ту сторону стеклянных дверей. Она уверена – именно так выглядит рай.
...
- Пойду проведаю в больнице Алехо, - поднимается из-за стола Хуанита.
- Ты сходишь?
- Конечно, - кивает Хуанита сеньору Хулио. Они вместе тащили паренька в больницу, когда Хуанита вышла на шум за стеной – как раз вовремя, чтобы спугнуть двух мародеров. Ее они только пугнули стволом («Ты ничего не видела!»), а выскочивший следом Алехо получил очередь в живот.
- Не ходи, - вдруг жестко говорит двенадцатилетняя Анита.
- Почему? – удивляется Хуанита.
- Он повстанец, твой Алехо. Он был среди тех, кто штурмовал наш дом.
Хуанита сжимает губы. Но в больницу идет все равно, конечно. Чтобы убедиться, что с ним все в порядке – и больше никогда не разговаривать.
…
К ночи все чуть больше осунулись и чуть резче оборачиваются на шум. Сеньор Хулио сидит за пулеметом, из которого простреливается единственных вход в дом. Благодаря этому пулемету дом Харонес так и не был взят - даже когда повстанцы въехали в его двери на тракторе. Хуанита сидит неподалеку и не отводит глаз от сеньора Хуана. Ей хочется сказать ему, что она поняла: на самом деле она его дочь. Ведь не просто так он согласился принять в дом горничной девушку с далекой плантации. И не просто так старый Педро отослал ее именно в этот дом. Он наверняка знал. Смешно ведь думать, что у двоих темнокожих могла родиться белая дочь. И дураку ясно, что она приемыш. Просто все слишком боялись старого Педро, чтобы сказать это вслух. А папаша слишком пронырлив и хитер, чтобы не найти способа подсунуть выкормыша родной семье, особенно если она столь богата и влиятельна, как дом Харонес. Выгода очевидна.
Это была подходящая ночь для такого разговора. Окажись у Хуаниты случай поговорить с сеньором Хулио наедине – и она поделилась бы с ним своими выводами. Но слишком много было вокруг людей, и слишком несущественным казалось это сейчас. Все члены семьи Хароне были живы, они были в собственном доме и настроены весьма решительно. И Хуанита пережила этот день вместе с ними, чувствуя себя частью семьи – и так ли уж важно, догадываются ли остальные о том, какие чувства заставили горничную остаться в доме.
Сеньор Хулио устало распрямил спину и посмотрел на Хуаниту.
- Мне нужно отойти. Сменишь меня?
Хуанита замерла. Сеньор Хулио смотрел ей в глаза, и Хуаните казалось в этот момент, что он услышал ее мысли. И что он тоже знает, что на самом деле она – его дочь.
- Si, senor Hulyo, desde luego. Только… я не умею из него стрелять.
- О, это очень просто, - ухмыльнулся мужчина. – Смотри…
Хуанита заворожено следила за его руками. И не верила в происходящее, пока не оказалась на месте, которое весь вечер занимал дон Хулио.
В тот момент, сидя за пулеметом в надвинутой на глаза шляпе, которую незадолго до этого нахлобучил на нее кто-то из сеньоров, и чутко прислушиваясь к звукам с улицы, Хуанита ощущала себя настоящей ama de casa, частью семьи. Она была абсолютно счастлива."