zl_emma @ 2005-08-28T10:24:00

В этом, видимо, что-то есть. Встать на даче в 6, в 8 быть уже дома. Перед этим лечь в 3, пытаясь дописать отчет по весенней сессии - потому что понятно, что после осенней будут уже новые впечатления...
Начало можно посмотреть здесь: "Это было Нигредо", часть 1, часть 2.

Это было Нигредо", часть 3
***

...Кабинет Зельеварения был погружен во мрак, но даже сквозь плотно прикрытую дверь пробивались возбужденные голоса.  Гермиона поморщилась – ей и так было неловко приходить к профессору в третьем часу ночи, а перспектива иметь свидетелями разговора слизеринцев не радовала и подавно.   Тем не менее, отступать было некуда: рано утром профессор Снейп уезжал на каникулы, - поэтому Гермиона решительно шагнула к двери и постучала. Ее не услышали. Тогда она осторожно приоткрыла дверь, сдвинула тяжелый полог и, не заглядывая внутрь – многолетняя привычка, мало ли, что можно увидеть таким образом, - негромко произнесла:

- Извините, профессор Снейп...

- Кто там еще? – интонации были непередаваемы. Почувствовав, что ей, конечно же, не рады, однако она, по крайней мере, не пришла совсем уж не вовремя, Гермиона шагнула внутрь. – Мисс Грейнджер... Я понимаю, что три часа ночи – самое подходящее время, чтобы сдавать мне экзамен... – едкий сарказм, прозвучавший в голосе, неожиданно не разозлил, а устыдил Гермиону. Однако отступать было некуда, она глубоко вдохнула и произнесла даже с некоторым вызовом:

- Простите, профессор, Вы сказали, что я могу подойти к Вам в любое время, когда буду готова. А нас только что отпустил профессор Дамблдор, у нас был экзамен по астрологии, - добавила Гермиона, будто прячась за широкую спину директора. И, мгновенно устыдившись этого, закончила, -  со мной еще Дин Томас, он не успел сдать Вам теорию.

При упоминании астрологии Снейп как-то очень по-человечески усмехнулся; видимо, поэтому Гермионе показалось, что следующие слова прозвучали более снисходительно.

- Когда я это говорил, мисс Грейнджер, я не предполагал, что Вы придете ко мне в спальню в три часа ночи, да еще и для того, чтобы сдавать экзамен, - профессор откинул черный полог, за которым оказалась постель. – Идите на кровать.

Предложение профессора было встречено дружным хохотом слизеринцев. Снейп остался невозмутим, и Гермиона огромным усилием воли заставила себя спокойно пересечь комнату, хотя взгляды студентов жгли ее.

- Посидите здесь и подождите, пока я освобожусь, раз уж пришли. Можете пока повторить, - проговорил Снейп. Протянул руку к полке, не глядя, нашарил среди ингридиентов горящую свечу, протянул ее Дину и отвернулся обратно к Эйвери.

Только сейчас Гермиона заметила его. Она, конечно, уже слышала о том, что профессор Дамблдор вселил душу студента в тело убитого Каркарова, по-сути, вернув слизеринца к жизни. Однако она не предполагала, что это так ужасно выглядит.  Грузный Каркаров с глазами Эйвери и лицом обиженного мальчишки, с нервной жестикуляцией и ломким голосом – Гермиона с трудом подавила желание отвернуться. Эйвери был пьян и, кажется, в истерике. «За что? За что, профессор? Почему я?! Я же – свой!..» - поминутно восклицал он. Профессор Снейп морщился и честно пытался исполнить долг декана и успокоить своего студента. Хотя очевидно было, что наиболее эффективный способ - выбить хмель вместе с истерикой хорошей пощечиной – недоступен по педагогическим соображениям. Эйвери занимался тем же, чем Гермиона несколькими часами ранее – просил у профессора лигилименции. Гермиона встретилась взглядом со Снейпом, и тот усмехнулся – что, знакомая ситуация? Гермиона поспешно опустила глаза и попыталась сосредоточиться на свитке с конспектом. Она отвратно помнила стадии, но невольно отвлекалась на происходящее в комнате, несмотря на страх опозориться перед профессором, когда дело дойдет до экзамена. Гермиона услышала, как кто-то из слизеринцев потребовал, чтобы гриффиндор покинул комнату на время лигилименции. Профессор довольно резко ответил, что мисс Грейнджер сама стала жертвой тех же событий. Эйвери было уже все равно. «Лигилименс!» - произнес усталый отстраненный голос. Эйвери замер, а потом начал говорить – быстро, взахлеб, перемежая рассказ жалобами и восклицаниями.  Гермиона слушала и накак не могла понять, кого же ей больше жалко – беднягу Эйвери, для которого потрясения прошедшей ночи явно оказались непосильными, или профессора Снейпа, который, казалось, недоумевал, почему все студенты избрали именно его своим исповедником, и выглядел измученным.

Прошло около часа, Гермионе уже начало казаться, что профессор забыл, зачем на его кровати сидят гриффиндорцы, когда Снейп, наконец, повернулся и выразил готовность  принять экзамен. Отвечая на вопросы по эмпатии и алхмическим стадиям, Гермиона вдруг поняла, что бурная жестикуляция Эйвери, который стоял за спиной профессора – ни что иное, как попытки ей подсказать. Эйвери делал это со страстью и старанием, которые делали ему честь и искупали то, что далеко не все подсказки были правильными. Наконец, Снейпу надоело делать вид, что он не видит стараний своего студента, и он попросил его не мешать мисс Грейнджер правильно отвечать на вопросы. Гермиона мельком улыбнулась Эйвери, благодаря – она не сомневалась, что порыв был искренним, юноша был просто не в том состоянии, чтобы специально давать неправильные подсказки, - и вернулась к насущной проблеме. Гермиона отчаянно боялась, что профессор просит ее, что такое «атенор». Это был один из излюбленных дополнительных вопросов профессора. Несколько раз Гермиона слышала, как Снейп задавал его на экзамене, и с ужасом поняла, что не знает ответа. Хуже всего было то, что она не успела его выяснить, и теперь ей оставалось только опозориться.

- Ну, что у Вас еще спросить, мисс Грейнджер?.. – вполне доброжелательно протянул Снейп, и вежливая улыбка застыла на губах Гермионы. Профессор закинул ногу на ногу. - Вас совершенно неинтересно спрашивать, все равно это «Непревзойденно». Давайте зачетку. – Гермиона испытала одновременно облегчение и жгучий стыд. Оценка показалась незаслуженной, она знала не все. Однако сказать об этом не хватило сил, и Гермиона дала себе слово завтра же пойти в библиотеку и выяснить значение треклятого слова.

- Ну, Дин Томас, посмотрим, так ли блестящи Ваши познания?

Дину повезло меньше. Профессор начал гонять его по стадиям. Снейп практически не мешал подсказывать, только один раз бросил насмешливо:

- Я достаточно слушал вас, мисс Грейнджер, вы уже получили свое «Непревзойденно» - дайте мне послушать вашего друга...

Гермиона еще раз убедилась, что ей повезло с вопросами – не все, о чем спрашивали Дина, вспоминалось с ходу. Хотя, вполне возможно, будь вопросы адресованы ей, она ответила бы с перепугу. Приговором Снейпа стало «Превосходно».

Снейп крупно написал свое имя в зачетках и откинулся на жестком стуле. Профессор никак не дал понять гриффиндорцам, что они свободны, и они воспользовались этим, притихнув, забытые за полуприкрытой портьерой. Соблазн понаблюдать за профессором Снейпом вне кабинета Зельеварения был велик. А он вернулся к своим студентам, к прерванному разговору. Гермиона наблюдала за профессором, слушая, как он втолковывает Эйвери какие-то общие понятия о жизни и смерти, убеждая юношу в том, что это было Нигредо – первая из трех стадий, что тот прошел очищение смертью и перешел на новый этап...  Порывистые жесты, неровный голос, чересчур прямая спина – в поведении Снейпа была какая-то нездоровая энергия, как у человека, которого лихорадит или у которого чересчур высокая температура. Гермиона подумала, что профессор, похоже, почти не спал эти дни – он был одним из немногих преподавателей, которые не проспали ни одного своего урока, несмотря на бурные события конца семестра. Эта мысль заставила Гермиону вспомнить о собственной беде – она все еще не представляла, что происходило с ней прошлой ночью, с того момента, когда в нее вселили чужую душу... Ее размышления прервал неожиданно звучный и вкрадчивый голос Снейпа:

- Может быть, вы хотите попробовать Круциатус, Эйвери?

Видимо, это был оригинальный способ заменить непедагогичную пощечину. Гермиона осознала, что в разговоре, который она уже некоторое время слушала вполуха, уже некоторое время вертится вокруг желания и возможности испытать на себе действие Непростительного заклятья. Кажется, профессору Снейпу надоело слушать бахвальство своих студентов, и он воспользовался простейшим способом его прекратить – предложил желаемое. Гермиона скорее почувствовала, чем увидела, как побледнели и изменились в лице слизеринцы. А Снейп, похоже, нашел ситуацию крайне забавной, и принялся откровенно подзуживать и брать «на слабо» разом струхнувших детей. Не понимая, как реагировать, Гермиона напряженно наблюдала за происходящим. Неожиданно она поймала себя на том, что испытывает уже не жалость, а раздражение по отношению к мнущемуся и отнекивающемуся Эйвери, которому в первую очередь адресовал свои подначки Снейп. Почти с ужасом Гермиона поняла, что еще чуть-чуть – и на очередное «Ну, неужели в вас не осталось хотя бы гордости? Ну, кто?» - она встанет и сделает шаг вперед. Гермиона понимала, что это ужасно глупо и иррационально, но сдерживалась из последних сил. Ей невыносимо было неловкое положение, в которое попали другие на ее глазах, и – как ни дико, но где-то в глубине шевелился червячок любопытства. Вот так, просто, в школе, с осознанием того, что тебе на самом деле ничто не угрожает – и, если вдруг все будет «по-правде», не бояться неизвестного... От самого глупого поступка в жизни Гермиону спас Эйвери, который вдруг как-то обмяк и согласился на эксперимент. Все дальнейшее было нестрашно и несерьезно и напоминало фарс. Похоже было, что в последний момент Снейп пожалел-таки непутевого мальчишку.

В тот момент, когда профессор посмотрел на часы и поинтересовался, кто из присутствующих нмеревается ночевать здесь, Гермиона с Дином сочли за благо поспешно попрощаться.

Было около четырех, дождь кончился, но на улице практически никого не было, хотя Хогвартс бодрствовал – повсюду из-за задернутых штор пробивался свет, слышались крики и смех. Спали, кажется, только в гостиной Гриффиндора. Не успела Гермиона подумать о том, где они будут искать профессора Люпина в такое время, как заметила его на крыльце слизеринской гостиной. Профессор помахал рукой, и они подошли.

Никто не знал заранее, каковы его шансы на ЗОТС. Профессор Люпин задавал вопросы по теории, а что касается практики, то некоторые получали вопросы и задания, а некоторе – сразу оценку. Говорили, то профессор, будучи в курсе всех событий, которые произошли в Хогвартсе в этом семестре, ставил низкие оценки всем, кто не смог постоять за себя в экстремальной ситуации, а «Непревзойденно» - тем, кто нарвался и выжил. Было несколько студентов, которые утверждали, что Люпин занизил им оценки за то, что они «не нарвались», но Гермиона была склонна считать, что они врут, оправдывая плохую учебу.

- Гермиона... Мне очень жаль, но ты и сама понимаешь, что я не могу поставить тебе «Непревзойденно», максимум «Отлично». Ты ничего не могла сделать, но факт остается фактом – ты не справилась с ситуацией.

Вся сессия была сдана на «Н», Защита От Темных Сил - последний экзамен. Гермиона кивнула, постаравшись скрыть свое разочарование и обиду. В конце-концов, она подозревала нечто подобное. И не думала, что дружеское расположение, которое выказывал к ней Люпин, сыграет какую-то роль – еще не хватало! Однако, видимо, на что-то надеялась, потому что в горле застрял колючий комок обиды – не на профессора Люпина, а на несправедливость и невозможность хоть что-то сделать. Нет ничего более унизительного, чем оказаться бессильной перед обстоятельствами – холодное склизское ощущение беспомощности, которое она испытала, когда неловкий Имперус был перекрыт Максимой, которой Гермиона не умела сопротивляться, на мгновение снова овладело ею. Похоже было, что профессор Люпин расстроился не меньше Гермионы и чувствовал себя неудобно, следуя собственным принципам. Гермиона поспешно заверила профессора, что считает оценку справедливой и ничуть не обижается.

- Я уверен, что ты исправишь эту оценку в следующем семестре.

- Неременно, - не подлежало сомнению, что Гермиона постарается «нарваться» на что угодно, но заслужит вожделенную «Н» по ЗОТС.

Последняя ночь перед отъездом по домам была потрачена на экзамены. Гермиона без особой надежды завернула к «Трем метлам» - они могли быть еще открыты по случаю окончания семестра. Странно было ни разу за семестр не добраться до мадам Розмерты, и Гермионе хотелось скорее отметиться, нежели посидеть там. Но свет уже не горел.

Возвращаясь в спальню, Гермиона вспомнила вдруг самое первое утро этого семестра. Они проснулись, замерзшие до полусмерти – эльфы не успели как следует протопить гостиные. Гарри проснулся со словами: «Мне приснилось, что меня домогался профессор Снейп». Встал, не выспавшийся и недовольный, и мрачно сказал, что чувствует себя пельменем.   Пока Гермиона решала, что хуже – лежать в холодной постели или вылезать в еще более холодную комнату, Гарри ушел умываться. Вернулся он абсолютно счастливым и даже проснувшимся. Голосом человека, которому подарили то, о чем он мечтал всю жизнь, Гарри рассказал, что встретил заспанных УПСов. И выражение их лиц, когда они поняли, что первый, кого они встретили с утра пораньше – это Гарри Поттер, компенсировало ему все «прелести» этого утра. Они хмуро поинтересовались, постоянное ли это свойство Поттера – появляться в ненужном месте в ненужное время…

Потом они долго селились, шумно и весело разбирали вещи.

- Гермиона! Скорее! Смотри… - Симус показывал на стену спальни, где справа от дверного проема висела помятая белая маска.

- Нужно выбросить, - сзади подошли другие гриффиндорцы. В голосе было отвращение, но не страх – и Гермиона мельком порадовалась этому. Она уже сообразила, в чем дело.

- Нет, нужно вернуть, - Гермиона осторожно сняла маску со стены, выправила погнутые края. – Не берите в голову, это ерунда.

То ли сказалась суета переезда, то ли помогла спокойная уверенность Гермиона – но ребята тут же потеряли интерес к пугающему атрибуту. Гермиона спрятала маску в рукав и вышла из гостиной. Она знала, куда идти: накануне вечером выяснилось, что Филч не может найти ключа от комнат профессора Снейпа, и он вынужден был ночевать в одной из гриффиндорских комнат, от чего, естественно, был не в восторге. Но причин, которые могла побудить его оставить на стене маску Пожирателя, Гермиона придумать не могла. Кроме одной: Снейп ее просто забыл.

Путь к кабинету Зельеварения, за которым располагались комнаты профессора Снейпа, с непривычки показался очень долгим. Гермиона прошла гулкий пыльный класс и постучала в комнату. Дождавшись ответа, заглянула и увидела бродящего из угла в угол Грюма и стоящего посреди комнаты Снейпа, который глянул на нее требовательно и раздраженно. Делать было нечего.

- Извините, профессор Снейп, можно Вас на минутку? – и сразу отступила вглубь класса, не давая ему возможности позвать ее внутрь.

Снейп вышел и остановился в двух шагах.

- Ну? Что у вас стряслось?

- Извините, профессор… Мне кажется, это Ваше? – Гермиона вытащила из рукава и протянула профессору маску.

Снейп вскинул бровь, взял, небрежно повертел в руках.

- Это просто как в анекдоте, мисс Грейнджер, - сарказм сарказмом, но Снейпу, кажется, было и правда смешно. – Сначала Поттер застал нас… в  неудобный момент, теперь вы приносите мне маску… Впрочем, благодарю вас, - добавил он после паузы, поняв, что Гермиона не собирается отводить глаз.

- Всего доброго, профессор, - Гермиона чуть склонила голову к плечу, развернулась и вышла. Она очень надеялась, что Снейп не принял ее попытку помочь за издевательство.