Мужчина с самыми красивыми глазами. Отражения в зеркалах
Только очутившись дома, Света дала волю смеху - настолько нелепым и смешным показалась ей сейчас всё, только что пережитое.
Прощаясь у подъезда, девушка горячо поблагодарила Лебедева:
– Спасибо вам большое, Артём Анатольевич. Не знаю, как добиралась бы пешком со всем этим добром.
Но финансовый лишь подбородком повёл, подавая ей сумку:
– Да, ерунда. Не берите в голову. С новым годом, Светлана Николаевна. Отдыхайте на здоровье.
– До свиданья! С новым годом. Всех благ.
События последних дней, наслаиваясь друг на друга равномерными, сильными штрихами, наложили несмываемый отпечаток на образ мужчины с лучистыми глазами, запавший девушке когда-то в душу. И изменили его до неузнаваемости.
Не зная усталости, веет ветер времени, перекатывая песчаные дюны дней, изменяя рисунок судьбы самым причудливым образом. Несколько порывов - и вот уже нет рядом тех, кого считали самыми близкими, самыми незаменимыми. Не успеешь оглянуться, как совсем другие попутчики помогают преодолевать зыбкие барханы жизни… А ветер гонит, гонит песок без устали, меняя людей, меняя их чувства, отношения, внутренний отклик и глубину восприятия.
Под воздействием череды недавних событий и переживаний, амплуа «homme fatal», первоначально присвоенное Артёму Светиным воображением, выцвело и утратило свою болезненную пронзительность. Произошло это не без тягостных дум, но, к счастью, без какого-либо серьёзного душевного надрыва – спокойно и естественно.
Любовь, пусть и отрицаемая рассудком, но укоренившаяся в любом человеческом сердце с самого пробуждения в колыбели мироздания, ищет своего воплощения неустанно.
Не разглядеть человеку своего лица – мы видим его лишь в отражении. Так и с любовью, живущей в сердце – разглядеть его проще в зеркале, которым становится тот, кого зачастую принимают за саму любовь.
Людям кажется, что любовь входит в жизнь с кем-то… и ждут знака, чтобы она обрела реальные очертания – как собственное лицо в зеркале.
И когда встречается образ, хотя бы отдалённо напоминающий вместилище самой любви, которой так жаждет сердце, тогда и вспыхивает молния, затмевающая весь мир. Это любовь находит выход из сердца, и ослепляет – чтобы всё второстепенное отошло на второй план. Чтобы дать возможность обратить взгляд внутрь, и разглядеть, наконец, источник этой любви.
Ослепление проходит однажды… у одних раньше, у других позже. Тогда и наступает свобода от зеркал - хотя бы относительная. Лишь немногим дано ощутить полную свободу от поиска отражений. А кто-то так и остаётся ослеплённым до конца жизни, потому что никак не хочет разглядеть, откуда идёт живительный свет…и тогда страдания не кончаются.
И всё же, в другом человеке, как в зеркале, мы видим себя: любовь в физическом отражении видится легче, такое восприятие более доступно пониманию. Когда одно зеркало разбито, или исчезло в силу неумолимых обстоятельств, мы ищем другое – чтобы не терять очертаний своей любви. Чтобы всегда видеть, чувствовать, осязать тот свет, без которого жизнь теряет смысл. Чтобы сердце успокоилось и наслаждалось подтверждением: любовь есть.
Благоговейное замирание в обволакивающем сиянии лучистых лебедевских глаз сменилось сердечным расположением и искренним восхищением. Красив, умён, находчив, благороден – не многие представители сильного пола могут похвастаться столь впечатляющим набором джентльменских качеств.
Но… Вот то-то и оно, что tempora mutantur, et nos mutantur in illis - времена меняются, и мы меняемся в них.
Света проверила мобильный, и вновь испытала укол разочарования: никаких новых уведомлений… Вдруг сникла, настроение поблекло.
И всё же, дома и стены помогают - это правда. Переоделась в домашнюю одежду, с удовольствием сменив обтягивающую юбку и белую блузку на свободные фланелевые штанишки и растянутую, зато очень мягкую, футболку.
Глянулась в настенное овальное зеркало:
Приподняла подбородок, подмигнула отражению, сделала усилие - нарисовала себе улыбку.
Присела на край дивана с мобильным в руках. Подумала и отправила Юре сообщение:
Положила мобильник на стол в кухне, и пока раскладывала продукты, то и дело на него поглядывала. Увы, экран не вспыхивал приветливым светом, телефон молчал.
Уговаривала себя, а Юрино молчание всё равно царапало сердце – Свете хотелось, чтобы их диалог не прекращался, перетекая из утра в вечер, и затем в новое утро. Так приятно чувствовать незримое присутствие того, от кого на душе тепло. Согревать могут и сообщения издалека, если отправлены они с душой.
Тоненькая ниточка, идущая от сердца к сердцу, крепнет, и становится всё ощутимее, всё значимее. Проходит совсем немного времени, и ты уже не понимаешь, как раньше жил без этой связи, несущей столько радости…
Девушка взяла себя в руки, подтянула штаны и принялась за дела. Первым делом, достала с балкона заиндевевшую коробку с маленькой ёлочкой и новогодними украшениями.
Всего около минус двадцати – по северным меркам, не так и много, но долго на морозе не выдюжить без тёплой одежды.
Ёлка холоднющая с мороза – Света оставила её немного оттаять в тепле, сама же принялась доставать игрушки, распутывать гирлянды и дождик.
В домашнем тепле ёлочка отошла, распушилась. Света установила её около окна, расправила игольчатые лапы, украсила игрушками и дождём, сверху водрузила золотистую звезду. Нашла место и для нового оленя с серебряными копытцами... красота!
Развесила гирлянды в гостиной, включила огоньки, погасив верхний свет – и в комнате стало так уютно, просто чудо.
На улице безостановочно ухали фейерверки – залпы раздавались почти под окнами, отчего становилось немного боязно («Как бы в окно не шандарахнуло!»), но всё же весело – подкравшаяся темнота то и дело озарялась яркими вспышками салютов.
Света нашла в музыкальных закромах диск «Christmas & New Year Collection» («Рождественская и Новогодняя коллекция»), включила негромко музыку, и под радостное Feliz Navidad с головой ушла в тушение, жаренье, варенье-паренье, при этом самозабвенно пританцовывая и подпевая.
Клюквенный морс – горячий, в меру кислый, в меру сладкий – готов. Наварила полную кастрюлю. Ещё кастрюля нежного картофельного пюре, щедро сдобренного сливочным маслом. А в сковороде томится бефстроганов в сливочно-томатном соусе – много-много густой оранжевой подливы.
Света уже направилась в ванную, чтобы принять душ, когда, наконец-то ожил телефон. Домашний. Так рванула трубку с базы, чуть со стола её не скинула:
– Уррррааа! Мамулечка, привет! Наконец-то! Уфф… слава Богу, гора с плеч.
– Как ты, доченька? Мы в дороге почти сутки… Пытались до тебя дозвониться – не удалось. Всё в порядке у тебя?
– Да, мамуль, всё замечательно. Я уже и салаты, и горячее сделала, и морс сварила… Икра есть, рыбу Люба привезла вчера…
– Умница ты моя. Сейчас папа с Димой за тобой приедут, помогут с вещами. Или попозже приехать? Я только ещё сумки распаковываю.
– Лучше через час, я как раз душ приму, переоденусь и всё в пакеты уложу.
– Хорошо, Светонька. Мужчины всё равно ещё в магазин собирались заехать, я им список приготовила.
– Торт не нужен, я «Наполеон» купила. – Света хихикнула, вспомнив битву Бонапарта с Лебедевым в машине.