Адреса
20:52 10.11.2016
Слушал Визбора «...в Аркашиной квартире живут чужие люди». И тут мне подумалось, в скольких местах в Питере я был настолько долго, чтобы о них остались воспоминания. Ну и со своей любовью к разным списочкам и таблицам тут же приступил.
Квартира на Поликарпова 3/1 — первая квартира, где я прожил с родителями от рождения до окончания университета. В ней был оранжевый палас, ёлка до потолка в Новый год, линолеум в клеточку, махровый халат после ванной, ящик с пластинками и всякие учебники, учебники, тетрадки, ноты. И это первая и единственная квартира, в которой довольно долго не было компьютера. Застал.
Гимназия №52 — никогда не знал и сейчас не знаю адреса, а смотреть не хочу. Черт тебя возьми, со всеми твоими учительницами, столовками, переменами, портфелями, расписаниями, самостоятельными работами, домашними заданиями, ложноножками, блять, гипотенузами и листочками этими с оценками в дневник... Так было уныло, так уныло!..
ДМШ №2 — музыкалка на Горьковской. Туда я периодически ездил на трамвае от Пионерской. Трамвай ехал чертовски долго и это обманчиво позволяло оттянуть момент встречи с прекрасным. Школа занимала два или три здания (как мне сейчас кажется, она просто из старого особняка пустила метастазы в соседние дома) — в одном высоченные потолки, наискрипучейший паркет и лестницы с низенькими протертыми ступеньками, в другом — длинные узкие коридоры, дырявый линолеум, как в поликлинике. И всегда холодно, пальцы вечно мерзнут, а надо ими тыкать в пианино и попадать там, куда скажут.
Кстати, о поликлинике — популярное в детстве было место, и идти удобно, прямо напротив дома, через дорогу. Больничную карточку за мной носили попеременно мама с бабушкой, чтобы я не надорвал такой тяжестью свой пронизанный соплями организм. В поликлинике были очереди, которые нужно было отстоять — именно отстоять — народу к педиатру всегда было много, а сидеть на скамеечках должны старшие. Наш педиатр была неподдающаяся возрастным изменениям женщина с одинаковой прической, улыбкой и овальной брошью и звали ее Инесса Анатольевна — это я сейчас изумленно вспомнил имя. А от Инессы Анатольевны недалеко было и до кабинета электрофореза.
Детский сад. Во дворе прямо, туда меня водили, но чем скорее приводили в детский сад, тем скорее оттуда я попадал в детскую поликлинику. Поэтому детский сад изнутри запомнился разве что соседом по столику, вылавливающим руками картошку из супа, да ворочаньем на раскладухе во время тихого часа. Поэтому сколько бы я потом ни гулял во дворе вокруг него — окна детсада смотрелись как-то чуждо и незнакомо.
Проспект Славы дом 30. Там на четвертом этаже жили папины дедушка с бабушкой, туда меня привозили иногда по выходным. В их квартире необычно пахло, мне очень нравилось. Здесь царил строгий распорядок дня с большим количеством еды, послеобеденным сном, чинным рисованием или игрой в машинки (к этим занятиям надо было подготовиться — расчистить место на столе, сесть, начать рисовать, потом все сложить и убрать за собой), прогулками. Гулять можно было во дворах — был определенный маршрут, где вдоль дорожек рос кустарник с белыми ягодами, которые с щелчками лопались, если на них наступить.
Боковая аллея дом 1. Художественная школа на Каменном острове. Деревянное здание с башенкой посреди парка, несколько раз я пытался туда ходить, но так и не прижился. В классе лепки посреди комнаты стоял чан с глиной, холодной и твердой, которую надо быть долго разминать, а потом на выданную кафельную плиточку налепить 25 одинаковых шариков. В конце урока по моим шарикам было точно видно, в какой момент я дошел до исступления.
Каменноостровский проспект, 68. Школа высшего спортивного мастерства на том же острове. Там были тренировки по дзюдо, помнится, хватило меня ненадолго, до первых соревнований. А не, до того, как мне брекеты поставили и стало стрёмно покрошить их в пылу тренировки. Тренер была тетенька, которая внешностью буквально олицетворяла слово «дзюдо» в моем понимании. Она была немногословна, невысока, жилиста, с треугольным лицом и стрижена, как Шварц в «Терминаторе». Там я впервые познал вкус побед как долго заживают ожоги от татами.
Марата, 27. Инжэкон. У университета было несколько зданий, между которыми мы, студенты-логисты, перемещались, ведомые расписанием пар. От главного здания на улице Марата напротив музея Арктики до Московских ворот, где метро находилось в самом учебном корпусе, затем до «дворца среди развалин» на улице Жукова — тамошний корпус чем-то напоминал пирамиду Майя, он был такой ступенчатый и преобладал над окружающим пейзажем — какими-то заборами, деревянными строениями и замусоренными кустами.
Прилукская улица, 3. Но больше всего студенческого времени я провел в корпусе на Прилукской. И надо признать, какой-то он был... без изюминки. Все в нем было логично, просто и забито студентами от подвала до надстроенного шестого этажа.
Боровая улица, 59. Рядом с универом был «Трактир на Боровой», который обозначался нами не иначе как «кабак» и куда можно было прийти вместо столовки. Кабак открывался в 12 часов и народ заранее подтягивался туда, чтобы сразу отхватить тарелку горячего борща или солянки. Тарелки были большие, из них торчали прямо вот куски мяса. В кабаке регулярно харчевались окрестным
Звенигородская улица, 22. В компанию «Транспортная логистика СПб» я спешил после учебы. Прикладная логистика совершенно не походила на учебную, разительные отличия били студента-третьекурсника пыльным мешком прямо по голове. Шло привыкание к офисным порядкам и перебарывание боязни звонков непонятным людям в далекие города. А к тортам в дни рождения коллег я вообще быстро привык.
Звенигородская улица, 4. Желание научиться танцевать пришло не помню в связи с чем, но место нашлось быстро и от работы недалеко. Крик «девочки, партнер пришел!» — разнесся по подвальному помещению школы «Экспромт» и меня тут же включили в группу по «Стандарту», то есть танцевать вальс, фокстрот, квикстеп и танго. В раздевалке было тесно, в зале потела зеркальная стена, на выступлениях было волнительно и коньячок за кулисами.
Всё, утомился. Дальше — дальше.