Какао и коты

Анна сидела на ветке старой яблони и бормотала что-то себе под нос, разглядывая свои кеды. Кеды были такими старыми, что никто бы не поверил, что когда-то они были ярко-фиолетовыми с розовыми бабочками. У них даже шнурков уже не было, но Анна заменила их косичками, сплетенными из бабушкиной розовой и желтой пряжи. Как ей показалось, кеды стали выглядеть еще лучше, чем были когда-то.

Девчонка любила эти старые кеды всей душой, как любила она и эту старую яблоню, которая появилась в бабушкином саду задолго до того, как сама Анна появилась на свет. И Анна уже давно составила список причин, почему она любит эту яблоню. Во-первых, яблоки были намного вкуснее магазинных. Они стояли на втором месте в ее списке самых вкусных фруктов (первое место Анна присудила яблокам из мультфильма про зайца, уж очень аппетитно и освежающе они были там нарисованы). Во-вторых, у этой старой яблони были просто необычайные ветки! По этим веткам можно было с легкостью забраться на самый верх дерева, да еще и удобно устроиться на одной из них.

Но что самое важное, сидя в этом яблочном убежище, Анна могла фантазировать от всей души. Больше скажу, в этом месте она просто не могла не фантазировать! Все вокруг казалось ей необычным (а иногда даже волшебным), когда она смотрела на это сквозь листву яблони. Солнечные лучи, просачиваясь через листья, превращали обыкновенные грядки с луком в огород феи-крестной, а глупых серых ворон – в шпионов завистливой ведьмы из соседнего леса. И сама Анна превращалась из обычной восьмилетней девчонки в героиню книжки. Даже ее волосы окрашивались из русых в тыквенно-рыжие, а на носу откуда ни возьмись появлялись веснушки.

Анна могла просидеть на яблоне целую вечность, пока эту вечность не прерывала мама или дождь. Тогда Анне приходилось спускаться на землю, но яблочная сказка в фантазиях Анны на этом не заканчивалась. Какое счастье, что даже вернувшись домой, Анна могла видеть «волшебный слой мира», как она его называла.

Сегодня Анна просидела на яблоне все утро, потому что погода пахла сентябрем и шарлоткой. Она могла бы остаться на яблоне до самого вечера, если бы мама не отправила Анну в соседний магазин за молоком. Первые две с половиной минуты девчонка была ужасно возмущена. Но это недовольство исчезло из головы Анны, как только она узнала, что из этого самого молока мама собиралась приготовить какао. «А какао отлично сочетается с такой погодой», - решила для себя девочка и побежала в магазин.

Несмотря на то, что до магазина можно было добраться всего за три минуты даже без спешки, Анна потратила на дорогу куда больше времени. Несколько раз она останавливалась, чтобы поговорить с котами, бегущими ей навстречу. Удивительно, но у Анны был необычайный талант – она умела мяукать по-кошачьи. Да так хорошо она это делала, что коты ей почти всегда отвечали, хоть и не слишком охотно. Но это же коты, у них обязанность такая – сохранять спокойствие и гордый взгляд.

Вернувшись домой, Анна побежала в свою комнату. Там ее уже ждал Генри – лучший друг девочки. Он сидел за письменным столом, слегка покачивая головой и напевая песню из фильма про разбойников. «И где это вы пропадали, юная леди?» – строгим голосом спросил Генри, как только Анна открыла дверь. Он всегда говорил, как какой-то заумный профессор, да и выглядел по-профессорски серьезно: на вид Генри было лет сорок шесть, он был высокий и ужасно худой, носил строгие серые костюмы, шляпу, галстук и очки в тонкой оправе. Но в его глазах прятался маленький бенгальский огонек, выдававший его задорный характер.

Генри – один из тех людей, которые почему-то кажутся вам до боли знакомыми, но вспомнить их вы все никак не можете. Может быть, вы встречали их в прошлой жизни или, например, в метро. Но когда вы начинаете разговаривать с таким «знакомым незнакомцем», вы будто знаете про него все и ничего одновременно. Необыкновенные люди! Просто необъяснимые!

Анна тоже не помнила, когда впервые встретила Генри. Он просто однажды появился в ее комнате и стал постоянным гостем. Когда Анны не было дома, Генри летал в далекие страны. Анна никогда в этих странах не была, но видела их там, рядом с самым горизонтом. Они прятались за синим хвойным лесом, до которого Анна никогда не могла дойти, как долго бы не брела по дорогам своего городка. Она обыгрывала своих друзей в «догонялках», но синий лес оказался еще быстрее и проворнее, чем Анна.

Но девочке безумно хотелось узнать как можно больше про эти далекие земли, поэтому она все время расспрашивала о них Генри. А он с удовольствием рассказывал. Он описал Анне розовую Францию, где на вокзалах иногда стоят пианино, а на железнодорожных путях нельзя целоваться. Рассказал и про северную Финляндию, жители которой чистят крыши пылесосами и едят черные горькие конфеты с пугающим названием «лакрица».

Анна могла часами слушать эти истории про путешествия своего друга, и еще дольше рассказывать ему про свои приключения. Сегодня утром Генри пришлось выслушать долгий рассказ про тигровые лилии, которые росли во дворе соседнего дома. Эти лилии никогда не нравились Анне, потому что у них был злой и горький, как микстура от кашля, цвет. Но сегодня, разглядывая их через щель в заборе, Анна неожиданно для самой себя поняла, что тигровые лилии похожи на хурму! Их лепестки тоже ярко-оранжевые и так же покрыты мелкими черными пятнышками. Как только это озарение пришло в голову девочки, ее отношение к лилиям коренным образом поменялось. Оказывается, наше первое впечатление нас частенько обманывает!

Не успела Анна закончить свой рассказ, как мама позвала ее пить какао. На мамином языке «какао» означало «какао, бутерброды с сыром и разговоры про школу». Никаких котов, никаких тигровых лилий, никаких дальних стран. Ничего, что Анна так любила обсуждать. Может, поэтому она и нашла Генри. Или он нашел ее.

Это была солнечная сентябрьская суббота, которая пахла яблоками и какао. Таких суббот в жизни Анны было очень много. Но ни одна другая суббота не раскрывала ей тайны цветов из соседнего двора и не знакомила ее с тем самым полосатым котом, из-за которого дорога в магазин становилась в разы длиннее. Это была особенная суббота. Впрочем, все субботы, и даже четверги, особенные, когда тебе восемь лет.