Делу – венец
Хожу, глазею.
Где-то хожу, всё огляжу, но нифига не запомню, оставив себе только обще-извиняюще-оправдывающее впечатление, мол, видывал кажись чё-та.
Когда-то пройду, случайно взглядом зацеплюсь, ахну и – запомню, чтобы после пересказать о своём восторге, либо умилении, либо ещё какой-нибудь оценке.
А в иной раз и смотреть-то по сторонам не стану, уткнусь в книгу или весь взор свой обращу к мыслям, оставив периферическому зрению наказ, следить за дорогой впереди. И тут-то мой исполнительный «вперёдсмотрящий» так хватко начнёт цеплять что-то по сторонам, что невольно придётся отвлекаться от книги да мыслей, ибо выхваченные обрывки того стоят.
Во всяком случае так это кажется.
Вот так и сегодня.
На полу в вагоне метро валялась примятая ветка ивы, а мне она показалась веткой лавра. Лавр. Не который в суп, а из которого - венец. Греция, Чёрное море, оливки, вино, глиняная посуда.
В переходе на Кольцо толпа притиснула меня к «сткану» возле эскалатора. А в «стакане» перед нехитрым пультом и крещёным дисплеем спит та, кто «справок не даёт». Пожилая старушка, седенькая головушка, склонилась в своей форменной метро-куртке, дремлет, уморилась, глядя на людскую реку, стекающую сверху да прущую обратно вверх. Тссс, не шумите...
С «Таганской» уходил не мой поезд - мой следующий. Тут глаз выхватил женский зад силуэт и разом срисовал узость талии и гармоничную ширину бёдер, охваченные эластичной пёстро-полосатой туникой, на манер брачного шерстяного платья африканских девиц. Обладательница амфорного зада силуэта и нигерийского платья хотела попасть именно в этот поезд и потому, стремясь избежать хамского щипка стремительно закрывающихся дверей, всем своим телом порывисто прижалась к вошедшему перед ней мужчине. Ах, так и представляю, как в короткий миг тишины, отрезанный захлопнувшимися дверями, но не разорванный тронувшимся поездом, женщина полушёпотом с полухохотком выдыхает в повёрнутое с немым вопросом ухо мужчины: «извь-нить-ти...»
На эскалаторе под Курским вокзалом снова меня отвлекают от книги. Девушка спускается впереди меня, и моё внимание привлекают танцующие ямочки на её обнажённой пояснице. Ступеньки эскалаторной ленты раскачивают бёдра девушки самым привлекательнейшим образом для мужского глаза. Я буквально заворожён этими ямочками, а в следующий момент мне кажется знакомым узор на ткани трусиков, вполне себе скромно выбившихся из-под низких джинсов...
Кончилось метро. Возле чингиз-ханских «Ёлок-Пало по...» стоит студент МАМИ с длинным тубусом на плече и здорово походит на немецкого бюгрега-ополченца, вооружённого фауспатроном и поставленного в строй гитлеровским призывом к тотальной войне. А меня обгоняет тощая женщина в длинном кожаном пиджаке, несусветно удлиняющем её узкоплечее тулово, и в босоножках на высокой плат-фор-ме, такой высокой, что от её ног, торчащих из-под пиджака, ничего не осталось (бывает же! Женщины, по природе своей коротконогие, из стремления к привлекательности порой укорачивают собственные ноги ещё сильнее. Но это в скобках).
current feeling: сегодня пятница. И вчера тоже была пятница. Если завтра не будет субботы, то будет снова пятница. Вот такое вот current feeling во меня уже с первого рабочего дня на этой рабочей неделе.
вдогонку (+20:30): Это мой г е ш т а л ь т. Так сказала моя дипломированная жена.