Два метрА

Две хохотушки за моей спиной обменивались писклявыми шутками и визгливым смехом весь шумный перегон до станции «Курская», и только когда поезд остановился и двери готовы были вот-вот раскрыться, я услышал усталую (от смеха) реплику «День начался весело!» Не то что бы у меня настроение в это утро какое-то ёрное или какой-то циничный оптимизм передался от книжки, а только на память мне пришли многочисленные для поры весенней хандры примеры такой вот поспешности, с которой люди в о з в е щ а ю т окружающих об окончании чёрной/серой полосы в своей жизни и начале полосы белой, ослепительно-белой и радостной. А через пару часов их облик мрачнеет, киснет, и по всему видно, что у человека его серая полоса и не прерывалась, так только что-то блеснуло да и угасло.
***
На Покровской ветке в это утро мне достался очень ммм... нежовиальный машинист поезда. Поторапливая пассажиров побыстрее совершать высадку и посадку, он произносил так занудно-монотонно, растягивая слоги и гнусавя (как автоинспектор в Масяне: «это вам не нааадо»), про «граждани пасажиыырыы пыбыстреееее» и про «иинннезадеержвйй-ти», что следующий за тем автоматический голос «осторожно! Двери закрываются» звучал особенно жизнерадостно и приветливо. Казалось даже, что женщина, объявляя следующую станцию, с трудом сдерживает насмешливую улыбку.