Обезьянки

Вспомнилась известная троица обезьян «не вижу, не слышу, не говорю».
Когда-то в детстве, когда я впервые увидел у отца в столе брелок, изображающий этих обезьян, и спросил, что это, отец ответил "Просто трусливые обезьяны".
Вид у обезьян был и впрямь испуганный. Словно все три сидят в кинотеатре, смотрят фильм ужасов и на экране как раз происходит страшная сцена: одна обезьяна выпучила глаза и прикрывает ладонью раскрытый рот; другая – тоже с выпученными глазами, - затыкает уши, не в силах снести громкие вопли несчастной жертвы на экране; третья обезьяна боится даже смотреть на экран и закрывает ладонью свои глаза (а кстати, что у неё со ртом?). Однако эта троица выражает собою куда более вместительную метафору, и в последующей своей жизни я время от времени встречал кое-какие трактовки – и от отца в том числе, - в разной степени позитивно-негативные и оптимистическо-пессимистические.
Теперь же мне обезьянки вспомнились в в плане интерпретаций поступков и слов людей. В плане «не суди, да не судим будешь»:

• не увидь дурного,
• не услышь дурного,
• не говори дурного.

Я эту мысль теперь и думаю. В очередной раз.
Однако вот что меня заинтересовало. Почему нет обезьянки «не делаю» и обезьянки «не думаю»? Потому ли, что речь – уже созидательный процесс (вспоминаются какие-то обрывки чего-то читанного о магической силе глаголов) и, стало быть, если я не говорю, молчу, то я уже и не делаю? Не сказав дурного человеку, я тем самым и не причиню ему урон... А «не думаю»? Потому ли не нужна эта обезьяна, что, коли я не услышу чего-то, не увижу чего-то, я уже и не подумаю?.. Ну, то есть просто НЕ с о ч т у увиденное да услышанное за дурное, обидное.
Вот и видится мне теперь эта обезьянья троица предостережением не делать и не желать даже в мыслях плохого другим. Ведь вернётся, может бумерангом вернуться ко мне же...

(Вдогонку...)
И вообще! Не судить. Как это можно?.. Я ж не Бог. Я с детства слышу про разных Робинов Гудов и Жанн Д'Арк. Да вон, даже Амели Пулен, саундтрек к фильму о которой я сейас слушаю, проучила же бранчливого бакалейщика Катильёна, но при этом наделала уйму добрых дел: и слепого прогуляла, и детскую коробку вернула мужикашке... И сколь неприятны мне все размышления за с п р а в е д л и в о с т ь - где?!. как?!. как соблюсти эту тончайшую интеллигентную, аристократическую грань между благородством, снисхождением, отзывчивостью, бла-бла-бла и твёрдостью, не позволяющей сесть мне на шею, обмануть меня, использовать меня?!. Невольно же приходится судить.