Дороги...

Впечатлившись и вдохновясь проникновенной дорожной запиской в дневнике у

morrrra, я хотел оставить ей благодарный комментарий, однако тот разлился в такую же записку, которую я уже не посмел публиковать в чужом дневнике.

И я, Оль, и я люблю дорогу!
Мне нравится пешком. Самая простая дорога получается и самая доступная (хм.. до-ступ-ная? ну, да! покуда ступать ещё будут силы и желание, до той поры и будешь шагать). Шагая можно всё успеть разглядеть, во всё вглядеться, успеть подумать. А если есть спутник, то на ходу так здорово вести разговор - кажется, необходимость идти в одном темпе, в одну ногу, в одну сторону невольно сближает и ммм... мысли, души, характеры. У меня есть коллега, который неоднократно мне говорил, что предпочитает возвращаться домой в одиночестве, что ни с кем идти вместе не хочет по той причине, чтобы "не нужно было пыжиться и выдумывать темы для разговора". Однако мне с ним же доводилось несколько раз идти вместе одним путём до метро и по метро до разделявшей нас остановки и во время этих дорог - поразительно! - ни мне ни ему не пришлось вымучивать из себя учтивых и ничегонезначащих разговоров - взаимнозаинтересовывающие темы возникали одна за другой и момент расставания даже слегка огорчал необходимостью прерывать столь интересное общение. Пешком...
А на железнодорожных вокзалах у меня сердце начинает томиться и рваться в вагоны с разными там названиями городов вдоль борта, в вагоны, пахнущие углём, чаем, в вагоны, возле которых стоит тётенька-проводница с парой флажков под мышкой. Я завидую тем, кто, протянув билетик этой проводнице, заходит в эти вагоны и уезжает в те города. И - да! - вот непременно чтобы сесть в этом вагоне за боковой столик (мне ооооочень нравятся эти обособленные плацкартные кельи на двоих!), поскорее выпросить ж е л е з н о д о р о ж н ы й чай в стакане (и XXL-подстаканнике) и поделиться своими забавными и торопливыми сборами в путь, попутно посмеиваясь над т и п и ч н ы м и пассажирами, уже переодевшимися в дурацкие халатики и рейтузы, уже водрузившими на свой стол курицу и пакет с овощами, уже вписавшим первые слова в гига-мега-супер-кроссворд. А потом, когда поезд уже покинет пределы московской области, когда минует ещё какие-то области, когда свечереет, когда разговор поутихнет и когда типичные пассажиры уже пойдут занимать очередь в туалет, тогда попросить ещё стакан чаю - себе и.. - будешь? - два стакана, пожалуйста.. - и уставиться в тянущиеся за грязным стеклом поля и леса, оживляясь от звонков на шлагбаумных переездах (возникающих и исчезающих с эффектом Допплера), от каких-то околотков, крохотных станций, мелких городишек. О!.. Городишки - это ж отдельная песня! Десяти- или даже двадцатиминутные стоянки в городах - как интересно, как волнительно пройти по перрону мимо шустрых лоточников с картошкой-пивом-яблоками, подняться и спуститься по пешеходному мосту к зданию вокзала и выйти на привокзальную площадь. И пусть там будет какая-нибудь традиционная фенечка, вроде революционного паровоза или памятника Ленину ростом с меня. Я помню, отец рассказывал, что раньше всегда можно было купить в ларьке союзпечати значок с гербом этого города (у отца было мнооооого значков из разных городов). И вот ещё что. Когда сходишь с поезда на своей станции, то как бы не устал уже сидеть в этом вагоне, а всё равно завидуешь отправившимся дальше.
Самолёт? В прошлом году довелось слетать в Кёниг на самолёте. Всего полтора часа - и из Домодедово я прилетел к Балтийскому морю! Ёлаф очень правильную аллегорию подобрал, говоря, что самолёт, словно телепортер: я за такое же время могу доехать по Москве доооолгой дорогой до работы, а тут - почти что в Европу махнул!.. За такой скорый полёт я не успел только вздремнуть: то стюардесса с инструкцией (жена сказала: "...мы пристегнули ремни и стали не-курить"), то сам интересный взлёт, превращающий землю в лоскутное одеяло, то тонкие туманные слои, сквозь которые шьёт острым носом наш самолёт, оставляя за собой двойную нитку инверсионного следа, то огромные ослепительно-белые облака, будто заснеженные кусты в зимнем лесу богов; потом стюардессы разносили чай-кофе-вафельки и прессу - это тоже интересное действо, а иногда самолёт встряхнёт или он вдруг чуууть-чуть ухнет вниз, как скоростной лифт; потом наконец-то освободился туалет и можно было зайти в него посмотреть - нет, правда, только п о с м о т р е т ь, во мне тогда даже московский утренний кофе ещё не... ну... короче, просто посмотреть пошёл - я ж никогда не был в самолётных туалетах; потом посадка и та же метаморфоза с лоскутным одеялом, только в обратном порядке (помню, как было видно Балтийское Море, Куршский пресный залив и ууууузенькую Куршскую косу, куда мы собирались ехать. И таким это всё крошечным казалось, таким близким), приземление, выплывающий на ленте транспортёра рюкзак с липким багажным талоном и всё - я в Кёниге, где только-только настал обеденный час.
Пожалуй, ещё одного чувства я не успел испытать за время полёта, чувства, за которое я и люблю Дороги... Когда-то заметив, что, шагая куда-то по дороге, я избавляюсь от какого-либо беспокойства, мешавшего мне до той поры, - будто этот процесс ш а г а н и я сам по себе является созидательным и что-то уже решает в беспокоившей меня проблеме, - заметив это, я частенько отправлялся куда-то пешком, едва только почувствовав, что надо мною собираются беспокойства. А со временем я и вовсе заметил, что пешие прогулки меня умиротворяют своим ритмом шагов, даже если и нет особенных причин для беспокойства. В поезде этот ритм заменяется стуком колёс, мерцанием столбов за окном... Так вот, в самолёте, за время полёта я не испытал этого умиротворяющего ритма. Конечно, новизна полёта меня здорово развлекла, а, спускаясь с трапа, я сразу вернул себе свой ритм, однако я всё-таки запомнил это очень ясно для себя: в небе нет ощущения Дороги.