Иранцы проголосовали за перемены. Добьются ли они их?
Перевод статей из Foreign Policy. Мнение автора канала может не совпадать с мнением авторов текста.
Масуд Пезешкиан был избран на основе амбициозной реформистской платформы, но пока не ясно, сможет ли он добиться успеха.
Автор: Сина Тусси, старший научный сотрудник сотрудник Центра международной политики.
Внезапная гибель президента-консерватора Ибрагима Раиси в результате крушения вертолета в мае привела к неожиданным изменениям в политическом ландшафте Ирана. Масуд Пезешкиан, реформист, был избран его преемником, положив конец трехлетнему господству консерваторов во всех ветвях власти. Этот период характеризовался постоянными экономическими трудностями и повсеместным недовольством, которые подпитывали протесты, в первую очередь жестоко подавленное движение “Женщина, жизнь, свобода” в 2022 году.
Многие иранцы отнеслись к этим выборам с апатией и глубоким разочарованием в Исламской Республике и ее политике. Но результаты выборов дали четкий сигнал о переменах, выраженный как теми, кто в них участвовал, так и значительным числом тех, кто предпочел воздержаться.
Выборы в Исламской Республике не являются ни свободными, ни справедливыми, но они могут быть конкурентными. Совет стражей, состоящий из юристов и священнослужителей из 12 человек, контролирует соответствие кандидатов требованиям, часто не допуская реформистов или тех, кто попал в немилость, включая бывших президентов, таких как Махмуд Ахмадинежад. В отличие от президентских выборов 2021 года, на этот раз видному реформисту Пезешкияну — депутату парламента, бывшему министру здравоохранения и кардиохирургу, избиравшемуся на пять сроков, — было разрешено баллотироваться.
Пезешкияну было разрешено баллотироваться из шести кандидатов, среди которых он был единственным сторонником реформ. Остальные кандидаты варьировались от умеренных консерваторов до ультраконсерватора Саида Джалили, который стал его главным конкурентом во втором туре. Результаты выборов были красноречивы: в первом туре приняли участие около 40 процентов избирателей, имеющих право голоса, что является рекордно низким показателем, который увеличился почти до 50 процентов неделю спустя после победы Пезешкияна. Как низкая явка, так и решающие 16,4 миллиона голосов Пезешкияна по сравнению с 13,5 миллионами голосов Джалили подчеркивают недовольство электората существующим положением дел и его неприятие многих политических мер, определяющих Исламскую Республику.
Пезешкян выступал за реальные реформы. Он пообещал бороться с коррупцией, чтобы стимулировать экономический рост, и снизить международную напряженность, чтобы привлечь иностранные инвестиции. Подчеркнув необходимость исключения Ирана из черного списка базирующейся в Париже Группы разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (ФАТФ), он выступил за приведение финансового законодательства Ирана в соответствие с мировыми стандартами борьбы с отмыванием денег и финансированием терроризма. Пезешкиян защищал ядерную сделку 2015 года, официально известную как Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД), которой Иран придерживался до тех пор, пока Соединенные Штаты не вышли из нее в одностороннем порядке в 2018 году. Его соперники-консерваторы обвинили его в желании пойти по центристскому пути бывшего президента Хасана Рухани, который, как они утверждают, наивно полагался на Соединенные Штаты и Европу и в конечном итоге потерпел неудачу.
Помимо экономической и внешнеполитической деятельности, Пезешкиян также сосредоточился на внутренних реформах. Он пообещал снизить ограничения на доступ в Интернет, решив проблему повсеместного использования иранцами виртуальных частных сетей в обход цензуры. “Я реформирую неэффективную систему фильтрации, чтобы реинтегрировать тысячи виртуальных предприятий в экономику”, - пообещал он. Что касается гендера, то он выступал за равное участие женщин во всех социальных, экономических и политических сферах. Что касается обязательного ношения хиджаба, он задал вопрос: “Если мы не руководим ими, несмотря на значительные инвестиции в религиозные центры, можем ли мы исправить это с помощью этих [силовых] методов?”
Пезешкян, выходец из курдско-азербайджанской семьи, пытался привлечь голоса этнических меньшинств в стране. Его успеху на выборах значительно способствовала поддержка таких избирателей, особенно в провинциях Восточный и Западный Азербайджан на северо-западе Ирана, где он родился. Голоса, поданные в этих районах, оказались решающими при окончательном подсчете голосов.
На этом фоне иранское гражданское общество и правозащитники разделились в своем подходе к выборам. Многие выступали за бойкот, утверждая, что выборы не приведут к существенным изменениям, к которым они стремились. Они считали, что участие в них только узаконит порочную по своей сути систему. С другой стороны, некоторые видные продемократические активисты, в том числе Кейван Самими, Алиреза Раджаи и Фахр аль-Садат Мохташами-Пур, решили проголосовать. Сами в своем эссе, призывающем поддержать Пезешкияна, заявил: “Вы ожидаете, что я буду сопротивляться авторитаризму, и вы правы, но, на мой взгляд, основываясь на конкретном анализе конкретных условий, голосование за дискурс против авторитаризма является продолжением сопротивления”.
Другой влиятельный продемократический активист, Фархад Мейсами, не поддержал голосование за Пезешкияна, но заявил, что и избиратели, и воздержавшиеся от голосования были в “одной команде”, борющейся за перемены. Лидеры "Зеленого движения" 2009 года также разделились: Мехди Карруби проголосовал за Пезешкияна, в то время как Мир Хоссейн Мусави хранил молчание по поводу выборов. Оба они находятся под домашним арестом с 2011 года.
Безупречный политический послужной список Пезешкияна резко контрастирует с повсеместной коррупцией и кумовством, от которых страдают многие чиновники в Исламской Республике. Известный своей прямолинейностью, Пезешкиян имеет долгую историю критики злоупотреблений правительства. После спорных президентских выборов 2009 года, ознаменовавшихся жестоким подавлением инакомыслия, он публично осудил жесткую реакцию правительства на действия протестующих, вызвав резкую реакцию консервативных членов парламента. Он также занял решительную позицию в отношении смерти Махсы Амини, молодой курдской женщины, которая умерла в заключении в полиции нравственности в сентябре 2022 года, что вызвало массовые протесты “Женщина, жизнь, свобода”.
В интервью иранским СМИ Пезешкиян раскритиковал реакцию правительства на протесты 2022 года: “Разве это религиозно - жестоко обращаться с людьми и насильственно навязывать им свои убеждения? Мы не имеем права диктовать людям свою волю”. Он также осудил так называемый законопроект о целомудрии и хиджабе, который вводит новые наказания за несоблюдение обязательного ношения хиджаба, и пообещал заблокировать его принятие в качестве закона.
Примечательно, что Пезешкиян не всегда пользовался благосклонностью Совета Стражей, и на предыдущих выборах ему грозила дисквалификация. В 2021 году его кандидатура в президенты была отклонена Советом стражей. В прошлом году исполнительный совет Министерства внутренних дел первоначально отклонил его кандидатуру для участия в парламентских выборах, сославшись на “отсутствие приверженности Исламской Республике”, но позже Совет стражей порядка одобрил это.
Насколько Пезешкиан сможет выполнить свои предвыборные обещания, еще предстоит выяснить. Президент не является высшим органом власти в Иране; эта должность принадлежит верховному лидеру аятолле Али Хаменеи. Хотя президент осуществляет надзор за повседневной деятельностью правительства и оказывает значительное влияние на внутреннюю и внешнюю политику, его полномочия ограничены, особенно в вопросах национальной безопасности.
Важнейшим показателем работы администрации Пезешкияна станут назначения в кабинет министров. Его инаугурация назначена на начало августа, после чего у него будет 15 дней, чтобы представить своих министров на утверждение парламента. Мохаммад-Джавад Азари Джахроми, бывший министр связи при Рухани, в день второго тура выборов отметил, что кабинет Пезешкяна будет инклюзивным, в него войдут реформисты, консерваторы, независимые и “суть всех хороших правительств на сегодняшний день”. Во время президентских дебатов Пезешкян назвал себя “принципиальным реформатором". [то есть консервативным]”, заявив: “Я сторонник принципов, и именно ради этих принципов мы хотим проводить реформы”. Он подчеркнул свою беспартийную позицию, выразив готовность сотрудничать со всеми политическими фракциями, как реформистскими, так и консервативными.
Еще один аспект, на который следует обратить внимание, заключается в том, назначит ли Пезешкян представителей этнических меньшинств, таких как сунниты, курды или белуджи, на министерские посты и последует ли он прецеденту Ахмадинежада, введя женщину-министра в свой кабинет. Эти решения будут отражать его приверженность инклюзивности и реформам в его правительстве.
Независимо от своего состава, кабинет Пезешкяна должен заручиться вотумом доверия парламента, в котором в настоящее время доминируют консерваторы во главе с Мохаммадом Багером Галибафом, потерпевшим поражение от прагматичного консервативного кандидата в президенты в этом году. Из-за ожесточенной борьбы консерваторов между фракциями Галибафа и Джалили в парламенте Пезешкян смог найти в лице Галибафа надежного партнера. Реформистская газета “Шарг” отметила в этой связи: "Галибаф-Пезешкян могут стать хорошей парой для достижения консенсуса по национальным проектам, от СВПД и ФАТФ до экономического развития страны".
Однако сторонники жесткой линии в парламенте, несомненно, поставят под сомнение способность Пезешкияна выполнять свою программу. Перед выборами Хаменеи заявил, что официальные лица не должны ни отклоняться от целей революции, ни увлекаться Западом. Такая позиция, вероятно, побудит парламент внимательно отнестись к назначениям Пезешкияна, особенно таких фигур, как бывший министр иностранных дел Мохаммад Джавад Зариф, выступающий за дипломатию. Традиционно иранские президенты также должны получить одобрение назначений на должности в четырех ключевых министерствах — разведки, обороны, иностранных дел и внутренних дел — от Хаменеи, прежде чем окончательно утвердить их список.
Вступая в должность, Пезешкиан сталкивается с необходимостью ориентироваться в сложном политическом ландшафте и выполнять свои обещания. Его президентство имеет большое значение для американо-иранских отношений и перспектив деэскалации. Бывший парламентарий-реформист Хешматолла Фалахатпише отметил в этой связи: “Соединенные Штаты и Европа упустили возможности для деэскалации в отношениях с Ираном во время правления [Мохаммада] Хатами и Рухани, что повлекло за собой значительные издержки. Я надеюсь, что они не упустят этот шанс при администрации Пезешкияна”.