Улисс
Я легко мог представить ее неудержимой шелковой сердцеедкой, которая разрезает пространство от столика к столику в праздной суете одного из тех баров, где ждет веселье, на сцене играет живой джаз-бэнд, а зеркала отражают жизнь в самых беспечных ее проявлениях. Она виделась мне в неприлично красном, подчеркивающем неуместно большую на худеньком теле грудь и безграничную легкомысленность ее обладательницы. Недалекий или неопытный принял бы ее за хорошенькую дурочку, но зрелый джентльмен в смокинге и фабрично глянцевых туфлях моментально раскусил бы искусную охотницу за сердцами и кошельками.
Такой я видел ее где-то в глубине своего сознания, с досадой отвлекаясь на скучный блеклый оригинал. Начала она с предыстории о том, как недавно переехала, долго искала место, что станет ей домом, как важны ей добрые отношения с соседями, ровно как уют и чистота. Дальше я уже не слушал, а лишь дорисовывал в голове ту ослепительную женщину, которой она могла бы стать, если бы хоть ненадолго расслабила мышцы своего поджатого как у тревожной собаки таза. Я сразу разгадал в ней маленькую обиженку то ли на отца, то ли на мать, требовавших от нее безукоризненного следования правилам, хотя она и силилась за счет целого вороха слов и смыслов казаться больше, чем она есть.
Стоя в дверях моей квартиры в нескольких слоях одежды - большего размера, чем ей требовалось - она силилась донести мне что-то очень важное для нее. Но я был пьян с самого утра, поэтому на невразумительное создание, закостеневшее в привычке сутулиться и докучать, я смотрел с тем же чувством что и на бесхозных дворняг, виляющих хвостами в надежде получить хотя бы крохотную толику такого бесценного для них человеческого внимания.
- …вы понимаете меня? Вы в порядке?
- Конечно, дорогая, нет ни одной причины беспокоиться. А в чем, собственно, вопрос?
- Я уберу весь мусор, который мешает. С этим нет никаких проблем.
Сказав это, я начал тут же деловито осматриваться, чтобы продемонстрировать искрометной женщине в теле нелепой соседки свою готовность сотрудничать. Хотелось, чтобы она убралась с моего порога как можно скорее.
- А вы бывали у меня на балконе? - чуть более игриво и грубо, чем требовала ситуация, выдал я.
- Ваш балкон прилегает к моему балкону, - существо вздохнуло и в моменте стало еще сутулее, как будто стараясь защититься от неуместного проявления залихватской пьяной мужественности.
И тут до меня начало доходить. Я уже видел ее раньше, только не это недоразумение в широких мальчишеских штанах, а ту, другую ее версию, которая причудливым образом поселилась у меня в голове и обросла своей джазовой вселенной. Окно ее спальни с широкой балконной дверью выходили во внутренний двор, а расположение моего собственного балкона на том же этаже позволяло иногда украдкой наблюдать за тем, что происходит, когда она думала, что никто не видит ее.
Она просыпалась всегда примерно в одно и то же время, первым делом распахивала шторы и открывала балконную дверь. Сонная и взъерошенная, но при этом жутко сексуальная в утренней свежести, в коротком и шелковом, она щурилась от света, улыбалась ему и уходила куда-то в глубь квартиры. После возвращалась, накинув на себя халатик леопардовой расцветки, старательно заправляла кровать, поглаживала листья комнатных растений, будто здоровалась с ними. В своей плавной утренней рутине она периодически останавливалась перед высоким зеркалом в кованой раме. Кокетливо улыбалась отражению, поворачивалась боком, поглаживала себя по животу и бедрам, явно любуясь и заигрывая с ним. Вот откуда в моей голове эта хищница, сводящая с ума весь бар и джаз бэнд в придачу. Живая она во многом не дотягивала до женщины моих мечтаний.
- Ну так что, вы уберете мусор с балкона? Мне правда неудобно вас об этом просить, я понимаю, что это ваша территория, но балкон…У нас такой чудесный внутренний двор, вы видели? - это воспоминание как будто зажгло ее изнутри, сделало чуть менее сутулой, заставило с жаром начать тараторить. Я чувствовал как у меня начинается мигрень, - … рыжий кот приходит на веранду к соседям караулить голубей у кормушки…И тут этот пакет с мусором на вашем балконе. Понимаете?
- Да-да, пакет с мусором на моем балконе. Нужно убрать, я все понял.
- Спасибо вам большое! Вы не представляете, как для меня это важно и ценно, что вы меня услышали. А вы сами точно в порядке? Может быть вам нужна помощь?
- Ну…просто этот ваш мусор и ваш дом, - она покосилась куда-то мне за спину, - я подумала, может быть вам тоже тяжело выходить, и я могла бы помочь… Впрочем, это, наверное, не мое дело. В любом случае, теперь мы знакомы, если вам нужно будет поговорить или что-то типа того… Хотела сказать, что знаю, бывает непросто в чужой стране, когда ты один. Вы же не отсюда, верно? И переехали в этот дом тоже недавно?
Потрясающе раздражающее существо явно не собиралось уходить поэтому я пробурчал что-то, что можно было принять за какой-угодно ответ, и начал потихоньку отступать вглубь комнаты, прикрывая за собой дверь. Когда до щелчка оставалось всего несколько мгновений, тень джазовой красотки воскликнула:
- Ага, - ответил я и захлопнул дверь прямо у нее перед носом.
Кажется, она стояла еще какое-то время, не шевелилась и даже не дышала, впрочем как и я по ту сторону железной перегородки. Потом я услышал шаги, а пару секунд спустя звук аккуратно открытой и также бережно закрытой соседней двери. До меня начало доходить то, насколько тихой она была, ведь я никогда не слышал из ее квартиры ни единого звука, хотя стены в доме были на редкость тонкие. Я знал, что у парочки из квартиры слева не все гладко, потому что они ругаются каждый вечер на своем гортанном языке. Знал, что соседка напротив записывает кому-то длинные голосовые сообщения и смотрит юмористические шоу со взрывами студийного смеха. Мог бы даже разобрать о чем они, если бы понимал слова.
В затяжные дни, когда выпивал с самого утра, потом я просто лежал, прислушиваясь к тому, как мимо меня проходит жизнь в доме. Но ни один звук из ее квартиры не выдавал того, что она была внутри. Лишь по вечерам перед тем, как она закрывала шторы, из ее открытой балконной двери доносились бодрые не современные джазовые мотивы.
Пока я стоял спиной к двери, взгляд невольно блуждал по моему пристанищу. Пакеты из-под еды из доставки, пустые баклажки воды, сизый дым от тлеющего окурка стелется в лучах солнца, пробивающегося через жалюзи, через которые я наблюдал украдкой за любительницей джаза. Повернув голову, я увидел в высоком настенном зеркале существо сутулое, в мешковатой одежде с глазами грустной собаки, давно не видавшей от людей ни внимания, ни ласки. Никаких тебе смокингов и глянцевых туфлей.
Я вышел на балкон, огляделся вокруг. Во внутреннем дворе росли деревья, верхушки которых дотягивались радостной зеленью до моего этажа. На веранде дома напротив на цветочных горшках дремал рыжий кот. Я подхватил пакеты с мусором, вернулся в квартиру, по пути к выходу подобрал все, что влезло мне в руки. У двери, ведущей наружу, остановился, мучительно соображая, знаю ли я где ключи и как работает замок, если запирать снаружи. Кажется, в свою прошлую попытку выйти я так и не вспомнил, поэтому тогда решил, что это пустое. От удушливого запаха мусора мутило. Я стоял у этой двери сотни раз, месяц или около того, но так и не нашел в себе сил найти ключ. Снова взглянул в зеркало, отражение скривилось. Оно успело сжиться со мной так или иначе, но ему тягостно было смотреть на меня.
***
Глухие удары снаружи, как будто кто-то пытался достучаться ногой, заставили ее вздрогнуть. Она отложила Фицджеральда, поплотнее закуталась в объемную шерстяную кофту и на цыпочках, не дыша, подошла к двери. Глянув в глазок, она едва улыбнулась, медленно бесшумно выдохнула одними губами и отодвинула защелку.