Челюстно-лицевой хирург

— Расскажите, какой у вас опыт работы по этой специальности? — Опыт работы очень небольшой — 2 года ординатуры и несколько месяцев самостоятельной работы. Хотя ординатура сейчас устроена так, что в подавляющем большинстве рабочего времени ты действуешь сам, без какого-либо прикрытия, так что, наверное, можно считать, что уже идёт 3й год стажа.

— Как проходило обучение? — Что же касается обучения — мы являемся первым курсом после нововведений МинЗдрава о том, чтобы допустить выпускников медвузов сразу к работе с людьми без интернатуры. Короче говоря, заткнуть кадровые дыры участковых в поликлиниках. Поэтому мы были лишены года откровенно халявного и крайне полезного года практики. Поэтому за наше двухгодичное обучение мы старались компенсировать интернатуру и усвоить программу ординатуры в полной мере.

Для этого мы чуть ли не жили в отделениях и больницах, за которыми были закреплены, лишь изредка прерываясь на лекции, работу вне учёбы и жизнь вне медицины, на сон, например

Наш обычный день начинался в 8-9 утра, в зависимости от базы, общий обход, перевязки, операции, заполнение документации, ночные дежурства, на следующий день всё по новой. Два нюанса, что отличали наше обучение от полноценной работы — во-первых, самый важный — всегда рядом были наши учителя, которые всегда могли прийти на помощь, подстраховать и подсказать.

Во-вторых, менее важный и больше шутливый — мы не получали ни копейки за наш труд, ибо в эти злосчастные 2 года крайне трудно было попасть на бюджетные места, коих катастрофически урезали, поэтому подавляющее большинство из нас учились платно. Кому помогали родители, кто заключал договора с больницами с последующей отработкой, а мне чудом удалось накопить необходимую сумму за время обучения в медвузе.

Если не считать эти два пункта — мы выполняли работу полноценных врачей. И эта методика идёт ещё с Советских времен, когда врачи учились у постели больного, то есть учёба во время работы. Всё делали под контролем старших коллег и если у них появлялись хоть какие-то подозрения на то, что кто-то может накосячить — тут же приходили на помощь. Так что никто не пострадал, если что.

— Расскажите о организационных аспектах вашей работы. По какому графику работаете? — Тут в зависимости от организации, в которой ты работаешь.

Если ты работаешь в крупном медцентре, то ты оказываешь строго плановую помощь, твой рабочий день 7-9 часов(по СанПинам около 7,5часов/сутки из-за специфики специальности), сделал всю работу — свободен. На выходных дежурство по отделениям на 2-3 часа для перевязки постоперационных больных, но это редко.

Если работаешь в небольших больницах, где нет отдельного отделения ЧЛХ и ты входишь в штат, например, травматологического отделения, то аналогично — 5 дней в неделю, 7-8 часов в день, иногда дежурства в ночь.

Если ты работаешь в дежурной городской больнице крупного города/областной больнице и в ней есть отделение ЧЛХ, то тут все работают таким образом: половина отделения ведут плановых больных на палатах и работают обычный рабочий день 5 дней в неделю, беря в месяц 2-3 ночных дежурства, а другая половина дежурит сутками, оказывая экстренную помощь. Ушибы, раны, переломы, гнойники - всё сначала попадает к ним, а дальше доктор принимает решение, требует ли данная патология операции/госпитализации или достаточно амбулаторного лечения у хирурга/стоматолога-хирурга в поликлинике. В таком режиме отделение работает 2-3 месяца, затем люди меняются режимами работы - это делается для того, чтобы была смена деятельности, иначе можно просто стать роботом от однообразия. Я, например, работаю как раз в таком режиме работы.

— Как часто пересматриваются золотые стандарты, то есть методы лечения которые ранее давали максимальный эффект и в большинстве случаев назначались пациентам с теми или иными проблемами? — Как и все стандарты — раз в 3 года.

Методики разрабатывались не одну сотню лет и доведены до ума за всё это время. Эффективность — 99%. Всё, что предлагается по совершенствованию данных методик сейчас — это использование новых инструментов или расходных компонентов, но суть и принципы остаются одними и теми же.

Медицина развивается семимильными шагами, динамика развития около половины методик колоссальнейшая, но развиваются и оттачиваются до блеска в основном только детали, например, что анестезию лучше делать таким препаратом, разрез делать под таким углом, пластины для иммобилизации должны быть такого сплава и тому подобное. Самые основы очень редко затрагиваются, ибо, как не пародоксально, всё уже придумано до нас, а физиология и анатомия у нас за последние несколько сотен лет у нас не изменилась.

Но есть нюанс — если мы будем говорить о развитии имплантологии и протезировании(речь не только о зубных имплантах, а больше об протезах костей лицевого черепа и суставов, в частности ВНЧС), то тут совершенно другое дело. Это направление сравнительно молодое и тут очень большой простор для исследований и методик. В этой области методики и рекомендации меняются каждый год.

— Как обстоят дела с оснащением и медикаментами в то клинике, где вы работаете? Что можно было бы улучшить? — Как и в большинстве больниц РФ — жить можно, но очень сложно. Улучшить — это закупить новые инструменты, хорошие расходные материалы, новые светильники, список можно продолжать очень долго. За время практики бывало такое, что некоторая часть расходников неофициально закупалась докторами из своего кармана, но при этом нигде не афишировалось, не продавалось пациентам в качестве "доп.услуг", как об этом принято рассказывать. Это делалось для того, чтобы самим было просто удобнее работать.

— У вас больше косметических или восстановительных операций? — Если брать всю челюстно-лицевую хирургию, то это будет 50/50.

Если речь обо мне, то я в большинстве занимаюсь травмами и гнойно-воспалительными заболеваниями лица и шеи.

Косметикой могут заниматься все ЧЛХ, но это же денежная специальность, поэтому она чаще всего отходит старшим коллегам, более опытным, а мы, молодые, идём в кровь и гной. Так сказать, на передовую.

— Сколько получает челюстно-лицевой хирург за такой нелегкий труд?

— Работаю на 1,25 ставки, Оклад — 10 тысяч рублей. Плюс надбавки за вредность, за опасные условия труда, ночные за счёт дежурств, доплаты молодым специалистам — в итоге получил 42 т.р за прошлый месяц.

— Случалось вам самому что-то модернизировать или менять? — Пока ещё нет, нет такого большого клинического опыта и достаточной базы, но стремлюсь к этому.

— Много ли неадекватов в вашей работе? — Столько же, сколько и везде, в любой работе. Если в сравнении с другими медспециальностями, то меньше, чем у тех же общих хирургов или терапевтов, например, из-за более узкой специализации.

— Часто говорят, что хирурги люди сложные в общении. Тоже можно сказать и про вашу область? — Хм, может быть, хотя сам такого не замечал. Но наверное всё дело в самой специфике специальности, которая откладывает свой отпечаток на личность человека. Хирургические специальности в большинстве случаев преподносятся, как те отрасли, где требуются стальные нервы, быстрая реакция и незамедлительные действия, что не совсем верно, ибо такие качества требуются от всех медиков, так что тут скорее дело в непосредственно человеке.

Лично я не знаю ни одного хирурга тяжелого в общении. Как и в целом ни одного врача, кроме наших учителей, старой гвардии, которые, чтобы не терять лицо, выглядят этакой скалой, но на самом деле — это милейшие люди

— Какие самые серьезные травмы приходилось исправлять? — Самое сложное — лечить человека после огнестрельного ранения с охотничьего ружья в упор. Огнестрельные раны средней и нижних трети лица, огнестрельные переломы костей лицевого черепа того же уровня. Вдобавок все это было осложнено заражением синегнойной палочкой, которую умудрились подцепить, вероятно, во время транспортировки на личном транспорте, что привело к развитию флегмоны нескольких областей лица и шеи. Человека спасли, сейчас он проходит очень долгий путь реабилитации в виде множества реконструктивных операций. Надо сказать, что ему сильно повезло — с такими ранениями и такой инфекцией крайне редко выживают, даже несмотря на помощь.

— Какое отношение у вас к таким пациентам? Ведь сам их образ жизни становится причиной травм. — Изначально нейтральное, если человек адекватный и спокойный. Считаю, что каждый человек сам лично ответственен за своё здоровье. Многие это понимают — так какие к ним могут быть претензии? Всякое бывает, пришёл - поможем, не вопрос. Но бывают такие, которые с порога заявляют что-то в стиле "должныобязанызасужу" и всякое подобное и провоцированием на конфликт — таких никто не любит, но лицо держим и конфликт не разжигаем, это, как минимум, непрофессионально.

— Можно ли сказать что среди ваших клиентов большинство это представители неблагополучных слоев населения, получивших разные криминальные травмы в драках? — Пациентов, не клиентов. Не считаю пострадавших людей клиентами, это немного разные слова. Процентов 60%, наверное.

— Были ли у вас пациенты, сама деятельность которых приводила к травмам, спортсмены, реконструкторы, гонщики. Как они относились к своему состоянию? — Конечно, и не мало. Такие люди знают, чем может обернуться их увлечения и морально к этому готовы. И из-за такой подготовки они одни из самых позитивных пациентов, держат себя в руках, стараются разрядить обстановку шутками и беспрекословно исполняют все рекомендации. А в наш век интернета, когда все всё гуглят и считают, что могут сами корректировать все назначения врачей — это очень дорогого стоит.

— Были ли пациенты, которые значительно все усложнили самолечением и несоблюдением рекомендаций? — К сожалению, да, и их немало. Когда с таким сталкиваешься, то всё равно где-то в глубине души становится просто по-человечески обидно, хотя умом ты всё прекрасно осознаешь.

Люди не всегда понимают, что все рекомендации даются не просто так. И далеко не всегда люди понимают, что только они ответственны за своё здоровье и что они несут эту ношу в течение всей жизни, а доктор только помогает

— Приходилось ли работать с пациентами, которые предпринимали попытку суицида? Если да, то расскажите о таких. — Да, приходилось. Парень 30ти лет, на фоне неразделённой любви вышел из окна 5го этажа. Обошлось переломом нижней челюсти и ушибами по всему телу. Везунчик. Но попытки суицидальных действий продолжались, поэтому после оказания помощи по нашей части пациент отправился в психиатрическую больницу. Потом, когда приходил на повторные осмотры, долго благодарил за то, что не дали окончательно убиться и поставили голову на место. Хоть это была и не наша заслуга, но всё равно приятно.

И пациент с ранением, о котором писал чуть ранее — это тоже была попытка суицида. Крайне странный и глупый способ суицида, если не кривить душой.

— Вспомните самого упрямого пациента, взбесившего вас своим нежеланием соблюдать инструкцию, и к чему это привело? — Человек, который проучился 4 курса медунивера, бросил и возомнил, что он может всё делать сам. Неоднократно приходил со скандалами, что в учебнике и в рекомендациях написано одно, а мы делаем всё по-другому и неправильно. Писались жалобы на имя главврача по данному поводу.

А мы...мы же тоже люди, в глубине души ты, разумеется, злишься и бесишься, но делаем каменное лицо, ловим дзен и спокойно объясняем человеку, где и почему он неправ.

По итогу наши убеждения не возымели эффекта, пациент довел себя до того, что лишился около половины зубов и части верхней челюсти.

Больницы - это не тюрьмы. Здесь всегда окажут помощь, никто не заинтересован в том, чтобы человеку стало хуже. Но если человек сам отказывается от лечения — ему объясняешь последствия и возможные варианты развития событий и дальнейшее решение он принимает сам, заставить его мы не вправе.

— Какое примерно соотношение пациентов с травмами, полученными в результате несчастного случая и криминальными? — В основном несчастные случаи. Если пропорции, то наверное 70% — это нечастные случаи и 30% — риминал.

— Какая травма пациента была получена наиболее нелепым образом? — Про лампочки во рту рассказывать, наверное, скучно.

Был такой случай — вызвали травматологи по приёмному покою на пациента, очень настаивали на очень быстрой консультации ЧЛХ. В итоге в смотровом кабинете меня ждал парень в коленно-локтевой позе, из анального отверстия которого торчала резинка от вантуза с пластиковой ручкой(вспоминается анекдот про доктора и розу, "доктор, это вам").

А с другой стороны меня ждал перелом нижней челюсти. История такая: парень решил порадовать себя в ванной массажем простаты пластиковым вантузом с изогнутой ручкой, но завёл его слишком далеко, не смог его сразу вытащить из себя. И, пока пытался достать сей инструмент, подскользнулся на смазке на кафеле и ударился челюстью о пол. По итогу бедный вантуз был извлечён из пациента, челюсть прооперирована и пациент отказался от госпитализации и поспешил удалиться домой. Наверное, наши глаза тогда очень плохо сдерживали смех, каюсь, грешен.