Гонконг
156 лет британского колониального правления превратили Гонконг из рыбацкой деревни в один из мировых торговых центров. Когда в 1997 году британцы ушли и передали город Китаю, мало что изменилось. Юридически Гонконг теперь часть Китая, но фактически — это талантливый ребенок, которого пиздит отчим.
- Движение: Гонконг — левостороннее, Китай — правостороннее;
- Паспорт: Гонконг — безвизовый режим с 172 странами, Китай — с 90;
- Интернет: Гонконг — неограниченный доступ ко всей информации, Китай — фаирволл, который скорее взорвет телефон, чем даст зайти на YouTube;
- Изоляция: чтобы попасть на территорию Гонконга, китайцы подают специальное заявление. В это же время жителям 170 стран доступен свободный въезд. Иностранцам посетить город проще, чем китайцам.
Есть и менее осязаемая сторона, которая связана с сильным влиянием Великобритании:
- У 90% этнических китайцев непереносимость лактозы. В Гонконге местные пьют чай с молоком (British Tea);
- Большинство жителей Гонконга говорит на английском, в то время как мозг китайца не в состоянии соединить «h» и «i», чтобы поздороваться;
- Гонконг больше похож на Лондон или Нью-Йорк, чем на китайский город.
Но главным отличием Гонконга от материкового Китая является правовая и политическая система. Китай — коммунистическое государство со структурой, которая дает в рот классической западной демократии. Гонконг — свободная рыночная капиталистическая экономика, основанная на английском праве.
После передачи Гонконга Китаю 27 лет назад эта система была закреплена в Конституции. Китай дал гарантии Гонконгу, что не будет вмешиваться в политическую, экономическую и правовую жизнь по крайней мере до 2047 года. Целых 50 лет капиталистического флекса без влияния материковых свиней. Но это все равно часть Китая и не все так однозначно.
В итоге имеем уникальную ситуацию, когда коммунистическая автократия контролирует капиталистическую демократию. Звучит как затянувшиеся токсичные отношения, из которых невозможно выбраться.
История
В развитии региона Гонконг сыграл важную роль. Если посмотреть на карту, то главные торговые центры Азии идут как бы друг за другом: Нагасаки (который все знают по атомной бомбе, но до Второй Мировой это был главный порт Японии, куда даже в период изоляции разрешалось приплывать Голландским кораблям), Сеул, Шанхай, Тайвань, Гонконг, Бангкок и Сингапур.
Получается сеть городов, где останавливаются корабли, работают биржи и узкоглазые дегены торгуют рисом с сотым плечом. На этих портах завязана вообще вся восточно-азиатская торговля.
И если с условным Сингапуром и Тайванем все очевидно ввиду географического положения, то с Гонконгом ситуация интереснее. Сама область напоминала скалистый кусок дерьма, с которым не совсем понятно что делать. Выращивать здесь ничего нельзя, постройки сносит мощными тайфунами, а в пятидесяти километрах находится бухта Гуанчжоу (Кантон) — крупнейший торговый город Южного Китая, который в IX веке уже торговал с Индией и Византией.
На протяжении ранней истории Гонконг привлекал разве что пиратов, которые останавливались там, чтобы пополнить запасы воды, а следом отправиться раздавать пиздов морским богачам. Символично, что после пиратов порт полюбился именно британцам.
Британцы приплывают в Китай в XVI веке, но полноценных отношений между государствами нет. Ведь приплывает туда не королевский флот, а Британская Ост-Индская Компания. По масштабу настолько большая, что выпускала собственные деньги, собирала налоги, имела армию и отдельный флот. Между Компанией и Китаем ведется торговля. Китайцы продают чай, шелк и ткани, англичане же щедро торгуют европейскими дарами и индийскими наркотиками.
В 1757 году китайский император просыпается после опиумного трипа и выдает крылатую фразу, которую позже будут цитировать во всем мире:
«Вы кто такие? Я вас не звал. Идите нахуй»
Император Цяньлунь, Китай, 1757 год
После чего закрывает все порты для торговли с Великобританией, оставляя лишь Гуанчжоу. Торговать с британцами разрешается только небольшой группе богатых китайцев, которые использовали для этого все прелести коррупции, подкупив Императора. Такая вот монополия элит, которые устанавливали цены на импортированные товары. Это породило еще больший виток коррупции, усиление наркотрафика и во многом предопределило будущее падение империи Цин.
В 1833 году в Лондоне лорд Палмерстоун кладет руку на плечо представителю Ост-Индской Компании и тихо произносит: Вы организовали в Китае очень прибыльное дело. Вы заработали много денег, торгуя опиумом. Вы большие молодцы. Теперь уебывайте. Это дело государственной важности.
С этого года начинаются официальные отношения между двумя странами. Из Англии приплывает посол, который обращает внимание на непримечательные и никем не заселенные скалистые острова рядом с бухтой Гуанчжоу. Спустя несколько лет там высаживается английский флот, начинается первая опиумная война и параллельно с ней история Британского Гонконга.
Британская армия уверенно побеждает в первой опиумной войне с Китаем, отменяет местную монополию элит, открывает для торговли несколько портов (в том числе Шанхай, который сейчас является крупнейшим в мире), и самое важное в нашей истории — официально закрепляет за собой Гонконг.
По мнению первого губернатора, Гонконг должен стать зоной абсолютно свободной торговли. Для зарегулированного Китая подобное место — то же самое, что для американцев Пенсильванская нефть. Поэтому в город хлынул поток торговцев с материка и соседних островов. За первые двадцать лет население Гонконга увеличивается в 8 раз.
Места становится мало (со временем это сыграет свою роль, недвижимость Гонконга — одна из самых дорогих в мире), поэтому под шумок внутрикитайских междоусобиц Великобритания берет себе Коулун — небольшую часть материка. В будущем эта динамика продолжится, и современный Гонконг будет выглядеть куда больше изначального острова.
За время присутствия Великобритании в Гонконге строятся университеты, школы, больницы. Происходит урбанизация, развиваются политические институты, и город становится по-настоящему важной точкой в Азиатской торговле. Пока во всем мире происходит пиздец — в Гонконге делаются большие деньги.
Я писал, что мир — система денежных потоков. Они безостановочно текут в разных направлениях и пересекаются. Где-то образуют озера, где-то, наоборот, пустыни. Денег настолько много, что неизбежно их распределение будет сильно перекошено. С середины XIX века денежные потоки в Гонконг напоминали бурлящую Амазонку.
Вокруг происходили войны, менялся мировой порядок и баланс сил — Гонконг же оставался островом стабильности и свободы.
В 1898 году, во время очередного раздела Китая, Великобритания присваивает себе еще два региона: Новые Территории и Остров Лантау. Британский Гонконг (название остается прежним) увеличивается в несколько раз. Но если в прошлые разы территории становились британскими пожизненно, то Новые Территории и Лантау взяли в аренду на 99 лет.
В то время это было в тренде. Если ты мощная империя с кучей колоний, денег и подписчиков, то выцепить немного земли в аренду было правилом хорошего тона. Мы не завоеватели и колонизаторы. Мы бизнесмены. Поэтому берем земли в аренду на долгий срок. В головах британского правительства, помимо мыслей о пиве Портер и ебаных fish & chips, была уверенность, что за эти 99 лет Китай окончательно ликвиднется и Гонконг навсегда останется за Великобританией.
Ни о каком былом могуществе Поднебесной не шло речи. Страну сотрясали перевороты и революции. С севера давила Россия, модернизированная Япония долбила пушками китайские порты с востока, а на юге европейские страны торговали с колоссальной прибылью. Китай виделся многим как средняя азиатская страна с дешевой рабочей силой.
Но ХХ век принес много сюрпризов. Во время Второй Мировой Гонконг на три года перешел к Японии. Британцы покинули город, пытаясь защитить Сингапур. Китайские жители Гонконга увидели, что азиатские братья раскулачили белых европейских богов. Поэтому когда после войны Великобритания вернулась к управлению городом, их уже не воспринимали людьми первого сорта. Да и на материке Большой Брат вместо раскола превратился в сильного политического игрока.
В Гонконге развивается производство, кинематограф, банковское дело, финансовый сектор и, разумеется, наркотрафик. Коммунистический Китай долгое время не признавался ООН, поэтому, как и несколько веков назад, торговля велась со свободным Гонконгом, что делало город сказочно богатым. Но на материке не забыли, что британская аренда Новых Территорий и Лантау скоро подойдет к концу. А без этих территорий Британский Гонконг терял смысл.
В 1984 году после переговоров Маргарет Тетчер и Дэн Сяопина, страны подписали декларацию, по которой Великобритания передаст Гонконг Китаю 1 июля 1997 года. Подобное происходило впервые. Британцы покидали колонии, делая их независимыми (Африка) или оставляя символичную верность короне (Австралия, Канада). Но передача от одного государства другому? Как быть с кредитами, правонарушениями и устоявшимися политическими институтами? Давайте думать. Подсказывайте.
Сяопин нашел выход. В том же году он дал публичные гарантии, что Китай не будет вмешиваться в политическую, экономическую и правовую жизнь Гонконга до 2047 года. Одна страна, две системы, три удара в печень. Это создаст необходимый задел, во время которого можно совершить мягкий переход под крышу социалистического рая. Забавно, что в процессе передачи никто не спросил мнения самих жителей Гонконга.
В 1997 Гонконг становится китайским. На материке ожидали, что политические взгляды местных отдают легким флегматизмом (всем похуй) — мы хотим смотреть фильмы про кунг-фу, петь караоке и выращивать боевых петухов. Но после объединения настроения в Гонконге больше тяготели к привычной свободе и капитализму. В 2003 году в Китай, еще до того как это стало мейнстримом, приходит первый коронавирус. Страну закрывают, а вместе с ней и Гонконг.
Сперва все относятся спокойно — жизнь дороже свободы. Но на материке приняли законопроект, который разрешал полиции останавливать и обыскивать любого человека на улице. Более того, полицейским разрешалось осматривать дома горожан без ордера на обыск. Естественно, под предлогом борьбы с вирусом. Такого в свободном Гонконге не было никогда. 1 июля 2003 года 500,000 жителей выходят протестовать и добиваются отмены законопроекта.
Но с тех пор в Гонконге появится грустная традиция — почти каждый год 1 июля (в день передачи Китаю) в городе проходят протесты. Причина одна — ограничение свобод и прав местных жителей со стороны Китая.
Наше время
Чем дольше Гонконг находился под присмотром старшего брата, тем больше китайского влияния появлялось в системе. Начиная с изменений в политической жизни и процессе выбора власти, заканчивая медиа и культурными объектами.
Владельцы книжных магазинов, которые продавали книги с критикой китайских властей, незаконно вывозились на территорию материкового Китая и пропадали. Продемократических политиков запугивали и не допускали к выборам (Революция Зонтиков-2014). Иностранных журналистов высылали, или же отказывали в праве на въезд в город.
В 2019 году Кэрри Лэм (про-китайский губернатор Гонконга) предложила поправку к конституции, которая включала законопроект об экстрадиции. Это породило самую сильную волну протестов в истории Гонконга. И 1 июля 2019 года все снова отправились маршировать по центральным проспектам города.
Протесты возникли из-за опасений, что местные власти смогут задерживать и выдавать преступников в страны без соглашения об экстрадиции с Гонконгом. В том числе в Китай и Тайвань. Законопроект поставил бы Гонконг под юрисдикцию материкового Китая, что подорвёт автономию региона и ограничит права граждан.
Представьте ситуацию: Всеволод — гонконгский программист с активной гражданской позицией. Его родители увлекались славянской историей, поэтому решили назвать сына каким-нибудь соответствующим именем. Из-за этого в школе над ним издевались, приговаривая «посмотрите, у него в имени больше двух букв». Но Всеволод любит Гонконг и свою культуру. Живет на пике Виктория, ходит в зал, смотрит боевики с Брюсом Ли.
В один день в дверь стучат гонконгские полицейские и говорят: Сева, на материке считают, что ты ебешь детей. Вызывают на допрос. Такие дела. Мы бы рады послать их к черту, но вот закон об экстрадиции связывает нам руки. Собирайся.
Всеволод просыпается в холодном поту, страшный сон позади. Он берет флаг Гонконга в руки и идет протестовать, чтобы не допустить повторения этой ужасной ситуации в жизни. Благодаря Всеволоду и десяткам тысяч таких как он, протестующие снова на коне. Кэрри Лэм отзывает законопроект, но лишь для того, чтобы через год принять более жесткий.
История циклична. Какой-то опездол решил отведать суп из летучей мыши и начал новую эпидемию коронавируса. Масштабы известны. Китай ушел в жесткий локдаун, а вместе с ним и Гонконг. Людям запрещалось объединяться в группы более 8 человек (о, получается никаких протестов не будет) и правительство Гонконга приняло тот самый законопроект 2003 года. Быстро, без церемоний, с точеными пиками наготове.
Жители протестовали в интернете, западный мир выразил протест, но на улицах было тихо. Когда репортеры спрашивали мнение местных — все оставались подозрительно молчаливыми. Один за другим, организаторы, активисты и заряженные граждане сосредоточились не на борьбе за свободный Гонконг, а на покупке билетов в другие страны. Тут еще Великобритания подсуетилась и начала выдачу паспортов всем, кто родился и жил в Гонконге во время британского правления.
В следующие несколько лет в Великобританию переедет более 100,000 жителей Гонконга и еще полмиллиона расползутся по другим странам. Все это сопровождалось вывозом капитала (с банковских счетов вывели около 500 млн. долларов). Люди потеряли уверенность в свободном будущем Гонконга.
COVID стал показательным примером «сближения» с Китаем. У Гонконга не было иного выхода, кроме как согласиться на противоречивую политику Си в отношении жестких локдаунов.
Весь 2022 год на территории сохранялся 21-дневный карантин для прилетающих пассажиров, паспорта вакцинации для доступа в общественные места и шапочки из фольги для противостояния радиоволнам Билла Гейтса. В это же время западный мир открыл границы и снял ограничения еще в начале года.
В конечном счете жесткая политика Гонконга (читать: Пекина) в отношении вируса принесла худшее из обоих миров. В городе был высокий уровень смертности от COVID. Гораздо выше западных стран и соседей Азии. Самое примечательное, что в Сингапуре (ближайший аналог Гонконга) такого не произошло (в Гонконге умирало в 5 раз больше людей на 100,000 жителей). Хотя Сингапур открыл границы за год до Гонконга.
Простым языком — некогда свободолюбивый и вестернизированный Гонконг завалил ебало и молча умирал под влиянием Пекина.
Еще одна показательная иллюстрация китайского влияния.
Гонконг и Сингапур — Биба и Боба мирового рынка капитала. Капиталистические хабы Востока, с идеальными условиями для бизнеса, высоким уровнем владения английским языком, сильной системой образования и легким доступом к финансовым услугам.
Сингапур является домом для азиатских штаб-квартир Apple, Chevron, Google, J&J, Barclays, Microsoft, Boeing и других хайповых компаний на которых вы ликвиднулись после буллрана-2020:
В это же время Гонконг приютил офисы JPMorgan, Este Lauder и Prudental.
Разумеется, есть и другие международные корпорации, но состав показывает направление в котором дует ветер из жопы среднестатистического СЕО. Если в 2010 году в Гонконге располагались офисы 330 американских корпораций, то сейчас их число немногим выше 200.
Западные компании предпочитают Сингапур Гонконгу. Его стабильно признают лучшим городом для базирования иностранных компаний в Азии.
С 2018 года экономика Гонконга находится в стагнации — рост всего на 6% за 6 лет, в то время как Сингапур заправил бак термоядерными боеголовками и улетел на 35% за то же время. В Гонконге падает туризм, перегретая недвига теряет в цене, да и в постели он уже не тот длинноволосый серфер. Город потерял то, что делало его уникальным. Во многом благодаря Большому Брату.
В Китае есть Шанхай. Он куда больше подходит для компаний, которые хотят выстраивать бизнес с Китаем. Гонконг становится ненужным. Рядом есть Сингапур. Он куда больше подходит для компаний, которые не хотят физического присутствия в Китае из-за торговых войн и сложностей в политическом устройстве, но хотят удобный офис в Азии. Гонконг становится ненужным.
Интеграция с Китаем и итоги
Медленными темпами Пекин сближает Гонконг со своей экономикой и культурой, превращая из уникального мегаполиса в обыкновенный. В реалиях современного устройства Китая, одна страна, две системы — утопия.
По мнению Си и корешей, Гонконг должен превратиться в условный Тяньцзинь или Шанхай. И для этого уже сделали многое:
- Мост через море до Макао, который соединяет Гонконг с материковым Китаем;
- Железнодорожная станция Западный Коулун, которая подключила Гонконг к сети высокоскоростных железных дорог Китая;
- Интеграция с Шэньчжэнем, который находится прямо на границе Новых Территорий (в городе живет много людей, которые работают в Гонконге);
- Уменьшение экономической мощи Гонконга. В 1993 году ВВП Гонконга был почти как треть Китая. Спустя 25 лет доля Гонконга по отношению к китайскому ВВП не превышает 3%, а сейчас еще меньше.
- За последние 20 лет в Гонконге произошла сильная деиндустриализация. Сейчас в городе ничего не производят, а сфера услуг занимает 91% ВВП;
- Строительство музеев и центров, которые посвящены истории материкового Китая.
Гонконг находится на экваторе интеграции. Несмотря на усиление китайского присутствия в городе, все больше местных жителей считают себя именно гонконгцами, а не китайцами. Большинство все так же не одобряет реформ про-пекинского правительства, выходит на протесты и борется если не за независимость, то хотя бы за сохранение текущего статуса.
Но времени остается мало. Гонконг быстро меняется. Это означает уход еще большего количества западных компаний, падение ВВП, цен на недвижимость и зависимость от материка. Китай же осознанно лишает себя удобного хаба для привлечения иностранных инвестиций. Город всегда действовал как связующее звено западных стран с закрытым Китаем. Но для Поднебесной политические преимущества куда важнее экономических.
Демократия предполагает несколько точек зрения. У социалистического Китая точка зрения может быть только одна. Никакого инакомыслия. Наличие демократии в Гонконге всегда будет предполагать анти-китайские настроения. И даже такая небольшая угроза, в которую сейчас превратился Гонконг, может стать первой упавшей доминошкой в идеальной китайской пирамиде.
Си ни к чему наличие островка демократии и капитализма под боком.