Человек, который принял жену за шляпу, и другие истории из врачебной практики

Оливер Сакс

Идея № 1. Оливер Сакс считал правое полушарие мозга более интересным для изучения, чем левое

Кратко рассказывая об истории возникновения неврологии, Оливер Сакс замечает, что внимание исследователей всегда было приковано к левому полушарию мозга и заболеваниям, которые происходят в результате его поражений. Даже российский невролог Александр Лурия (оказавший наибольшее влияние на Сакса) в своих работах касался функций, связанных в основном с левым полушарием. Только в своей последней работе Лурия посвятил правому полушарию раздел, говоря о перспективности исследований в этом направлении.

Такая невнимательность связана с долго превалирующим мнением о второстепенности правого полушария. Левая сторона мозга считалась более ценной, так как она отвечает за главную способность человека — мышление. Но как показали дальнейшие исследования, правое полушарие обладает не меньшей значимостью. Оно отвечает за восприятие реальности. Синдромы заболеваний правого полушария менее различимы и понятны неврологам. При этом больные не способны понять, что с ними что-то не так, что еще больше затрудняет работу врачей, в то время как диагностика и лечение заболеваний левой части мозга не вызывает таких трудностей.

Автор критикует принятое отождествление работы мозга с работой компьютера. Алгоритмам недоступна сложность человеческого восприятия, нельзя приравнять личность человека к функционированию машины, ведь мы ищем смысл во всем, наше восприятие динамично и постоянно обогащается новым опытом, мы стремимся к целостному пониманию себя и окружающего мира. Поэтому правое полушарие, которое связано с формированием ощущения собственного «Я» и значение которого долгое время недооценивалось, привлекало внимание Оливера Сакса.

Автор заинтересовался этой стороной неврологии не только из-за ее малоизученности, но и из-за большей хаотичности. Отклонения правого полушария не поддаются готовому анализу и схемам. Они требуют к себе полного внимания. И в первую очередь, внимания к личности пациента.

Неврологи занимаются всеми возможными отклонениями, нарушениями и отказами в работе функций нервной системы. Таких расстройств множество: от потери зрения до потери собственной личности. Все эти нарушения неврологи называют «дефицитом», то есть нехваткой какой-либо способности. Сакса же интересовали не просто механическая сторона таких дефицитов, но влияние расстройства на личность человека. Более того, в основе заболевания может лежать не только утрата функции, но и ее избыточность.

Автор призывает не просто исследовать расстройство пациента, но одновременно анализировать его физиологические и психические реакции. Нужно стать своего рода ученым-натуралистом, который исследует только одну особь — человека. Каждая болезнь создает свой индивидуальный мир хаоса. Задача невролога — разгадать его природу.

Идея № 2. Нужно отказаться от механистического подхода и стремиться к целостному пониманию личности человека

Автор был сторонником немеханистического подхода — он считал, что невролог должен смотреть в сердце и душу человека, а уже потом на физиологические показатели. Схематизация и аналогии должны присутствовать при работе с пациентами, но нельзя забывать о личностной природе, которая подразумевает чувства и разного рода суждения. Другими словами, автор считал, что неврология его времени (книга была написана в 1985 году) слишком абстрактна — ей не хватает конкретности, непосредственного обращения к частному, то есть к пациенту.

Свои мысли на этот счет он проиллюстрировал с помощью одного медицинского примера, который и дал название книге. Однажды Сакс познакомился с человеком, который не мог воспринимать предметы и лица. Вместо этого Мистер П. заменял их абстрактными категориями, что приводило к смешным и одновременно печальным курьезам (например, жена казалась шляпой).

Это был образованный, интеллигентный человек, который занимался музыкой — пел, а затем преподавал в консерватории. Долгое время он игнорировал свою странность, которая в большинстве случаев выглядела как неудачная шутка.

Попав на прием к врачу, он не сумел обуться, так как не различал свою ногу и ботинок. При этом у него не было никаких проблем со зрением. В результате исследования выяснилось, что лица и предметы представлялись ему в виде набора фигур и черт. Если у человека были отличительные черты, например, большая шляпа или усы, то он еще мог его узнать. При этом перчатка для него была неким кожаным и свернутым предметом, но никак не перчаткой.

Сакс решил, что имеет дело с внутренней и внешней агнозией — нарушением восприятия при сохранении сознания и восприимчивости к миру. При этом у пациента сохранялась способность к визуализации схем и различных абстракций — он мог играть в шахматы вслепую, рисовать абстрактные картины. Особенность случая заключалась и в том, что он противоречил основному тезису неврологии, согласно которому поражения в первую очередь нарушают способность к абстрактным суждениям, а не к восприятию конкретной реальности. В случае с мистером П. было именно наоборот. Он не мог воспринимать реальность, поэтому уходил в абстракции. Так и неврологи, отмечает Сакс, игнорируют детали, работая только с абстракциями и готовыми схемами. И при этом упускают суть проблемы.

В случае с Мистером П. было очевидно, что у него отсутствует первейшая функция сознания — способность к суждению.

И он, пытаясь ее обойти, оперирует абстрактными категориями. Сакс проводит аналогию между этим случаем и тактикой неврологов. По его мнению, они, как и Мистер П., полностью игнорировали детали, стремясь к излишней абстрактности и поиску готовой схемы.

Идея № 3. Потеря контроля над телом приводит к потере индивидуальности

Зачастую мы относимся к своему телу в некоторой степени пренебрежительно, полагая, что оно всегда будет следовать нашим желаниям и прихотям. Мы мечтаем, планируем и движемся к целям. Но все наши амбиции и желания может нарушить физиологический сбой организма, как в случае с одной из пациенток Сакса.

Кристи, самостоятельная и успешная женщина двадцати семи лет, лишилась чувства собственного тела — «проприоцепции». Этот термин означает ощущение тела как своего, то есть находящегося под контролем. Зачастую мы даже не осознаем, что управление конечностями это некая способность, которую можно утратить. Известно, что можно потерять зрение, слух или обоняние. Однако потеря ощущения тела кажется нереальной, ведь это самая базовая составляющая физической оболочки человека.

Кристи легла в больницу, чтобы сделать операцию по удалению камней в желчном пузыре. Но за несколько дней до операции она перестала чувствовать свое тело. Ей с трудом удавалось сидеть и даже говорить. Ситуация ухудшалась, и вскоре Кристи ждала полная неподвижность. Исследования показали, что у нее отказало суставно-мышечное чувство — мозг не получал сигналы от мышц, суставов, сухожилий. В дальнейшем ей поставили диагноз полиневрита — тяжелого воспаления нервов, для которого характерен паралич и потеря чувствительности.

Однако утрату проприоцепции можно восполнить за счет других компонентов, влияющих на способность ощущать тело — зрения и чувства равновесия. Свои движения можно контролировать визуально, постоянно следя за каждым из них. Но стоит закрыть глаза, и информация исчезнет, человек не сможет продолжить движение. Используя этот подход, Кристи смогла частично восстановить возможность двигаться, но всё равно осталась «бестелесной» — она не считала тело своим. Ведь им нужно было управлять как сложной машиной, требующей контроля каждого шага. В дальнейшем это начало приводить к потере собственного «я». Кристи начала ощущать, что от нее остается только оболочка. Тело человека — это не просто место, где живет кто-то, кого мы называем «Я», это часть самосознания и самоопределения. Серьезные нарушения восприятия могут привести к расстройствам личности.

Другой случай, подтверждающий важность ощущения своего тела, связан с женщиной, которая в шестьдесят лет «обрела» руки. Мадлена была слепой от рождения, к тому же, страдала от церебрального паралича. Несмотря на то что ее руки были полностью здоровы, она не умела ими управлять. Как и Кристи, она называла их чужеродными, мертвыми кусками тела.

У нее была нарушена область восприятия — руки шевелились, но не делали никаких познавательных движений.

Она просто не знала, что значит управлять ими. С самого детства Мадлену носили на руках, кормили и опекали, в результате чего, она не овладела навыком, который развивается у младенцев в первые месяцы жизни.

Подобные ощущение испытывают люди, которым пришили оторванные конечности. Им требуется время, чтобы восстановить утраченные навыки. Сакс решил «разбудить» функцию рук через действие. Медсестры специально кормили Мадлену медленно и ставили предметы подальше, чтобы вызвать у нее рефлексы. Однажды, устав ждать очередную ложку супа, пациентка взяла ее в свои руки. Вслед за голодом, у нее проснулось желание познавать — она трогала все, что попадалось ей под руку. Спустя время, в ней проснулось желание жить, и она стала известным скульптором. История Мадлены подтверждает, что ощущение своего тела напрямую влияет на самовыражение и самоопределение.

Идея № 4. Болезнь может настолько «прирасти» к больному, что становится частью его самого

Говоря о природе неврологических заболеваний, Сакс обращает внимание, что болезнь может возникнуть не только по причине дефицита мозговых функций, но и из-за их избыточности. Под избыточностью он понимает чрезмерную (даже болезненную) активность, которая маскирует симптомы заболевания. Как правило, люди не жалуются на слишком хорошее здоровье. А нечеловеческая работоспособность вызывает лишь положительные эмоции до тех пор, пока болезнь не возьмет свое. Поэтому Сакс призывает уделять внимание функциям мозга (особенно наиболее развитым — воображению, памяти и восприятию), когда намечаются первые изменения. Даже в положительную сторону.

Любая активность имеет риск стать гиперактивностью, а гиперактивность — гиперсостоянием, в котором разовьются тики, бесконтрольные движения и неистовство. Человек может оказаться в ловушке своего избытка, так как на первый взгляд, это не похоже на обычную болезнь. Только самые проницательные люди, находясь на грани болезненного экстаза, могут уловить признаки опасности. Если ничего не предпринимать, заболевание потихоньку захватит разум и станет неотделимой частью человека. Жизнь такого человека превратится в продукт его болезни.

Для иллюстрации опасности избыточности функций Сакс обращается к синдрому Туретта. Это неврологическое заболевание, вызванное чрезмерным количеством нервной энергии, которую больные выплескивают в виде тиков, подергиваний, гримас, ругательств и передразниваний. На первый взгляд может показаться, что человек не болен, а просто тревожный, дерганный и нервный (словно герой из фильмов Вуди Аллена). По этой причине синдрому Туррета долгое время не уделяли должного внимания. Но как только началось его изучение, стало понятно, что именно вызывает такую реакцию организма и что с этим можно бороться.

Интересно и то, что нет двух одинаковых проявлений этого синдрома. Его интенсивность варьируется от слабой формы проявления (излишняя импульсивность, необычные движения) до высшей (буйство и чрезмерная тяга к передразниваниям). В острой форме синдром затрагивает не только эмоциональную, но и творческую жизнь человека. Более того, каждый больной справляется с недугом по-своему. Одни учатся находить плюсы в своем заболевании и пользуются положительными аспектами этого синдрома — повышенной изобретательностью, быстротой реакции и мысли. Другие же теряют свое «я» под воздействием инстинктов и переходят во власть болезни, так и не научившись подавлять физиологические импульсы. В итоге, природа болезни полностью замещает индивидуальность пациента.

Синдром Туррета — это заболевание, которое ведет к подавлению личности. Так происходит, потому что человек попадает во власть примитивной части мозга, отвечающей за движения и их импульсы. В случае этого синдрома врачи наблюдают у больного перевозбуждение и расстройство инстинктивных основ поведения. Во время такого возбуждения в мозгу увеличивается количество стимулирующих трансмиттеров — дофамина. Поэтому регулировать состояние пациента можно, понижая уровень дофамина с помощью его нейтрализаторов. Это не решит проблему полностью, так как природа заболевания существенно сложнее и затрагивает личностные изменения, но хотя бы поможет больным справляться со своими импульсами.

Исследуя природу синдрома Туррета, Сакс рассказывает о своем «тикозном» пациенте, который отказался снижать уровень дофамина, так как болезнь стала частью его самого. Рэй обратился за помощью, когда больше не мог быть жертвой своих импульсов. С четырех лет у него начал развиваться синдром, в результате чего он страдал от ежедневных тиков, приступов агрессии, дерзости и буйства.

Несмотря на это, ему удавалось вести социальную жизнь, так как он умело пользовался обратной стороной своего заболевания — остроумием, интеллектом, быстрой реакцией и творческим гением, присущим многим людям с неврологическими заболеваниями.

Все же он не чувствовал себя комфортно и обратился за помощью в надежде избавиться от своего проклятия, не задумываясь над тем, насколько болезненным это будет. Но уже после минимальной дозы лечебного препарата у Рея снизилась быстрота реакций и мышления. Он чувствовал себя совершенно разбитым. Тогда Сакс предложил ему трехмесячную терапию, во время которой они обсуждали, какой может стать жизнь без синдрома. Такая психологическая подготовка помогла Рею увидеть плюсы в выздоровлении, но он все же был не готов навсегда избавиться от второй части своей личности.

Тогда был найден компромисс — в течение рабочей недели Рэй принимает препарат, что делает его уравновешенным и серьезным человеком, а в выходные он выпускает своего тикозного двойника и наслаждается своим остроумием, творческими порывами и вдохновением. При таком подходе остается зависимость от заболевания, но, в конце концов, Рею удалось взять над ним верх.

Идея № 5. Изучать болезнь полезно в полевых условиях

Существует ряд заболеваний, полную картину которых практически невозможно увидеть в стенах больницы. Цель медицинских учреждений — сдерживать и смягчать симптомы болезней, одновременно подвергая их анализу. Но в случае с расстройствами, которые проявляются при свободном взаимодействии с людьми, речь должна идти об исследовании в естественных условиях. На оживленных улицах болезнь чувствует себя в своей тарелке и проявляется наиболее ярко. Именно по этой причине в городе можно так часто встретить сумасшедших и безумцев, показывающих истинное лицо своей болезни. Писатели-классики также хорошо это знали, поэтому часами бродили по улицам в надежде встретить интересные типажи безумцев для своих произведений.

Сакс рассказывает, как у него буквально открылись глаза на синдром Туретта всего за несколько минут пребывания на нью-йорских улицах. Он встретил несколько человек с явно выраженными тиками, спазмами и изменением восприятия.

Наиболее ярким примером послужила шестидесятилетняя женщина, подражающая прохожим, которые останавливались узнать, все ли с ней в порядке. Она вбирала в себя эмоции и мимику людей, мгновенно становясь их испорченной копией, что вызвало у прохожих естественную реакцию ужаса и гнева. За несколько минут старушка изобразила около пятидесяти человек. Она утратила себя и была лишь орудием своих импульсов, заставляющих ее гримасничать. Этот эпизод помог Саксу увидеть двусмысленность отношений между больным и его недугом.

Человек становится сообщником болезни, когда отказывается сопротивляться болезни.

Но борьба для него — это единственный способ выжить, сохранить свою индивидуальность и целостность.

В городских условиях наиболее часто встречаются люди с симптомом Туретта и болезнью Паркинсона. Болезнь Паркинсона возникает из-за отмирания нервных клеток в мозгу, которые отвечают за двигательные функции.

По мере развития заболевания человек утрачивает физические и умственные способности. Но на начальных стадиях болезнь практически незаметна — лишь некоторые отмечают заторможенность в движениях и меньшую выразительность мимики. Затем человек не может самостоятельно выполнять тонкие движения — писать, чистить зубы, бриться, и в дальнейшем потеря двигательных функций становится все более тяжёлой. Лицо превращается в неподвижную маску, тело кренится и чахнет, а сознание затуманивается. Оба эти заболевания подавляют человеческую личность.

Идея № 6. Самое страшное в неврологическом заболевании — не осознавать разложение и гибель своей личности

Если туреттики обречены на вечную борьбу с темной стороной своего сознания, то люди с другим заболеванием даже не догадываются, что они больны. Например, так происходит при симптоме Корсакова, основной характеристикой которого является потеря памяти, что приводит к разложению внутреннего мира человека. Этот симптом возникает вследствие интоксикации организма, тяжелых травм, опухолей головного мозга. Первыми синдромами болезни становится потеря кратковременной памяти — человек не может вспомнить, что делал накануне, а часто и кто он сам. Но на смену забытым воспоминаниям приходят ложные. У таких пациентов наблюдается поражающая изобретательность. Они создают абсолютно фантастические истории, либо используют «материал» своего детства и юности, который часто не соответствует их нынешнему положению.

Так, бывший бакалейщик мистер Томпсон с синдромом Корсакова оказался в неврологической клинике, в которой работал Сакс. Мужчина не понимал, где он находился, и воображал себя за прилавком своей лавки. Логические объяснения окружающих он перерабатывал и находил все новые и более фантасмагоричные ответы. Наблюдать за ним было забавно лишь первое время. Потом приходило чувство тоски.

Мистер Томпсон полностью потерял себя. Ему приходится воссоздавать свою историю каждый раз при общении с любым человеком. Это натолкнуло Сакса на мысль, что наша личность представляет из себя внутреннее повествование, которое мы умело выстраиваем и проживаем. Мы состоим из интересов, мыслей, чувств, действий и слов.

Чтобы оставаться самим собой, мы должны помнить свою историю.

Но мистер Томпсон не мог поддерживать связь с собой, так как не помнил себя. Самое страшное, что он не осознавал никакой утраты, хотя жил в постоянном напряжении. Он заменял исчезнувший мир шутками, мифами, бессмысленной и нескончаемой болтовней. Трагедия была в том, что он даже не мог осознать реальность своего отчаянного положения, пережить его, прочувствовать, он находился во власти пустых иллюзий, из-за которых умирали его душа и внутренний мир. В присутствии других он с помощью бреда судорожно пытался искать утраченное — себя самого. Только когда он оставался наедине с самим собой, ему не нужно было придумывать новую историю, чтобы найти связь с реальностью. Болезнь мистера Томпсона не только лишила его способности быть нормальным членом общества, но и забрала самое ценное — человеческую индивидуальность, стремление к осмысленной жизни.

Идея № 7. Мир умственно отсталых людей прекрасен по-своему

Современное общество живет по своим законам, которые предполагают определенную схему поведения для всех людей. Те, кто не соответствует этим ожиданиям, становятся изгоями. Больше всех от такого подхода страдают умственно-отсталые люди и их близкие. Рождение такого ребенка в семье — трагедия, которая требует немало мужества, терпимости и смирения.

Самое тяжелое в их судьбе — это общественное осуждение, неприятие и пугающая отстраненность окружающих. Чаще всего среднестатистический человек даже не задумывается, что творится в мире умственно-отсталых людей, и о том, что у них есть свои желания, слабости и страхи.

Не находя сходства с собой, мы называем их «дурачками». Но такие суждения ошибочны. Просто они по-другому взаимодействуют с миром и видят его. Определенно они имеют отклонения в развитии, из-за чего не могут быть полноценными членами общества. Но это не мешает им иметь незаурядные способности и быть тонко чувствующими, уникальными личностями.

Мир умственно отсталых людей непосредственен, наивен и прост. Дело в том, что им не доступно абстракто-категориальное мышление. Они воспринимают предметы такими, какие они есть. Сакс называет это качество их сознания конкретностью.

Излишняя тяга к конкретности может как помочь, так и навредить человеку. Если правильно развивать такое мышление, то оно углубляет внутреннюю жизнь и делает человека более восприимчивым и внимательным к деталям. Прямолинейное мышление нисколько не уступает абстрактному. В определенной степени оно даже более ценно. Так, в основе искусства и в целом духовной жизни лежит прочтение символов, с которыми у душевнобольных нет проблем. Они не воспринимают концепты и не видят общей картины, но это не значит, что им чужд мир духовности, красоты и искусства.

Ребекка, пациентка Сакса, имела явные отклонения в развитии. Несмотря на то что ей было девятнадцать лет, она не умела одеваться, отпирать дверь и ориентироваться на местности. Ее врожденное расстройство отразилось и на внешности — неуклюжесть, мешковатость, прогрессирующая близорукость, деформированные ногти и пальцы. Она общалась только со своей бабушкой, в результате чего стала еще более замкнутой и робкой.

В начале, Сакс принял ее за очередную больную с типичными для этого расстройства признаками. Но по мере их знакомства он узнавал ее с новой стороны. Она оказалась чувствительной и религиозной натурой. Девушка не умела читать, но обожала слушать. Ребекка с легкостью понимала метафоры, каламбуры и символику сложнейших произведений. В церкви она с радостью присоединялась к молитвам и пениям. Результаты тестов на интеллект показывали, что она была отсталой в развитии. Тогда Сакс понял, что подобные тесты рассматривают только дефекты пациентов, тем самым обезличивают их. Ведь в них нет места внутренней жизни больного.

По мнению Сакса, люди с умственными отклонениями могут найти себя через творчество. Будь это живопись, поэзия, танец или театр. Так, неуклюжесть Ребекки растворялась в танце и на сцене, когда она изображала другого человека. Можно считать Ребекку инвалидом в интеллектуальном плане, но никак не в духовном. В ее душе царит покой и глубокое спокойствие. Она создает осмысленный мир вокруг себя своим собственным художественным методом. Поэтому в основе любой терапии должно лежать творчество, которое универсально как для здоровых, так и для больных людей.

Отсутствие абстрактного мышления также может привести к подавлению личности. Дело в том, что природа пытается возместить утраченную абстрактность мышления другими способностями. Это может привести к одержимости деталями и развитию сверхъестественной памяти. Общество называет таких людей вундеркиндами или мнемонистами.

Мы воспринимаем их способности как дар. Но зачастую это настоящее проклятие, потому что оно отдаляет больного от реальности и заставляет еще больше замыкаться в себе.

Мартин, еще один пациент Сакса, страдал болезнью Паркинсона. В детстве он перенес острую форму менингита, в результате которого стал умственно-отсталым. Несмотря на отсутствие образования, он обладал колоссальными музыкальными знаниями. Его отец, талантливый певец нью-йоркской Метрополитен Оперы, горячо любил сына и уделял ему много времени. Они вместе слушали оперу, гуляли. Мальчик обладал феноменальной памятью — не владея нотной грамотой, он мог запомнить отдельные арии и целые оперы после одного прослушивания.

Несмотря на безукоризненный музыкальный слух, ему не удалось пойти по стопам отца. Это тяготило мальчика, но он находил утешение в демонстрации своих энциклопедических знаний. Помимо музыкальных составляющих, он помнил все детали исполнения около двух тысяч опер. Как и все мнемонисты, он получал огромное (в некоторой степени даже болезненное) удовольствие от демонстрации своего дара. Он также пел в церковных хорах, забывая в это время о своей инвалидности.

После знакомства с Мартином Сакс задумался, действительно ли его пациент тонко чувствует музыку или процесс запоминания происходит механически. Его феноменальная память распространялась и на другие области, но к ним он не испытывал ни малейшего интереса. Он знал наизусть все улицы Нью-Йорка, схему метрополитена и многое другое. Но он был к этому безучастен. Словно он лишь «банк информации», который вынужден держать все в голове. Это относилось ко всему, кроме оперы.

Тогда Сакс понял, что музыка действительно трогала Мартина за живое. Он не просто механически отчеканивал факты музыкальных произведений, а чувствовал их глубину и сложность. Потому что музыкальные воспоминания не были обезличены, как другая информация. Он связывал их с горячо любимым отцом. Несмотря на отклонения в развитии, в нем сохранялась способность к любви и восхищению. Слушая и исполняя музыку, он приближался к духу музыки и своей природе.

Идея № 8. Откровения больных, которые приходят к ним в виде голосов, музыки, образов, могут стать разгадкой заболевания

Понравились идеи спринта? Читайте также Это не мои ошибки! — ключевые идеи психологического бестселлера «Ошибки, которые были допущены (но не мной)» Кэрол Теврис и Эллиота Аронсона.

Невозможно говорить о нарушениях неврологических функций только в контексте дефицитов и избытков. Нужно обратиться к психической стороне болезни. Когда речь идет о неврологических заболеваниях, то через некоторый промежуток времени, если не самому больному, то его близким, становится очевидна трансформация его поведения и внутреннего мира.

Сакса больше всего интересовало, посылает ли мозг сигналы больному о том, что с ним что-то не так. Автор приходит к выводу, что своего рода откровения, посылаемые мозгом, имеют место быть. Они могут встретиться в форме воспоминаний, изменения восприятия, снах. Часто неврологи относят такие сигналы подсознания к сфере психологии и психиатрии, но Сакс настаивает, что для должного лечения пациентов нужно изучать и сферу психического. Несмотря на личную природу таких переживаний, это область неврологии.

Под понятием изменения восприятия автор подразумевает навязчивые и непроизвольные реминисценции, которые приходят к человеку в виде музыкальных напевов, видений и ощущения чужого присутствия. Многие относят подобные реминисценции к области мистического, считая их настоящими божественным откровениями. Но такие прозрения с точки зрения физиологии объясняются аномальной стимуляцией височных долей и лимбической системы. Они могут быть связаны с мигренями, токсичными и химическими отравлениями, гиперсомией (избыточностью сна), эпилептической активностью мозга. Но если физиологический аспект их появления понятен, то психический — нет.

Желая лучше узнать, что скрывается за такими прозрениями, Сакс начал анализировать несколько случаев навязчивых воспоминаний. Однажды Миссис О’С проснулась от громко играющей ирландской музыки, в которой она сразу узнала напевы своего детства. Наутро она поняла, что это было не радио и не магнитофон. Музыка играла у нее в голове, при этом она стала громче и навязчивее.

Это не были признаки слабоумия или болезни. В восемьдесят восемь лет женщина сохранила ясный рассудок. Сняв энцефалограмму, Сакс увидел, что звучание музыки каждый раз связано с активностью в височных долях мозга (они отвечают за воспроизведение музыки, звука, а также воспоминаний из прошлого). Такую активность вызвало небольшое кровоизлияние в правой височной доле. Когда сгусток рассосался, музыка полностью исчезла. Но почему играла именно ирландская музыка, а не любая другая? Дело в том, что это были ностальгические воспоминания из детства, которые все это время хранились в памяти. Это своего рода «музыкальная эпилепсия», когда больной понимает, где он, но в то же время находится под влиянием своих галлюцинаций. Так, Миссис О’С одновременно была женщиной в доме престарелых и маленькой девочкой, которая слушает песни матери и ощущает тепло домашнего очага.

Галлюцинации эпилептиков связаны с реальными событиями и ощущениями, которые они переживали. Они всегда такие, каким их видел или слышал человек даже много лет назад. Это значит, что мозг сохраняет в памяти все переживания и чувства. Он может их выдавать как в условиях обычной жизни в виде внезапного воспоминания, так и в виде сюжета эпилептического приступа.

При этом существует мнение, что сюжет видений хаотичен и не имеет большого смысла. Сакс опровергает эту мысль, обращаясь к случаю Миссис О’С. Возможно, причины приступов были случайны, но их содержание — нет. Ее отец умер до ее рождения, а мать — когда девочке было пять лет. Всю жизнь она страдала от того, что не могла вспомнить первые годы своей жизни в любящей семье до того, как она оказалась сиротой. А музыкальные воспоминания перенесли ее в забытый мир детства и избавили от болезненных ощущений утраты важной части ее жизни.

Психическая сторона подобных откровений ясна — благодаря им человек может добраться до бессознательных слоев психики, где скрывается давно мучившая его проблема. Поэтому Сакс говорит о том, что терапия состоит из двух этапов: «исправления поврежденных программ и механизмов» и «выхода на уровень внутренних мелодий и сюжетов больного». Чтобы оказать помощь больному с повреждениями мозга и понять его внутреннее состояние, нужно практиковать оба подхода.

Заключительные комментарии

Книга «Человек, который принял свою жену за шляпу» не только даёт представление о принципах неврологии, но и заставляет задуматься над глубокими философскими вопросами. С одной стороны, автор размышляет над физиологическими причинами неврологических заболеваний и над опасностями, которые они таят для психики человека. А с другой стороны, работа Сакса заставляет задуматься о том, какова роль здорового человека в спасении и помощи таким людям. Он ясно дает понять свою позицию на этот счёт — нужно оставаться человечным и понимающим.

Как мы видим из врачебной практики Сакса, болезнь приходит внезапно и в большинстве случаев беспричинно. Невозможно найти ответ, почему именно Кристи лишилась чувства своего тела, а Рей стал «тикозным» безумцем. Это трагическая воля случая, злая игра судьбы. Понимая положение больных, которые задаются вопросом: «Почему именно я?», автор стремится к созданию терапии, которая не просто снимет симптомы, а облегчит душевные муки. Поэтому он призывает использовать двухэтапный подход, при котором помимо физиологии рассматривается психическая составляющая.

Даже самая незначительная патология всегда приводит к трансформации личности и внутреннего мира человека, не говоря уже о возникновении спектра эмоций от отчаяния до полной апатии и принятия своего положения. При этом неважно, какое происходит нарушение — нехватка или дефицит функции, результат всегда одинаков.

Изменение личности наиболее заметно, когда оно затрагивает память. Человек без прошлого оказывается выброшенным на берег без малейшего представления, что вообще на нем происходит. Причины амнезии могут быть как вполне объяснимыми (синдром Корсакова, Паркинсона, инсульт, старческое слабоумие, мозговые травмы), так и внезапными. Потеряв память, человек лишается земли под ногами, ведь наши воспоминания не только показывают, чего мы достигли, но и говорят нам о том, кто мы есть.

Что остается в жизни людей, которые лишены такой эмоциональной опоры? В жизни тех, кто не помнит, кто он, и что делал вчера. Сакс отвечает так: «Душа». И это относится не только к страдающим амнезией, но и к людям с другими отклонениями. Они все еще могут чувствовать и жить. Пусть даже своеобразно и наивно. В них сохраняется чувство радостного существования и воодушевления, которое особенно видно при занятиях творчеством.

Сакс пишет о том, что самые тяжелые больные не раз находили утешение в созерцании природы или уходе за растениями. Они словно погружались в мир зелени и забывали мучительную потерю своего «я». Умственно-отсталые люди зачастую необычайно талантливы — они рисуют, поют, танцуют. Нужно дать лишь им шанс проявить себя и не списывать со счетов, если показатель интеллектуальных тестов не соответствуют стандартам.