Перехитрил всех, кроме ЧК: история писателя Исаака Бабеля
130 лет назад, 13 июля 1894 года в Одессе родился Исаак Бабель, знаменитый советский писатель, переводчик, журналист и военкор, автор "Конармии" и "Одесских рассказов", человек с непростой натурой и затейливой биографией: от литературных высот до расстрельной ямы. Кстати, при рождении фамилия его была Бо́бель - наш герой очень внимательно относился к деталям, последуем его примеру и мы.
Бобель-Бабель-Лютов
Мальчик Изя стал третьим ребенком в семье обеспеченного торговца сельхозтехникой, имевшего магазин на Ришельевской - это все равно как в Москве выставить косилки и сепараторы на Кутузовском проспекте. Вопреки надеждам отца он не стал коммерсантом, скрипачом или юристом - обычные пути для отпрысков богатых еврейских семей Одессы. Он сделался наблюдателем и сочинителем. Ничем не выделяясь внешне ни в юности, ни затем во взрослой жизни, он обладал зоркостью морского бинокля и способностью облекать увиденное в слова.
- Ну и разговорчик же заварился в вагоне у старух! За куриные яички. Слушайте! Вы будете просто рыдать от удовольствия! - говорил Бабель, приехав на конке в гости к Константину Паустовскому на 9-ю станцию Фонтана. И слушатели не просто рыдали от хохота, они были сражены рассказом, точной передачей интонаций и лиц.
Опубликовав в Петрограде несколько первых рассказов, Бабель едва не угодил под суд за порнографию, кощунство и призывы к свержению государственного строя. Зато познакомился с Максимом Горьким и ушел по его совету "в люди". Сменил несколько профессий, был направлен военкором в 1-ю Конную армию, где стал не только журналистом, но и бойцом, участвовал в войне с Польшей. Фамилию свою военкор благоразумно изменил на Лютов - конникам хватало и его очков вкупе с общим нестроевым видом. "Аннулировал ты коня, четырехглазый", - говорил ему взводный.
Вернувшись с фронта в Одессу, Бабель снял комнату на Молдаванке - в районе у товарной станции, где жили две тысячи городских налетчиков. Молодой человек сообщил хозяину квартиры Бройде Циресу, что собирается наблюдать бандитские нравы, чем сильно обеспокоил старика.
- Ой, месье Бабель! - качал головой Цирес. - Вы же сын такого известного папаши! Ваша мама была же красавица! Поговаривают, что к ней сватался племянник самого Бродского. Так чтобы вы знали, что Молдаванка вам совсем не к лицу, какой бы вы ни были писатель. Забудьте думать за Молдаванку. Я вам скажу, что вы не найдете здесь ни на копейку успеха, но зато сможете заработать полный карман неприятностей. Лучше вам, месье Бабель, не рисковать, а вернуться тихонько в папашин дом на Екатерининской улице. Скажу вам по совести, я сам уже сожалею, что сдал вам комнату. Но как я мог отказать такому приятному молодому человеку!
Бабель остался - после похода на Варшаву он ощущал себя в литературе как солдат, как разведчик. А неприятности постигли самого Циреса. Старый еврей зарабатывал на жизнь, снабжая бандитов информацией о подходящих для грабежа учреждениях - то есть был наводчиком. Как-то из жадности он навел на одно дело двух бандитов сразу, что уставом Молдаванки не допускалось.
Циреса зарезали. Вернувшись домой, Бабель обнаружил в квартире милицию, а у себя в комнате - начальника районного угрозыска. Молодой человек сидел за его столом и писал протокол. Он мечтал стать писателем и потому был с Бабелем весьма почтителен.
- Прошу вас взять ваши вещи и немедленно покинуть этот дом. Иначе я не могу гарантировать вам личную безопасность даже на ближайшие сутки. Сами понимаете - Молдаванка, - сказал милиционер.
Бабель собрался под хриплые вопли вдовы Циреса, доносившиеся из соседней комнаты. Женщина вырывала у себя седые пряди, раскачивалась и призывала страшные проклятия на головы тех, кто был повинен в смерти ее мужа.
- Не слушайте эти психические крики, - посоветовал начальник угрозыска. - Утром она была еще в уме и дала показания. А теперь она бесноватая. Сейчас за ней приедет фургон из сумасшедшего дома на Слободке-Романовке.
Тайна поворота
"Фраза рождается на свет хорошей и дурной в одно и то же время. Тайна заключается в повороте, едва ощутимом. Рычаг должен лежать в руке и обогреваться. Повернуть его надо один раз, а не два". Этот отрывок из рассказа "Гюи де Мопассан" - самые цитируемые слова Бабеля, ими щеголяют первокурсники филфака. Но без них не обойтись, поскольку в них заключен секрет его прозы.
Если попытаться препарировать любое из немногочисленных произведений Исаака Эммануиловича, разъять его на достоинства и недостатки, то главных достоинств будет два: наблюдательность и стиль. Причем стиль здесь главный. Наблюдателей у нас хватает - вспомнить хотя бы Довлатова. А вот такого стилиста, как Бабель - поискать.
Эффект литой, по выражению Паустовского, прозы достигался каторжным трудом. Рукопись коротенького рассказа "Любка Казак" состоит из 200 машинописных страниц. Любимым занятием Бабеля было снова и снова править свои тексты, выкидывая из них лишние слова, оттачивая слог и ритм. За это его очень не любили редакторы толстых литературных журналов. Они его обожали и ненавидели одновременно.
К концу 20-х годов, когда наш одессит по праву занял место на литературном Олимпе - да еще пользовался покровительством главного писателя Страны Советов Максима Горького, - каждое издание мечтало первым напечатать новое произведение Бабеля. Тем более, что появлялись они нечасто. Автор знал об этом и беззастенчиво пользовался. Нередко он посылал друга семьи Татьяну Стах по издательствам с намеками, что она только что закончила перепечатывать новый рассказ Бабеля и готова "устроить" его публикацию - в обмен на солидный аванс, разумеется. У них это называлось "охмурять редакторов".
Однажды Бабель получил из журнальной бухгалтерии строгое требование вернуть аванс за так и не присланный текст. Ответом стала лаконичная телеграмма: "Письмо получил, долго хохотал, денег не вышлю".
Красный Колобок
Как множество умных и успешных людей до и после него, Бабель убедил себя в том, что он очень хитрый и способен выйти сухим из любой воды. В середине 30-х годов напуганная показательными процессами подруга писателя Антонина Пирожкова спросила:
— При жизни старика (Горького. – ред.) это было невозможно, — ответил Бабель. — А теперь это всё же затруднительно.
Кстати, красавицу-инженера Пирожкову Бабель тоже заполучил хитростью - сперва заставил выпить водки, уверяя, что так поступают все строители, затем зазвал в гости на вареники с вишней.
Действительно, до поры до времени юркому литератору удавалось не только избегать жерновов репрессий - хотя с ужесточением цензуры его стали печатать гораздо меньше, - но и продвигаться по карьерной лестнице. В 1934 году он стал делегатом первого Съезда советских писателей, летом 1938-го президиум Союза писателей СССР утвердил его членом редакционного совета Государственного издательства художественной литературы.
Бабель регулярно выезжал за границу в служебные командировки. Несмотря на дружбу с французскими и австрийскими писателями, высокий авторитет в европейских литературных кругах, автор "Конармии" не стал эмигрировать, как мать, сестра и первая жена - хотя Франция ему очень нравилась и он подолгу там жил.
"Духовная жизнь в России благородней. Я отравлен Россией, скучаю по ней, только о России и думаю", - писал он друзьям из Марселя. В другом письме, из Парижа: "Жить здесь в смысле индивидуальной свободы превосходно, но мы - из России - тоскуем по ветру больших мыслей и больших страстей".
Большие страсти
После смерти Горького Бабелю припомнили старые обиды, а их накопилось немало. Его "Конармия" резко не понравилась главному кавалеристу РККА Семену Буденному и наркому обороны Клименту Ворошилову. Последний даже пожаловался члену ЦК Мануильскому на "неприемлемый" стиль повествования о героической Первой конной.
Сталин считал, что Бабель пишет о вещах, которых не понимает. Его "Одесские рассказы" обвинили в романтизации бандитизма, а пьесу "Закат" раскритиковали за "идеализацию хулиганства" и "тягу к мещанскому подполью. Шедший в МХАТе спектакль сняли после 12 представлений.
В положении фаворита есть одна неприятная особенность. Стоит покровителю исчезнуть, как отводимые им прежде беды обрушиваются с удесятеренной силой. Предвидя это, Бабель стал искать нового покровителя. Как-то писатель остался наедине с наркомом НКВД Ягодой и спросил его:
— Генрих Григорьевич, скажите, как надо себя вести, если попадешь к вам в лапы?
— Всё отрицать, какие бы обвинения мы ни предъявляли, говорить "нет", только "нет", всё отрицать — тогда мы бессильны, — живо ответил нарком. Знание технологии не помогло самому Ягоде: вскоре он был арестован, признал вину, раскаялся и был расстрелян.
С женой следующего наркома внутренних дел Николая Ежова Бабель был хорошо знаком и получил через нее пропуск на Лубянку. Тайно наблюдал за допросами и расстрелами, начал писать роман о чекистах.
Осипу Мандельштаму Бабель рассказал, что пьет теперь исключительно с милиционерами.
— Почему вас тянет туда? Распределитель, где выдают смерть? Вложить персты? — поинтересовался опальный поэт.
— Нет, - ответил Бабель, — пальцами трогать не буду, а так потяну носом: чем пахнет?..
В 1937 году в "Литературной газете" появилась короткая заметка "Ложь, предательство, смердяковщина", в которой Бабель бичевал осужденных троцкистов: Радека, Пятакова, Сокольникова, - воспевая "гений Ленина и Сталина".
В мае 1939 года, через месяц после смещения Ежова, Бабель был арестован по обвинению в участии в террористическом заговоре в НКВД, шпионаже в пользу Австрии и Франции. После обыска бесследно пропал архив писателя и неоконченные рукописи.
На допросах, под пытками 45-летний литератор признался во всём, что ему предъявляли. Рассказал о связи с троцкистами, оказавшими тлетворное влияние на его творчество, об антисоветских разговорах в кругу литераторов, о том, что передавал через Илью Эренбурга французскому писателю Андре Мальро сведения о состоянии Воздушного флота Страны Советов.
Приговором военной коллегии Верховного суда СССР Исаак Бабель был приговорен к высшей мере наказания. Приговор привели в исполнение на следующий день, 27 января 1940 года. Расстрельный список был подписан секретарем ЦК ВКП(б) Иосифом Сталиным.
Тело Бабеля сожгли в крематории Донского кладбища, пепел закопали в общей могиле № 1. Через неделю, кстати, в ту же "Могилу невостребованных прахов" положили останки расстрелянного наркома Ежова.
Гражданской жене писателя Антонине Пирожковой сообщили, что ее муж осужден на 10 лет без права переписки. Она регулярно подавала запросы о состоянии осужденного и получала одинаковые ответы: "Жив, здоров, содержится в лагерях". Так ей отвечали еще несколько лет после того, как истек назначенный судом срок.
В 1954 году при реабилитации Пирожковой выдали справку, что Исаак Бабель умер в 1941 году от паралича сердца. Точная дата и причина смерти стали известны лишь в 1984 году.
Кладите себе в уши мои слова
Изысканные цитаты Исаака Бабеля:
…Не надо уводить рассказ в боковые улицы. Не надо этого делать даже и в том случае, когда на боковых улицах цветет акация и поспевает каштан.
...У нас в Одессе не будет своих Киплингов. Мы мирные жизнелюбы. Но зато у нас будут свои Мопассаны. Потому что у нас много моря, солнца, красивых женщин и пищи для размышлений. Мопассанов я вам гарантирую.
...Мы оба смотрели на мир, как на луг в мае, как на луг, по которому ходят женщины и кони.
...Подкладка тяжелого кошелька сшита из слез.
...Забудьте на время, что на носу у вас очки, а в душе осень.
...Есть люди, умеющие пить водку, и есть люди, не умеющие пить водку, но все же пьющие ее. И вот первые получают удовольствие от горя и от радости, а вторые страдают за всех тех, кто пьет водку, не умея пить ее.
- Где начинается полиция, - вопил он, - и где кончается Беня?
- Полиция кончается там, где начинается Беня, - отвечали резонные люди.