О любви
Гл. 8. Сказка о маленьком человечке с большим сердцем
❗️❗️❗️Важно❗️❗️❗️
● Хочу, дорогой мой Читатель, обратить внимание на метки: не все указаны.
● Никогда не указываю спойлеры! Поэтому если Вы тонкая и очень впечатлительная натура, то советую воздержаться от прочтения данной истории!
Противный звук заставляет проснуться. Парень недовольно сводит брови, но глаз так и не открывает, натягивая на голову одеяло. Будильник прекращает трезвонить, и экран телефона тухнет.
За окном уже рассвело. Утренняя свежесть врывается через приоткрытое на ночь окно. В комнате сквозняк. Чонгук любил, чтобы в спальне прохладно, а сам под тёплым одеялом, а то и под двумя.
Вот и сейчас груда одеял громко стонет, кряхтит, потягиваясь, и протяжно зевает. Повернувшись на другой бок, парень прикрывает глаза, и комната снова погружается в тишину. Но минуты проносятся, и громкая музыка заставляет окончательно проснуться. Тяжело вздыхает. После того как Чонгук поступил в университет, его жизнь стала серой, унылой и бездушной.
Пробежка, душ и быстрый завтрак — так проходит каждое утро студента второго курса.
Натянув на голову капюшон серого худи, погружается в негромкую музыку, льющуюся из наушников, и неспешно набирает скорость. Как обычно, пробегает по тротуарам до парка, минуя привратника, машет ему приветственно рукой и углубляется внутрь. Делает пару почётных кругов и возвращается. На одном из перекрёстков его уже дожидаются: сгорбившаяся старушонка беззубо улыбается, завидев фигуру юноши. Чонгук громко желает ей доброго утра, притормаживая около неё, подхватывает её сумку одной рукой, а другую подставляет, чтобы его взяли под локоть. Она, счастливая, осторожно кладёт морщинистую ладонь, и они, не торопясь, переходят дорогу и направляются к остановке. Пока ждут автобуса, Чонгук расспрашивает, как прошёл день, помирилась ли она со старшей дочерью (старушка отказывалась переезжать жить к ней, но каждый день навещала). О себе же он рассказывал немного.
— Ты, сынок, — старческим голосом она учила альфу, — подойди к нему. Жизнь коротка, чтобы тратить её на нерешительность.
Чонгук усаживал свою спутницу на одно из сидений, устраивал рядом сумку и желал хорошего дня. Когда автобус отъезжал, он махал улыбающейся бабульке, а потом долго задумчиво смотрел вслед. Снова натягивал капюшон и быстрым бегом возвращался домой.
С недавних пор в жизни альфы появился человек, который перевернул его мир с ног на голову. За время, что омега проучился в университете, альфа так и не решился к нему подойти.
Первая встреча была необычной.
Омегу людской волной несло в сторону студенческой столовой. Чонгука привлек внимание пушистый свитер небесно-голубого цвета с белыми барашками (барашками!). Парень, зажатый со всех сторон, сильно стискивал в руках учебники и испуганно смотрел на шумных студентов, устремившихся на ароматы съедобного. Он пытался выбраться из потока, но безуспешно. Неожиданно сильная хватка чьих-то рук выдёргивает его. Не видя своего спасителя, пятится спиной, провожая взглядом удаляющихся оголодавших альф и омег. Наконец они остаются в стороне, и омега решает повернуться и поблагодарить, но замирает, распахнув в удивлении глаза. Первое, что он видит перед собой, — это огромную грудь и мощный кулак, зажавший лямку рюкзака. Поднимает лицо и сталкивается со смеющимся чёрным взглядом.
— С-спасибо, — только и смог промямлить и, густо покраснев, опустил лицо.
— Да не за что, — посмеялся тогда Чонгук над парнишкой, который, вжав голову в плечи, улепётывал от него… в столовую. Видно, сильно его напугал, раз омега поспешил не в ту сторону. На входе он наконец опомнился и, резко развернувшись, пошёл обратно. Чонгук с интересом наблюдал за патрулирующим мимо него незнакомым первокурсником.
После того нелепого случая альфа часто натыкался на парнишку в чудных пушистых свитерах. Вторая встреча произошла уже в столовой, когда Чонгук с одногруппниками обедал после соревнований. Его внимание привлёк розовый свитер: он выделялся ярким пятном среди чёрно-серой студенческой массы. И каково было удивление, когда альфа узнал того испуганного омегу. Сейчас же первокурсник, размахивая руками, что-то рассказывал и ярко улыбался, переводя лучистый взгляд с одного лица на другое. Вместе с ним смеялись все, кто сидел за одним столиком. Чонгук усмехнулся и качнул головой, мысленно возвращаясь к своим.
Несколько раз альфа натыкался на «пушистого» омегу в коридорах университета, и тот по обыкновению вжимал голову в плечи, опускал глаза и быстро проходил мимо него. А Чонгук лишь тихонько посмеивался.
В конце первого семестра преподаватель литературы Ю Хан собрал на одной паре сразу две группы — Чонгука и «пушистого». Альфа с друзьями тогда занял место на последнем ряду, когда увидел проплывающего мимо заочно знакомого омегу в бежевом свитере и чёрных классических брюках. Он сел перед ними один. В самом начале занятия Чонгук смотрел только на него: как омега старательно готовился к конспектированию, раскладывая перед собой ручки и маркеры, как доставал из чехла очки и усердно протирал стёкла, прежде чем их нацепить на нос, как поправлял завитые волосы и только потом устремлял сосредоточенный взгляд на профессора. Слушал внимательно, подперев подбородок рукой, вдумчиво: если с чем-то не соглашался, то сводил брови и поджимал губы; если, наоборот, соглашался, то одобрительно кивал. Именно тогда Чонгук впервые поймал себя на мысли о том, что ему обидно, так как омега сморит на всех, но только не на него. Сердце ревностно кольнул. И в порыве обиды альфа тогда задал глупый вопрос:
— Зачем нам литература? Тем более зарубежных классиков!
Омега вздрогнул от громкого голоса, прозвучавшего над его головой, и быстро повернулся. Чонгук смотрел прямо в золотистые, переполненные волнением глаза первокурсника. Щёки покраснели, и он смущённо отвёл взгляд. Вот и всё.
— Ну хоть так, — подумал тогда альфа и переключился на рассуждения профессора.
В тот же день Чонгук долго стоял в стороне от студенческих ворот, выжидая омегу. И дождался. Первокурсник, одетый в бежевое пальто, красный берет и замотанный в такой же ярко-алый шарф по самые уши, прошёл мимо, разговаривая с другим омегой. Отойдя недалеко, он замедлил ход и обернулся — на него был устремлён пронзительный взгляд чёрных глаз. Омега отвернулся и быстрее зашагал прочь, всё так же вжимая голову в плечи.
Техён удивлённо смотрел на поставленную перед ним на парту небольшую белую коробочку, перевязанную голубой атласной лентой.
— Что это? — он посмотрел на незнакомую девушу-омегу.
— Но от кого? — Техён оглянулся: остальные студенты спокойно готовились к паре. — Кто просил передать?
Омега закатила глаза и недовольно цокнула языком:
— Какая разница от кого! Просили передать и убедиться, что ты принял подарок. Открывай давай, — недовольно сложила руки на груди, выжидая.
— Ну, — Техён неуверенно посмотрел на коробочку, — хорошо.
Он потянул за ленту, развязывая бант, и открыл: внутри лежала крупная клубника в шоколаде.
Зимой! Клубника! Техён громко выдохнул. Его глаза лучились счастьем.
— Но откуда Вы знаете, что я люблю клубнику? — он, улыбаясь, смотрел на студентку.
— Тебе нравится? — равнодушно спросила омега.
— Д-да, — заикнулся он. — Да, конечно, нравится!
— Вот и ладненько, — и девушка повернулась, намереваясь уйти.
— Пожалуйста, — махнула рукой и ушла.
Как оказалось, был только первый подарок от тайного поклонника. Потом последовала череда презентов. Это могло быть что угодно: та же клубника, тот же шоколад, новый пушистый свитер, которые так обожал омега. Это могла быть книга, например, «Гордость и предубеждение» Джейн Остин. Это могли быть тёплые перчатки: Техён однажды пришёл без них, так как забыл в общежитии.
Он каждый раз краснел, когда в аудиторию заходил незнакомый студент и спокойно либо клал перед ним свёрток, либо ставил коробку. И каждый раз на вопрос «от кого?» получал один и тот же ответ «не важно». Техён всегда краснел. Одногруппники хихикали, отпускали шуточки по этому поводу, но все омеги завидовали и недоумевали: почему именно он, тихий, неприметный, пуганый омега? Он красив, все это давно признали, но не было в нём страсти, харизмы, наглости. Всегда ходил с вжатой головой в плечи, глядя только себе под ноги. И как только кто-то смог его приметить? А омега расцветал от маленьких чудес!
В канун своего дня рождения запыхавшийся омега вбежал в аудиторию и остолбенел перед своим местом: во весь стол лежал огромный букет белых роз, перевязанный широкой белой атласной лентой. Техён нервно сжал обеими руками лямку сумки и оглянулся: все смотрели на него. Он протянул руку к небольшой открытке, вложенной в цветы. За спиной снова послышался смешок.
Громкий пронзительный звонок оповестил о начале занятий, и в это же время все засуетились, рассаживаясь по своим местам, а в аудиторию вошёл профессор Ю Хан. Пожилой альфа, остановившись перед растерянным студентом, наклонил чуть лицо и, улыбаясь, посмотрел на него поверх очков.
— Какие прекрасные цветы, — преподаватель коснулся нежного полураскрытого бутона. — Цвет чистоты, невинности и благих намерений. Чьё же сердце Вы тронули?
Техён, всё так же держа открытку, пожал плечами и отрицательно качнул головой:
— Я… Я не знаю! Понятия не имею, — чуть ли не плача, ответил он.
— Позволите? — профессор махнул головой на открытку.
Омега заторможенно посмотрел на неё:
Профессор, прокашлявшись, начал читать:
— Трудами изнурён, хочу уснуть,
Блаженный отдых обрести в постели.
Но только лягу, вновь пускаюсь в путь —
В своих мечтах — к одной и той же цели.
Мои мечты и чувства в сотый раз
Идут к тебе дорогой пилигрима,
Я вижу тьму, что и слепому зрима.
Во тьме тебя ищу, лишённый зренья.
Когда в неё ты входишь светлой тенью.
И днём и ночью — я всегда в пути.
Ты такой же чистый и нежный, как эти розы!».
Профессор вернул открытку смущённому Техёну и, снимая очки, добавил:
— Вильям Шекспир, сонет двадцать седьмой, — глубоко вздохнул, сцепляя руки на животе. — Что могу Вам сказать, мой мальчик? — студент молчал. — Стих о любви. В Вас кто-то очень сильно влюблён. И настолько страстно и пламенно, что не находит в себе смелости признаться в своих чувствах!
— Я не знаю кто, — шепчет Техён.
— Может, стоит повнимательнее посмотреть вокруг себя? — добрый старичок смеётся.
— Посмотреть вокруг? — хмурится. Он переводит взгляд на букет, мгновение рассматривает его, а потом, словно его осенило, громко ахает, прикрывая рот рукой.
— Вот видите, мой мальчик! — радостно воскликнул профессор и всплеснул руками.
— Что Вы стоите? — профессор перебил студента. — Скорее же бегите к нему! — и засмеялся.
Омега быстро спрятал открытку в сумку, кое-как взял букет и поспешил к выходу под пристальные взгляды студентов.
— Ну-у-у что ж, — начал профессор, водружая очки на нос и направляясь к своему месту, — сегодня мы должны были разбирать другую тему, но раз уж тут такое дело, то давайте поговорим о любви! — студенты невесело загудели. — Я вижу вы очень рады, — он одобрительным взглядом окинул аудиторию. — Поговорим о том, как же любовь влияла на мировую литературу и как она раскрывалась в творчестве писателей разных стран. Итак…
Но как же! Как же он сразу не понял! Тот альфа! Он же постоянно за ним приглядывал! Он всегда был рядом. Техён настолько привык к его неназойливому присутствию в своей жизни, что уже воспринимал как само собой разумеющееся, данное и постоянное!
Остановившись перед огромным расписанием, омега растерялся:
— А вдруг это не он? — посмотрел на розы, а потом на огромный стенд. — И где его искать?
— Эй, красавчик! — вдруг доносится из-за спины, и Техён оборачивается на громкий голос. — С днём рождения! — незнакомец помахал рукой.
Омега счастливо улыбнулся, но улыбка сразу же исчезла:
— Сто-о-о-ой! — прокричал вдогонку Техён удаляющимся альфам. Парни замялись. — Откуда, — пытался отдышаться омега, сгибаясь под тяжестью цветов, — откуда ты знаешь, что у меня день рождения?
Парни озадаченно переглянулись, не зная, как объяснить, но поняли одно: они так глупо прокололись!
— Ну, — начал один неуверенно, почёсывая затылок и посматривая на другого, ища помощи.
— Где он? — сразу поставил вопрос ребром.
— Ты знаешь, о ком я говорю! — Техён грозно шагнул к нему. Только вот сам омега даже и имени не знал своего тайного воздыхателя. — Где он сейчас?
— Или в спортивной раздевалке, или в спортзале.
— Спасибо! — омега вновь одарил неотразимой улыбкой и побежал.
— Как думаешь, Гук оторвёт мне голову, что я так тупо его подставил? — Хи Бонг смотрел на друга.
— Ему давно пора признаться, — ответил второй альфа, направляясь к выходу из университета. — Сколько можно прятаться? Пока он решится, его омегу уведут из-под носа. Поэтому не парься. Я за тебя.
Все давно переоделись и ушли разминаться, один лишь Чонгук сидел в раздевалке на скамейке и, свесив руки с колен, смотрел в пол под ноги. Он даже не обратил внимания, когда перед ним кто-то встал. Альфа медленно поднял голову. Запыхавшийся и раскрасневшийся от бега омега умоляюще смотрел на него. Чонгук поднялся, отчего парень испуганно отшатнулся и уперся спиной в шкафчики. Он ещё больше покраснел и опустил взгляд. Стоило альфе к нему приблизиться, как Техён задрожал и часто-часто задышал.
— Что же ты, — грустно усмехнулся Чонгук, — не смотришь на меня? Не нравлюсь?
Техён бросил быстрый взгляд, в котором читались непонимание и страх, но сразу же опустил лицо.
— Нет, — еле слышит Чонгук ответ.
Техён набирается смелости и смотрит в глаза, полные боли.
— Нет, не противен, — чуть громче отвечает. — Не противен.
Чонгук не верит тому, что слышит:
Омега вздрагивает, но подчиняется:
— Не противен, — взгляд омеги темнеет, — и нравишься.
Чонгук громко и часто дышит. Он делает шаг к нему, а Техён сильнее вжимается спиной в шкафчики, и в дрожащих руках трясутся цветы. Альфа упирается рукой в дверцу и приближается, чувствуя жар трепещущего тела. Перед ним стоял омега неземной красоты! Он пришёл! Он пришёл к нему!
Этот крохотный человечек с огромным сердцем: только в таком мог поместиться альфа! Сам же Техён сотворил невозможное: он заставил бесчувственного Чонгука ожить, наполняя его новыми красками. Омега сначала неуверенно ступил одной ножкой в только начинающее трепетать маленькое сердечко альфы, осмотрелся в нём, убедился, что здесь тепло и надёжно, и только потом переступил второй ножкой. Он уютно устроился, заполняя собой полностью сердце Чонгука.
Сказка это или правда? Выдумка или реальность? Сколько раз Чонгук представлял, что хрупкий первокурсник выберет не его, кого угодно, но не его! Сердце ухало в пятки! Руки нервно сжимались в кулаки! Но ничего не мог поделать! Сильный альфа оказался беспомощным перед нежным омегой! Он наблюдал за ним, присматривал, но не решался подходить. Так и сгорал от безысходности! Но вот он стоит перед ним! Техён выбрал его, а ни кого-то другого! И теперь никто не заберёт его! Альфа не позволит!
За своё он будет бороться до последнего вздоха!
Все эти месяцы Чонгук только и жил сияньем золотистых глаз. Этот необыкновенный омега озарил его серую, пасмурную жизнь, привнёс в неё свет и смысл! В этом изящном теле всё: физическая слабость и моральная сила, надежда на лучшее и неуверенность в себе, прекрасная жизнь и его, альфы, погибель. Если Техён откажется от него, то только смерть спасёт Чонгука.
Альфа плотнее прижимается к Техёну, а он выдыхает и… поднимает лицо. И ждёт. Омега смотрит, как к нему неуверенно приближаются и его губы пожирают взглядом. Горячее дыхание опаляет, и он тонет. Тонет в сладких муках, которые дарует поцелуй. Чонгук окольцовывает талию и притягивает к себе.
— Знай, что теперь не отпущу тебя, — шепчет альфа в полураскрытые губы. — Ты пришёл ко мне! Но уйти я тебе не дам!
— Не отпускай, — просит омега в ответ. — Слышишь? Не отпускай меня! Никогда!
Поначалу Техён краснел, смущался, когда Чонгук следовал за ним по пятам. Все оглядывались им вслед и шептались за их спинами: как так вышло, что видный, красивый альфа выбрал себе в пару забитого, чудаковатого омегу? Страсть Техёна к пушистым свитерам никто не понимал. Только Чонгук.
Вот и сегодня омега в бежевом свитере в голубую ромашку. Он шел, опустив голову, отчего длинная густая чёлка скрывала хмурый взгляд. Снова послышались смешки, стоило ему показаться в столовой, а следом за ним, как преданный пёс, не отставал альфа. Техён сильнее сжимает лямки рюкзака и губы. Резко останавливается и разворачивается к Чонгуку:
— Прекрати уже! — не выдерживает омега. — Сколько можно уже всюду ходить за мной по пятам? — и снова опускает голову и быстрее шагает к столику, где его ждут друзья. Чонгук провожает взглядом и, убедившись, что его омега целым и невредимым добрался до обеденного пункта, счастливо улыбается и направляется к другому столику.
— Слушай, — смеялся Хи Бонг, — ты хоть на минутку оставляешь его одного? Он скоро задохнётся от тебя!
Чонгук не обижался на друга. Он снова посмотрел на Техёна, который взглядом жадно впился в него. Альфа знал, что омега нуждался в его присутствии, и если он оставлял его на продолжительное время, например, на всю перемену между парами, то вечером Техён обиженно молчал. Он не отталкивал альфу: забирался с ногами к нему на колени, крепко обхватывал шею и громко в неё сопел, выражая своё возмущение. Не умел Техён ругаться! Да и сердиться у него тоже не получалось. Только вис на своём альфе и недовольно сопел.
Вскоре все привыкли к их странной любви. Безбрежной. Бескорыстной. Беспечной. И целомудренной.
В спокойстве проводили они ночи. Чонгук не смел оскорбить ранимого омегу. Он научился контролировать себя рядом с ним.
Холодные зимние вечера они проводили в кафе. Тёплыми ночами бродили по весеннему цветущему Сеулу. Всё, что только позволял себе альфа, — это сорвать желанный поцелуй с любимых губ, выслушать, какой он бессовестный и нетерпеливый, а потом уже получить в дар за настойчивость ещё трепетные поцелуи. В отблесках лунного света Чонгук снова и снова клялся в любви Техёну. Омега верил альфе. Омега просил не оставлять его никогда.
Назад | Содержание | Вперёд