«Бедные-несчастные»: так есть ли душа у плода жуткого эксперимента?
Йоргос Лантимос своим последним фильмом дерзко, прямолинейно и невероятно красочно в очередной раз поднимает темы «на грани», которые могут как разъединить общество в горячих спорах, так и сплотить против режиссёра. Эти темы даже могут оскорбить представителей различных социальных групп, однако мы предлагаем смотреть на всё это как на акт намеренной художественной провокации и постараемся разобраться, для чего нужна эта шоковая терапия.
Прежде всего, стоит поговорить о сеттинге и оптике повествования, которые позволяют так непосредственно и невинно размышлять о вопросах, не всегда одобряемых современным обществом. Действие происходит в стимпанковой альтернативной реальности, местами напоминающей неоконченные зарисовки по мотивам нашего мира (хотя формально это он и есть). Эта реальность гротескна, неожиданна и вычурна. И посреди неё рождается главная героиня — Белла Бакстер. Её рождение и становится методом преломления оптики обычного человека и важнейшим актом истории.
Она — создание учёного Гудвина Бакстера, в качестве эксперимента пересадившего покончившей с собой женщине мозг её нерождённого ребёнка. Чёрно-белые кадры начала во многом напоминают старые фильмы о Франкенштейне, похожим образом рискнувшем бросить вызов Богу и примерившем на себя роль создателя. Более того, Гудвин одновременно является доктором Франкенштейном и его чудовищем (визуально), поскольку его отец ставил на нём ужасные эксперименты. Однако если доктор Франкенштейн был наказан за попытку примерить на себя роль Бога, то Гудвин вопиющим для многих культур образом остался в добром здравии и зашёл ещё дальше, представившись своему созданию/дочери именем «Бог».
Йоргос Лантимос, в свою очередь, тоже не стал останавливаться, поскольку решил порефлексировать над сюжетом о Франкенштейне (который, например, во многом отражён в «Собачьем сердце») и задаться вопросом: есть ли душа у такого создания, как Белла, или это такой же извращённый организм, как те, что получались в похожих историях до этого? Сразу стоит уточнить — второе создание Гудвина — Фелисити, не обладает человеческой душой, поскольку просто существует и функционирует, как биохимический организм, настоящее порождение эксперимента.
Ответ на главный вопрос приоткрывается по мере развития героини. И делается это за счёт постоянного противопоставления чувственного и научного, телесного и интеллектуального. Как обычный ребёнок, Белла движима тягой к открытиям и удовольствиям. Как необычный ребёнок, она находит удовольствие в своём теле (всё же физически она взрослая женщина). И это окунает зрителя в мир сексуальных перверсий, которыми фильм изобилует. Например, хочется верить, что матрос с чайкой на палубе — всего лишь тонкая отсылка на выдвинутое на «Оскар» аниме «Мальчик и птица», а не что-то другое. Впрочем, секс по мере повествования и умственного развития Беллы становится всё менее и менее важным и удовлетворяющим, а двигать ей начинает уже поиск ответов на возникающие один за другим вопросы. По мере этих перемен меняются цвета окружения, в особенности неба: сначала это ночное и довольно тёмное небо Лондона, потом в нём появляются фейерверки (когда ей предлагают путешествие), в самом путешествии-приключении небо играет ярчайшими красками, напоминающими северное сияние, а на следующем, менее беззаботном этапе жизни Белла оказывается в полутёмных стенах борделя.
И всё же на протяжении большей части сюжета героиня смотрит на мир, как искусственный интеллект, наделённый возможностью вырабатывать эндорфины: оперирует сложными научными терминами, однако не знает, что такое любовь и многие другие чувства. Плод эксперимента, она сама смотрит на многое, как на опыт, в связи с чем доводит до отчаяния Дункана, её партнёра. Но в один момент происходит перелом, и в первый раз просматривается духовность (свойство человеческой души) Беллы: в Александрии ей показывают бедняков под окнами отеля, и много умерших от бедности младенцев. Она в совершенно ненаучном порыве бросается к ним, но богатых и бедных буквально разделяет пропасть — лестница из отеля на землю разрушена (в подобных незамысловатых сценах режиссёр не раз показывает пороки общества в этом фильме). Тогда героиня собирает все ценности Дункана и отдаёт их на благотворительность, совершая акт самопожертвования и уже этим доказывает, что она не просто создание эксперимента.
Но больше всего смыслов скрывается в разговоре Беллы с умирающим Гудвином. К этому моменту становится очевидно, что в ней есть человеческая душа, сострадающая окружающим, стремящаяся сделать жизнь лучше и уже испытывающая смешанные, сложные человеческие эмоции. И несмотря на то, что Белла узнала жуткую правду о своём происхождении и увидела Фелисити, созданную по такому же принципу, она вновь вернулась к Гудвину и простила его. Сила прощения, особенно в таких противоречивых и фантасмагорических ситуациях, доступна далеко не всем людям, так что эта сцена показывает сильное духовное развитие героини. Также в этой сцене рушится история Франкенштейна: умирающий учёный отрекается от того, что он создатель Беллы, снимая с себя роль Бога.
Таким образом, Йоргос Лантимос довольно необычным и извращённым путем показывает, что даже из противоестественного эксперимента может родиться достойный человек, способный к высоким духовным свершениям. Сюжет о Франкенштейне, кажется, благополучно нашёл свою счастливую концовку, создание доктора не наказало его, и он находит спокойную смерть в окружении любящей «семьи». Однако исчезла ли инфернальность из этой истории? Взгляните на мужа/отца Беллы, которому она не дала просто умереть, а пересадила мозг козла, взгляните на Фелисити. Быть может, более классический финал ещё где-то впереди…
