Театральный процесс. Почему «японский Нюрнберг» де-факто оказался спектаклем
The Insider продолжает цикл публикаций, связанных с международными трибуналами. И если про трибунал над нацистской Германией, он же Нюрнбергский процесс, знает каждый, то аналогичный суд по союзникам нацистов — Токийский процесс, — давший юридическую оценку действиям руководства Японии в 1931–1945 годах, куда менее известен. Большинство оставшихся в живых к моменту приговора обвиняемых были повешены или получили пожизненные сроки. Вот только в Японии погибшие осуждённые были внесены в «пантеон» святилища Ясукуни, а остальные амнистированы, как только страна получила полный суверенитет. В отличие от Нюрнбергского процесса, Токийский процесс не удалось сделать столь же беспристрастным, и его итог критиковали даже участвовавшие в нём судьи. В целом суд больше походил на спектакль, идущий по заранее определенному сценарию, и в конечном итоге все стороны остались довольны — даже подсудимые, которые добились сохранения института монархии.
Содержание Эпидемия самоубийств и странный суд
Император: казнить нельзя помиловать
Повешенные внесены в «пантеон» святилища, осуждённые амнистированы
Среди множества монументов, расположенных на территории токийского святилища Ясукуни, один занимает совершенно особое место. На сером обелиске, установленном в 2005 году у входа в музей военной истории «Юсюкан», изображен импозантный джентльмен в судейской мантии. Под портретом написано: «Когда время смягчит страсти и предубеждения, когда Разум сорвет маску с искажений, Справедливость беспристрастно потребует, чтобы многое из того, что когда-то подверглось хуле, удостоилось похвалы — и наоборот».
Имя джентльмена — Радхабинод Пал, а процитированные слова принадлежат Джефферсону Дэвису — первому и последнему президенту мятежного американского Юга. В историю Радхабинод Пал вошел как единственный из судей созванного в 1946 году Международного военного трибунала для Дальнего Востока (известного также как Токийский процесс), проголосовавший за полное оправдание всех обвиняемых. Цитатой из Джефферсона завершается его «Особое мнение» — колоссальный документ из нескольких сотен страниц, в котором индийский судья приводит доводы в пользу вынесенного им оправдательного вердикта.
Из 28 представших перед трибуналом обвиняемых двое (бывший министр иностранных дел Ёсукэ Мацуока и бывший начальник генштаба Императорского флота Осами Нагано) не дожили до вынесения приговора, а один (идеолог Сюмэй Окава) был признан невменяемым. Остальные 25 признаны виновными: семеро из них были приговорены к смертной казни через повешение, шестнадцать — к пожизненному заключению, ещё двое (бывшие министры иностранных дел Сигэнори Того и Мамору Сигэмицу) — к 20 и 7 годам тюрьмы соответственно.
Казалось бы, продолжавшийся более двух с половиной лет «японский Нюрнберг» поставил точку во Второй мировой войне, наказал виновных в чудовищных злодеяниях и закрыл самую мрачную страницу в истории Страны восходящего солнца. Тем не менее почти восемь десятилетий спустя в самом центре японской столицы стоит памятник человеку, написавшему пространную апологию всем обвиняемым, представшим перед Токийским трибуналом. При этом подобное отношение к процессу над военными преступниками (совершенно немыслимое применительно к Нюрнбергскому процессу) в Японии наших дней является едва ли не мейнстримным. Как так вышло? Попробуем разобраться.