City blues.
Описание: Чонину нравится обладать чем-то, что позволено далеко не каждому. Например, Чаном.
Метки: PWP, ООС, Повседневность, AU, Драббл
Пэйринг и персонажи: Бан Чан/Ян Чонин
Чонин включил чуть погромче блюз в колонках и довольно улыбнулся. Подхватил бокал и бутылку вина по пути на лоджию, где его ожидал комфортный шезлонг. Вид с девятнадцатого этажа на закатный город был потрясающим, но еще лучше его делало нахождение в президентском номере Хилтона. Чонин поправил полы своего шелкового халата в цвет алого вина в его бокале и откинулся на шезлонге. С комнаты доносились звуки блюза, летний вечер близился к ночи, свет играл на серебряных кольцах на его пальцах, и Чонин чувствовал себя потрясающе. Было приятно знать, что весь этот город под его ногами пренадлежал ему. Повезло, что папочка имел минус в совести и сколотил когда-то неприличное состояние, которым теперь так бесстыдно (весь в отца) пользовался Чонин.
Хлопнула входная дверь, и довольная улыбка Чонина стала еще шире. Чан наверняка принес ему хорошие новости — не мог не принести. Не было такого поручения, с которым бы не справился мрачный телохранитель. У Чана темное, неприятное прошлое, сталь в глазах и пугающий вид, но теперь этот цербер по каким-то причинам оставил свои дела и полностью пренадлежал Чонину, как покорный слуга, коим он и являлся. В силу возраста Чонина часто не воспринимали всерьез, и поначалу его это злило, но сейчас — сейчас это приносило гораздо больше веселья, чем обиды. Сейчас Чонину вряд ли кто-то мог перейти дорогу. Нужно было подбирать слова при разговоре с молодым наследником корпорации, ведь нахмурившийся Чан за его спиной мог кого угодно напугать до усрачки одним своим видом. Чонин в такие моменты любил очаровательно улыбнуться и заметить неприятелю:
— Стоит быть осторожнее, мой пёсик очень злой и больно кусается.
Были, конечно, и те, кто не воспринимал предупреждение всерьез, и тогда Чонин спускал его с цепи. Он предпочитал не знать, какими способами Чан разбирался с ними, а сам Бан предпочитал не рассказывать.
— Ты задержался, — не открывая глаз, промурчал Чонин, услышав шаги рядом с собой.
— По пути возникли непредвиденные обстоятельства, господин, — раздался сдержанный голос. — Всё уже улажено.
Чонин встал с шезлонга и подхватил бокал, прошел мимо телохранителя обратно в комнату. Сменил мелодию в колонке на более спокойную и развернулся.
— Вас больше не побеспокоят, господин.
Иногда Чонину было интересно, чем до этого занимался Чан. Он был жесток, решителен, холоден и вместе с тем бесконечно воспитан и сдержан. Его спина всегда была выпрямлена, взгляд — внимателен. Он безупречно знал этикет и свое место. Его рубашка всегда была белоснежной и выглаженной. Светлые волосы с тёмными прядями всегда были уложены. Чан был превосходен. И Чонин, приученный к прекрасному с самого детства, сразу увидел в нем искусство. Ян отпил из своего бокала и поставил его на край тумбы, с наслаждением наблюдая за тем, как Чан без единого намека или напоминания подхватил бутылку с лоджии и наполнил его бокал. Он проследил за его рукой, что поставила бутылку на тумбу рядом с бокалом. Взгляд скользнул по белоснежным закатанным рукавам, широким плечам — Чонин наслаждался видом.
Он неспешно подошел ближе, снова взял бокал и отпил, а пальцами другой руки пробежался по предплечью Чана вверх, до плеча.
— Иногда я думаю, сколько силы в этих руках, — промурчал он, довольно улыбаясь, и снова сделал глоток, прищурился. — Тебе ничего не стоило бы сломать меня.
Чан молчал, похожий на статную мраморную фигуру. Чонин пробежался пальцами по его груди под черной жилеткой. Мышцы Чана были сталью. Он действительно мог бы сжать его и переломать все кости. Но — вся эта сила целиком и полностью принадлежала Чонину. Одно его слово — и Чан выполнит любой его приказ, каким бы глупым или жестоким он не был. Ян улыбнулся.
— И знаешь, мысль об этом меня странно... возбуждает.
Чонин встретился с ним взглядом. Лицо телохранителя было невозмутимо. Он стоял, словно ожидая его следующего приказа, готовый исполнить его в ту же минуту. Чонин допил оставшееся вино и поставил бокал на стол. Чан тут же взял бутылку и снова пополнил бокал. На губах Яна растянулась довольная усмешка.
— Такой послушный. Выполнишь все, что я скажу, верно? Волчонок.
Чан поставил бутылку и развернулся к нему.
— Мой долг — быть рядом с Вами, господин.
— Это верно, — Чонин улыбнулся.
Глядя Чану в глаза, он потянул за край пояса своего халата, позволяя ему, развязавшись, упасть, а полам дорогого шелкового халата — раскрыться. Чан смотрел прямо на него, не отводя возгляда, но и не позволяя себе видеть больше, чем ему дозволено. Глупый волчонок, подумал Чонин, тебе дозволено всё.
— Я нравлюсь тебе? — Чонин склонил голову, улыбнувшись.
Он знал, что этот вопрос поставит в тупик его телохранителя.
— Чем я могу служить Вам, господин?
Конечно. Чан был превосходен в своем поведении. Чонин нахмурился и вздернул подбородок.
— Отвечаешь вопросом на мой вопрос?
Не прикрывая полы халата, Чонин подошел к столу и залпом выпил вино, что было в бокале. Он не хотел, чтобы Чан сейчас подливал еще, но, зная Бана, ожидал, что тот потянется за бутылкой. Чан остался стоять, словно прочитав мысли своего господина. Да, Чан был идеален. Чонин довольно хмыкнул и прошел к кровати, усаживаясь на нее и складывая ногу на ногу.
— Служить - это хорошая команда. Уверен, ты ее знаешь, — протянул он и посмотрел на Чана, улыбнувшись. — Ко мне.
Чан послушно подошел к нему и опустился на колено. Чонин чувствовал свою власть и был этим донельзя доволен. Он провел ладонью по волосам Чана и скользнул пальцами к подбородку, заставляя посмотреть себе в глаза.
— Ты невероятно силён, Чан-и, — улыбнулся он. — Иногда у меня даже мурашки пробегают от того, какая мощь находится в моем подчинении.
Он провел большим пальцем с серебряным кольцом на нем по полным губам Чана.
— Я хочу, чтобы вся эта сила была моей сегодня. Будь добр, услужи.
Ответ Чана не заставил себя ждать.
— Что я могу для Вас сделать, господин?
— Ты всегда так сдержан и холоден, волчонок. Так и не ответил на мой вопрос. Что ж, тогда предпочту узнать ответ самостоятельно.
Он поднял ногу и провел стопой по груди телохранителя, немного нажимая, словно отталкивая от себя.
Чан тут же поднялся, принимаясь расстегивать пуговицы своего жилета. Чонин в предвкушении следил за красивыми руками, избавляющими Чана от одежды. Возбуждение волнами сводило низ живота, а дыхание сбивалось от нетерпения, когда Чан, — все еще статный, решительный Чан — расстегивал свою идеально-белую рубашку. Чонин еще никогда не видел его без одежды, но теперь знал точно, что в будущем Чан будет раздеваться гораздо чаще. На его груди и плечах были шрамы, впрочем ничуть его не портящие. Чонина это возбуждало даже больше, если хотите. Когда Чан остался в одних брюках, Чонин подозвал его к себе. Он притянул его ближе, схватившись за ремень, и расстегнул его, следом расстегивая и брюки. Черная ткань скользнула вниз, оставляя Чана в одном белье.
Чонин довольно усмехнулся. Он провел ладонью по крепкому стояку и потянул резинку вниз, обнажая Чана полностью.
— Такой ответ меня устраивает.
Чонин коснулся кончиком пальца крупной головки и провел по ней, наблюдая за реакцией слуги. Чан был возбужден, но его лицо все так же выражало только готовность исполнять приказы.
Чонин откинулся назад, опираясь на выставленные руки, и улыбнулся.
— Что ты хочешь сделать со мной, волчонок?
И, предупреждая возможный ответ, выставил указательный палец вперед:
— Не советую тебе снова отвечать на мои вопросы вопросами.
Чан поджал губы, а потом опустился на колени прямо на пол.
— В таком случае, — прошелестел его голос. — Позвольте мне доставить Вам удовольствие, господин.
— Если постараешься, то обещаю, что не буду сдерживаться. Будь смелее, Чан-и.
И Чан впервые за все время службы позволил себе схватить Чонин за бёдра и подтянуть ближе к краю кровати. Чонин охнул от неожиданности, но тут же улыбнулся — такой Чан ему нравился даже больше.
А в следующее мгновение Чонин закрыл ладонью рот, потому что Чан скользнул губами по всей длине, вбирая член до основания. Вспомнив, что обещал не сдерживаться, Ян тут же убрал ладонь, и прогнулся, откидывая голову назад и опираясь на руки. Иногда ему представлялось, каково это, поставить Чана на колени, но ни в одной из фантазий это не ощущалось так, как оказалось на самом деле. Жесткие ладони Чана на собственных бедрах ощущались огнем, и мысль о том, как он выглядит, когда Чан отсасывает ему, держа в своих руках, возбуждала Чонина до несдержанных стонов.
Опираясь на одну руку, пальцы другой он вплел в волосы Чана. Хотелось больше, Чонин двигал бедрами, задавая свой темп.
— М-м-мх!.. — он застонал, откинув голову.
Чан исправно заглатывал каждый раз до основания, головка упиралась ему в глотку. Чавкающие и хлюпающие звуки разносились по дорогой комнате отеля, в то время как у Чана слезились глаза.
— Еще-еще, — просил Чонин, двигая бедрами, — хорошо, Чан-и, ты — ах!! — ты такой молодец...
Чонин никогда не видел слезы на его глазах, но это было... это было прекрасно в самом извращенском смысле. Чан стоял перед ним на коленях и послушно вбирал его член на всю длину. По его подбородку стекала слюна вперемешку со спермой, а в глазах стояли слезы. И он был прекрасен. Он был в полной власти Чонина, такой большой и сильный, вселяющий страх во всех вокруг, он так старался доставить Чонину удовольствие, что от одной мысли об этом Чонина накрыла такая мощная волна, что перед глазами побелело, а с губ сорвался гортанный стон.
Чан замер и отстранился. Вытер ладонью рот. Его глаза все еще были покрасневшие и мокрые, но взгляд был такой же, как и всегда — готовый к исполнению приказов, какими бы они ни были.
У Чонина от этого вида заходилось сердце и сбивалось дыхание. Чан всегда был хорош, и нередко Чонин кидал на него недвусмысленные взгляды, представляя, чем они могли бы заниматься, оставшись наедине — но Чонин никогда не думал, насколько сильнее это будет ощущаться в действительности.
— Я хочу тебя, — сорвалось с губ шепотом быстрее, чем Чонин смог собрать мысли в кучу.
Это чистая правда, подумалось сразу после, поэтому Чонин не стал стесняться или забирать слова назад. Он хотел этого сильного мужчину, и он знал, что Чан выполнит любой приказ. Бан коротко кивнул и хотел было подняться, но вдруг замер и посмотрел на раскрытые бедра Чонина, словно раздумывая, стоит ли ему сделать что-то.
— Да, — выдохнул Чонин, которого все еще потрясывало от Чана, от желания, накрывшего его с головой, от предвкушения и от недавнего оргазма. Что бы Чан ни думал сделать с ним, Чонин не просто был согласен — он жаждал этого. — Да, сделай это, — прошептал он, и Чан, коротко взглянув на него, наклонился, чтобы оставить на внутренней стороне бедра поцелуй.
Чонин не мог объяснить, почему его сердце стучало так громко, быстро и сбивчиво, но это маленькое и почти невинное касание, которое Чан сделал без его приказа, едва ли не заставило его сойти с ума. С губ сорвался несдержанный рваный вдох, и Чонин прикусил губу. По комнате разливалась неспешная музыка, а Чан поднялся с колен, не отрывая взгляда от Чонина. В таком положении Чан возвышался над ним и выглядел еще больше, чем обычно. Чонин бы и правда хотел, чтобы Бан сжал его этими руками до хруста костей. Он подвинулся, чтобы Чан смог забраться на кровать, и сразу же оседлал его. Винного цвета халат спал по плечам, когда Чонин уперся ладонями в жесткую грудь. Волосы Чана больше не были идеально уложены, благодаря стараниям Чонина ранее, но такой растрепанный, неидеальный Чан почему-то вызывал в нем еще больше желания.
— Могу ли я... — раздался его хриплый голос, — могу ли я трогать Вас, господин?
Боже. Чонин несдержанно закивал, и горячие тяжелые ладони опустились на его талию. Чан держал его крепко, и жар его рук обжигал даже сквозь ткань халата.
— Я могу... снять его, — предложил Чонин, но Чан замотал головой.
Они говорили негромко, и эти тихие предложения почти тонули в расслабляющей музыке, но вместе с тем звучали так интимно, что можно было сгореть. Они друг другу никто, и между ними нет никаких глубоких чувств. Чан — просто телохранитель, а Чонин — его капризный хозяин, тогда почему все прикосновения и взгляды ощущаются так, словно они страстные любовники? Чонин не мог успокоить свое бешено бьющееся сердце, сладость внизу живота сводила почти до боли. Он провел ладонью по груди до шеи и надавил на затылок, заставляя Чана приподняться. Ему очень хотелось его поцеловать.
Полные губы были горячими и сухими, но почему-то в момент, когда их губы соприкоснулись, у Чонина по коже пробежали мурашки. Ему стало мало, хотелось еще — и он прижался ближе, углубляя поцелуй. Чонин не мог себе объяснить, почему целоваться с этим мрачным телохранителем так до одури приятно, почему он не делал этого раньше — однако он точно знал, что это был их первый поцелуй, но далеко не последний.
— Я хочу, чтобы ты целовал меня, — выдохнул Чонин, оторвавшись от его губ. Чан внимательно посмотрел ему в глаза и кивнул. — В остальном доверяю тебе. Можешь трогать меня, где захочешь. Я растянут и во мне пробка.
Предложения были короткие и отрывистые, потому что Чонин был на грани. Чан пододвинулся ближе к спинке кровати и усадил Чонина сверху. Приняв приказ, он медленно приблизился к шее и коснулся губами где-то под линией челюсти, заставив Чонина запрокинуть голову, а мгновением позже — еще и низко застонать, когда скользнул рукой вниз и надавил на основание пробки. Чонин сжал пальцы в волосах Чана на затылке и прижался к нему ближе, когда Чан медленно вытащил пробку и обжег поцелуем ключицу.
В нетерпении Чонин чуть приподнялся и завел назад руку, чтобы помочь себе насадиться на член. Чан поддерживал его за ягодицы, когда он опускался ниже с рваными вздохами. Опустившись до основания, Чонин заскулил и впился в губы Чана требовательным поцелуем. По ощущениям, он был готов кончить только от этого сумасшедшего сочетания горячего члена внутри, поцелуя и крепких руках на его бедрах. Сердце билось так бешено и ненормально, а Чонину было мало. Он целовал и целовал губы Чана, пока сам Чан, прижимая его к себе, не спустился ниже на шею и плечи. Чан целовал его, а Чонин сжимал в его волосах пальцы, прижимая к себе как можно ближе, пока не почувствовал, что хочет большего. Он приподнялся, позволяя члену немного выскользнуть, и снова опустился. Потом еще — и еще, привыкая к заполненности внутри.
Чан подхватил его под ягодицы, приподнимая, и опустил, толкнувшись бедрами и сомкнув зубы на его соске, отчего Чонин вскрикнул, сжав пальцы на его плечах.
— Продолжай! — Чонин не приказывал, он просил.
Он умолял Чана продолжать трахать его, потому что это сводило его с ума. Потому что когда Чан входил в него на всю длину и покрывал его тело поцелуями, ему хотелось только стонать в голос и мечтать о том, чтобы это не прекращалось. Потому что Чан крепко держал его сильными руками и брал глубоко и основательно, не ускоряя темпа. Чонин упирался ладонями в его грудь, выгибаясь в спине, и ему было просто пиздецки хорошо. Чан двигался именно так, как хотел Чонин, его руки держали его за талию так же крепко, как ему представлялось, а поцелуи были так хороши, что Чонин даже не мог о таком думать, представляя себе секс с этим мужчиной. Чан был горяч в постели ровно настолько же, насколько был холоден в обычной жизни. С губ сорвался короткий высокий стон, когда член в очередной раз задел простату. Собственный член Чонина испачкал его живот и живот Чана. Шелковая ткань нагрелась настолько, что ощущалась огненным одеялом, и Чонину было слишком хорошо, чтобы он подумал о том, что дорогущий халат после такого можно будет только выбросить. Впрочем, даже если бы он и подумал об этом, едва ли это озаботило бы его хоть на немного.
— Я хочу... хочу сильнее, — простонал Чонин, а в следующее мгновение оказался спиной на простыни.
Чан развел шире его бедра и рывом притянул к себе, когда снова вошел внутрь. Он держал его за талию, двигаясь резко и глубоко, словно насаживая его на свой член, а Чонин не сдерживался в стонах, когда Чан доводил его до пика. Он прогнулся в спине, помогая себе рукой, и весь затрясся, когда оргазм накрыл его с головой.
Чонин не сразу понял, что Чан перестал двигаться. Мужчина нависал над ним, опираясь на руки, и когда Чонин открыл глаза, он не смог отказать себе в желании обнять его за шею и потянуть на себя, тут же целуя.
— Почему ты остановился? — выдохнул Чонин между поцелуями. — Я хочу, чтобы ты продолжил.
Чан все еще был твердым внутри него, и у Чонина по коже бегали мурашки, когда он ощущал его в себе.
— Вы же только что кончили, господин...
— А ты нет, — улыбнулся Чонин. — Давай, волчонок, — Чонин поцеловал его в щеку и приблизился к уху, — возьми меня так, чтобы вся твоя горячая сперма оказалась внутри меня. Это приказ.
Он слышал, как судорожно выдохнул Чан, и улыбнулся. Его телохранитель суров и сдержан, но он все еще человек. И Чонин знал, что его грязный рот мог довести даже Чана. Он почувствовал это, когда Чан сжал его руками крепче и снова толкнулся.
— М-мх! — на ногах поджались пальцы от сверхстимуляции, Чонин прижал Чана к себе и втянул в мокрый поцелуй.
Движения были прерывистыми и грубыми, Чан держал его за бедра, гонясь за собственным удовольствием. Чонин, пожалуй, и правда был извращенцем, потому что ему странно нравилось это чувство, граничащее с болью и наслаждением, ему нравилось, как Чан сжимал его бедра так сильно, что наверное, останутся отметины. И ему понравилось, когда внутри стало обжигающе горячо, а сильное тело Чана содрогнулось и расслабилось, придавливая его к кровати.
Чонин довольно улыбался, прижимая мужчину к себе и лениво поглаживая по взмокшим растрепанным волосам. Чан принадлежал ему полностью, и Чонин знал это. Он подумал, что в следующий раз доведет до стонов самого Чана. Это должно быть ужасно сексуально. Но это в следующий раз. А пока — Чонин выкинет халат и нальет себе еще вина.