let me down slowly.
Метки: ООС, Драма, Психология, Повседневность, Hurt/Comfort, AU
Пэйринг и персонажи: Бан Чан/Ян Чонин
— Даже не смотри на него, — говорит Феликс, сжимая пальцами плечо. — Ты обязательно пожалеешь.
Could you find a way to let me down slowly?
A little sympathy I hope you can show me
Если спросить Ян Чонина о самой большой катастрофе в его жизни, он шутливо задумается и, может быть, скажет, что это были выпускные экзамены. Или вечер, когда мама нашла сигареты в его карманах, и ему пришлось терпеть два месяца проверок его вещей и карманов после этого. А может быть, он расскажет про то, как два года ждал выхода продолжения любимой игры, но в первый день продаж не смог улизнуть со школы, а когда пришел, то все диски были раскуплены. Чего Ян Чонин точно не скажет, так это того, что главной катастрофой его — пока еще такой недолгой — жизни был Бан Кристофер Чан. Чего Ян Чонин точно никогда не забудет — так это то, как увидел его в первый раз.
Наверное, не было какого-то особого озарения, вспышки света, остановки сердца и прочего, и прочего, чем так любят описывать такую внезапную влюбленность. Чонин просто помнит, как на третий день учебы его друг со школы — на тот момент уже перешедший на второй курс — Феликс водил его по зданию университета и рассказывал, где что находится.
— Это святая святых, — заявил тогда Ли, когда они дошли до столовой.
Там было шумно и много народу. Кто-то толпился за выпечкой в буфете, кто-то выглядывал друзей в коридоре, какие-то компании весело смеялись, оккупировав столики. В одной из таких компаний был Чан. Он тоже смеялся, хлопая кого-то по плечу. Его темные вьющиеся волосы, сказать честно, были похожи на кошмар, а широкая улыбка показывала на щеке ямочку. Чан не выглядел каким-то особенным и выделяющимся, но Чонин почему-то все равно заметил. Феликс говорил что-то, Чонин уже не вспомнит, что; зато вспомнит, что Чан был в большой черной футболке и таких же черных полуспортивных штанах. Что, видимо, почувствовав на себе взгляд, он мельком посмотрел на Чонина и вернулся к обсуждению чего-то с друзьями. Чонин прекрасно помнит, как на плече сжались пальцы небольшой феликсовой ладошки.
— Даже не думай, — сказал тогда Феликс, сжимая пальцы сильнее. — Ты сто раз пожалеешь.
— Бан Чан не лучший выбор для первой университетской влюбленности, уж поверь, — усмехнулся Ли тогда. — Хотя парень он определенно неплохой, и я бы даже советовал с ним задружиться, но не более, чувак. Помяни мое слово.
Ах, был бы Чонин чуть менее наивный и чуть менее упрямый тогда, он бы обязательно послушался старшего друга. Но, увы, мысли о том, как сделать правильно, обычно приходят долго-долго позже, чем было нужно. Слова Феликса пролетели мимо ушей, а Чан улыбнулся Чонину, когда неделей позже они столкнулись в коридоре, и это стало для Яна зеленым светом. Подружиться с Крисом было едва ли не самым простым действием, так как старший оказался очень дружелюбным и достаточно открытым. Еще и — как удачно — учился на той же специальности, что и Чонин, и это стало поводом для частого общения. Чонин поначалу задавал вопросы об учебе, преподавателях, спрашивал о конспектах — в общем, все, что угодно, лишь бы поговорить с ним. Получить расположение Чана тоже оказалось не такой уж трудной задачей, Чонину повезло быть просто очаровательным младшим, так что скоро он начал так же хорошо общаться с Чанбином и Джисоном, близкими друзьями Чана. Ребята относились к нему положительно, хотя время от времени Чонин ловил на себе странные взгляды, истолковать которые ему было пока сложно. Теперь-то он понимает, что отражали эти взгляды — сочувствие и сожаление. Влюбленность в Чана была слишком очевидной.
— Я же предупреждал, — жалостливо тянул Феликс как-то вечером. — Не надо, Чонин, ну пожалуйста, не лезь.
— Да почему? Объясните мне кто-нибудь нормально, — возмущался младший.
— Просто не надо, ладно? Ты только тратишь время.
— Нет уж, — Чонин скрестил на груди руки и решительно посмотрел на друга. — Если ты запрещаешь мне клеить самого горячего парня в моей жизни, то я должен хотя бы знать причину. Говори давай. Он местный плейбой? Тупой абьюзер? Ну?
— Лучше бы он был местным плейбоем, — пробормотал себе под нос веснушчатый. — У Чана есть любимый человек. У тебя нет шансов, Чонин.
— Что-то я ни разу его с ним не видел, — младший недоверчиво скуксился. — Не такой уж и любимый, видимо, лишний раз и не появится.
Феликс закусил губу и усадил Чонина рядом.
— Я не должен тебе это все рассказывать, но знай, что я это делаю для твоего же блага, — он вздохнул. — Это вроде как случилось года полтора назад, когда меня еще тут не было, но мне рассказали. В общем, парень Чана, он... он вроде как погиб.
Этого должно было хватить. Дальше последовала душераздирающая история о том, как много лет они встречались, какой Чан был влюбленный и счастливый, и как сейчас ни у одного живого существа нет и малейшего шанса на взаимность, потому что сердце Чана занято только одним человеком. Этого должно было хватить, чтобы Чонин сказал какое-нибудь «оу» и перестал. Чтобы он понял, что все улыбки и покровительство Чана — это не более, чем дружелюбие и желание помочь младшему. Чтобы он понял, что дело серьезное, и что лучше послушаться друга и больше не пытаться.
— Я же просил тебя! — в очередной раз воскликнул Феликс, когда Чонин сказал, что не придет домой, потому что задержится с Чаном. — Чонин, как ты не поймешь...
— Я все прекрасно понимаю, — огрызнулся Ян. — И еще я понимаю знаешь, что? Что мертвые не возвращаются, а конкурировать с ними проще, чем с живыми.
— Чонин!.. — только и ахнул Феликс в ответ на это.
Чонин, в силу своей наивности и непосредственности, был слишком глух, чтобы услышать дружеские переживания, а потому на всех парах несся к событиям, которые останутся не самыми лучшими воспоминаниями в его жизни. Он, не останавливаясь, летел к тому, что позже разрушит его почти до самого основания. Маленький глупый Ян Чонин.
Первым разочарованием взрослой жизни и настоящим ударом под дых стал вечер, когда Чонин, собрав в кулак себя и всю свою смелость и решительность, признался Чану. Это был вечер семнадцатого ноября, около восьми часов, когда в университетской библиотеке не осталось никого, кроме них двоих и давно задремавшего в другом зале библиотекаря. Чан задумчиво наигрывал на синтезаторе какую-то мелодию, горел тусклый свет от рядом стоящей лампы, потому что включать большой свет не хотелось, и у Чонина так сильно щемило сердце от переполнявших его чувств, что признание практически сорвалось с губ само. Тихое, искреннее, полное надежды и самых светлых чувств. Приятная тихая мелодия тут же оборвалась, а Чан произнес вовсе не то, на что рассчитывал Чонин. Прости, Чонин, вот, что он сказал. Больше ничего. Чонин ничего не ответил, только закусил губу и остался стоять рядом. Лучше бы Чан сказал что-то вроде «дело не в тебе, дело во мне», или «ты мне просто друг, Чонин», или вообще проигнорировал — какой угодно ответ бы подошел Чонину, кроме этого. Потому что все это звучало бы так, словно в перспективе у него был шанс, просто не сейчас. Но Чан сказал только прости, Чонин, и это прозвучало как приговор. Это была ночь, когда Чонин прорыдал несколько часов к ряду, а Феликс успокаивающе гладил его по спине и даже не говорил своего «ну я же предупреждал». И этого тоже — должно было хватить.
Нарыдавшись вдоволь, Чонин решил, что отступать не собирается. Поэтому, начиная со следующего дня, он снова приходил к Чану, проводил с ним время и вел себя так, словно не ему накануне разбили сердце. Кристофер сначала вел себя осторожно и держался на расстоянии, но Чонин мастерски прикладывал усилия для того, чтобы сделать вид, словно его ни капли не волнуют слова Чана и вообще — нет, так нет, — а он просто хочет дружить. К концу первого года обучения Чонина образовалась компания, состоящая из Чана, Чонина, Чанбина, Джисона и Феликса. Достаточно неплохо. Чонин был достаточно терпеливым, достаточно смышленым и достаточно отчаянным, чтобы продолжать пробивать дорогу к сердцу Криса. Феликсу оставалось только настороженно наблюдать и вздыхать, глядя на безуспешные попытки младшего.
Вечеринка по окончанию учебного года пришлась — хорошо ли, плохо ли — на памятный для Чана день. И хотя он вовсю отказывался идти веселиться, друзья все равно вытащили его на празднование, дабы старший не сходил с ума дома в одиночестве. Чонин об этом не знал, и снова и снова крутился рядом, пытаясь разговорить и развеселить Чана и гадая, почему это дается так тяжело. Чан в тот вечер крепко напился, и это стало вторым поворотным событием в их отношениях, потому что Чонин в итоге вызвался отвезти его домой и остался рядом, пока страшно пьяный Чан глухо рыдал, закрыв лицо ладонями. Чонин, как было сказано, был достаточно отчаянным, чтобы рискнуть утешить Чана по-своему. Сошлись ли так звезды, повел ли алкоголь разум Чана, был ли Чонин достаточно убедительным — теперь уже и не скажешь, однако ж, что случилось, то случилось: руки Чана были горячими и крепкими, движения сильными и уверенными, а раскаяние с утра до ужаса отчаянным. Да, Чонин был упрямым и всегда получал то, чего хотел.
Да, добиваться Чана было, мягко говоря, нелегко, «конкурировать с мертвым» оказалось сложнее, чем Чонин ожидал, но вода точит камень, а Чонин, все же, был достаточно терпелив. О том, что произошло той ночью никто не узнал, но для Чонина это была ощутимая победа, потому что первая преграда была пробита. И пусть Чан никогда не целовал его в губы, не переплетал пальцы и не оставлял своих меток, Чонин выигрывал все чаще и чаще, оставаясь у него на ночь.
— Тебе стоит прекратить, — однажды вкрадчиво начал Феликс.
— Я уже давно не лезу, ты знаешь, но.. — друг мялся, не зная, как сказать. — Тебе не надоело?..
Чонин вздохнул, закрыв ноутбук и развернулся к Ли.
Чонин, уже приготовившийся было колко отстаивать свое, внезапно не нашелся, что сказать. Не то чтобы Феликс был совсем не прав, но Ян не думал, что это может быть так заметно со стороны.
— Что у вас с Чаном происходит?..
Хороший вопрос. Было бы еще лучше, если бы Чонин знал на него ответ. Эта история длится уже почти два года, и Чан недавно выпустился, так что их университетская компания стала меньше на одного человека. Чонин и сам невольно задумывался об этом время от времени. Что у них с Чаном происходит? Изначально Ян был уверен — его любви хватит на двоих, и того, что Крис не отталкивал, было уже достаточно. Однако, завладеть телом оказалось недостаточно, потому что как бы Чан ни улыбался, как бы хорошо к нему ни относился, за все это время он ни разу не дал усомниться — его сердце все еще занято. Было ли это нечестно по отношению к Чонину? Отнюдь. Ян, словно отпетый мазохист, всегда слепо лез первым и надеялся, что однажды Чан сдастся. Это оказалось тяжело. Тяжелее, чем он ожидал. Выматывающе и изнуряюще. Хотелось простого человеческого как у Чанбина с Феликсом — влюбленные взгляды друг на друга украдкой, смущенные улыбки, мимолетные прикосновения невзначай — Чонин с завистью все это замечал. Думал ли он о том, что Феликс предупреждал его с самого начала? О, много раз. Друга стоило послушаться, жаль время не вернешь. Теперь Чонин урок усвоил, только как выпутаться из всего этого — не знал. Чан безусловно самый лучший, Чонин любил его так сильно, как, наверное, не любил никого, но разумом понимал, что стоять перед закрытой дверью становится все тяжелее.
— Вы говорили об этом? — спросил Ли.
— Нет, я больше не поднимал тему.
— Может... — он неопределенно махнул рукой, — может стоит поговорить? Вдруг Чан уже начал что-то чувствовать к тебе, и это все не зря?
— А вдруг нет? — Чонин обнял себя руками. — Мне кажется, я больше не смогу услышать отказ от него. Мне кажется, я уже вообще больше ничего не смогу.
Друг, конечно, снова был прав, и в этот раз Чонин понял это сразу. Однако разговор оттягивал так долго, как только мог терпеть. А терпеть он, помнится, умел. И все же, мысль с зажженной надеждой на взаимность не давала ему покоя. Чонин выискивал любые детали, которые могли бы намекнуть на чаново расположение к нему. Он изучал взгляды, прикосновения, анализировал их разговоры, и в итоге загнал себя настолько, что начал видеть знаки там, где их не было. Это все настолько его вдохновило, что Чонин снова ожил. Казалось, что светлое будущее уже не за горами, и если раньше впереди была неизвестность, то теперь было понятно — нужно просто ждать. Процесс уже запущен, скоро Чан точно начнет отвечать.
Это был третий раз, когда прилетел очередной удар от жизни. Последний, который нужен был Чонину, чтобы очнуться. И, как бы нелепо ни было, снова пришедшийся на памятный день. Сдавший последний экзамен второго курса Чонин летел домой к Чану. Он хотел предложить провести время вместе, заказать пиццу, посмотреть фильм или глупое шоу, потому что последние полтора месяца едва ли хватало на это времени — все из-за тех же экзаменов. Чан открыл дверь в странном состоянии и как-то устало улыбнулся, увидев на пороге Чонина. Его глаза были покрасневшие, а на кухне стояла пустая бутылка.
— Праздновал мой выпуск со второго курса без меня, хен? — попытался пошутить Ян, немного нервно смеясь и оглядывая кухню.
— Извини, — улыбнулся Чан. — Проходи пока. Можем что-то заказать.
— Да.. да, — растерянно кивнул Чонин, чувствуя подвох, но все же решая отогнать все подальше и просто наслаждаться вечером. — У меня телефон вырубился, я с твоего закажу пока?
И взял телефон Чана, лежащий на столе, прежде, чем старший успел что-то сказать. Пароль незамысловатый — двадцать пять, десять, девяносто восемь. Чонин ненавидит, что знает эту дату. На экране фотография, Чан листал галерею. Чонин молча осел на стул, пустым взглядом листая фотки и оглядывая парня на них. Где-то одного, а где-то вместе с Чаном. Чонин ненавидит то, как влюбленно Чан на него смотрел на этих пикселях.
Чан бережно забрал из рук телефон и заблокировал его. Чонин чувствовал тупую злость и безнадежность, почти даже не обиду.
— Долго ты будешь надо мной издеваться? — тихо спросил он и перевел черный взгляд на старшего. — Меня для тебя вообще не существует?
— Чонин, мы уже это обсуждали, — Чан потер переносицу. — Я не могу, понимаешь? Я люблю...
— А я не люблю? — перебил Чонин, вставая. — Я, по-твоему, не люблю?
— Он мертв, понимаешь? Его нет! — отвратительно, Ян чувствовал, как трясутся губы. — А я есть! Живой, теплый, настоящий! И я люблю тебя, как какой-то идиот, уже столько времени! Я никогда не давил на тебя, но должен же быть какой-то предел, Чан!
— Чонин, тебе лучше остановиться, — взгляд Чана потемнел, но Чонина уже несло.
— Это тебе лучше остановиться, — прошипел Чонин. — Хватит любить того, кого нет. Ты не можешь вечно хранить верность трупу!
Чонин в тот вечер перегнул палку. Это был апогей их непонятных отношений, агония стараний Чонина, и это же послужило концом всего, что так упорно выстраивал Чонин все это время. Разозлить Чана могло немногое, но поднятая тема была одной из того немногого, и Чонин это знал. Крис сжимал руки в кулаках до белого, но только процедил сквозь зубы:
И Чонин ушел. Показательно хлопнул дверью, пнул лавочку на улице, распугав этим птиц рядом, и крикнул напоследок так, что точно было слышно в квартире на четвертом этаже, где было откинуто окно:
— Пошел ты к черту, Кристофер Бан!
Он даже купил по дороге сигареты, хотя бросил курить еще в школе, как раз тогда, когда мать устроила ему двухмесячную проверку всех его личных вещей — и выкурил несколько штук по дороге домой, а потом, по классике, долго рыдал и просил прощения у Феликса за то, что не послушал его тогда, в самом начале.
Да, много воды утекло с тех пор. Вспоминал ли Чонин тот злосчастный день, когда увидел Чана в первый раз? О, так часто, что он ему даже снился. Он помнил, к сожалению, каждую мельчайшую деталь того дня и слышал низкий предостерегающий голос на ухо так явно, словно Феликс повторял это из раза в раз по-настоящему, а не в его голове. Рисовал ли он другие исходы того дня в голове? Безусловно. Какие уроки вынес из этого для себя Чонин? Во-первых, то, что друзья никогда не желали ему зла, и если они просили чего-то не делать, значит, для этого была веская причина. Во-вторых, то, что он, к сожалению, не супер-герой, и сделать невозможное ему не под силу даже при всем его упрямстве и упорстве. В-третьих, что больше он никогда не позволит себе влюбиться так сильно, чтобы отдавать столько, сколько он отдавал Чану. Причина проста: у него больше нет на это сил. Если уж и отношения, то такие, где он будет позволять себя любить, но не наоборот. Сохранять общение с друзьями Чана было просто, когда они все учились в университете — Чонин просто избегал встреч вне, куда обычно был приглашен еще и Чан, но вот после того, как старшие выпустились, это стало более затруднительным занятием. Поэтому, они все еще встречались, но уже реже. Ничего, ведь Феликс все равно держал в курсе событий, они с Чанбином теперь были счастливой парой, а Джисон — третьим лишним. Ну, так он себя называл, по крайней мере, и постоянно ныл Чонину, что сидеть с этими двумя просто невозможно.
Когда Феликс был на последнем курсе, а Чонин, соответственно, на предпоследнем, в жизни Яна появился новый персонаж — Хван Хенджин. Он был с параллельного потока и вроде перевелся в середине семестра с другой специальности из университета в соседнем городе, но быстро влился в их с Феликсом дуэт, образовав трио. Джисону с Чанбином он тоже понравился, так что скоро их компания прибавилась на одного человека. Хван Хенджин создавал впечатление человека, с которым все были знакомы уже много лет, быстро въезжал в темы обсуждений, звонко смеялся и особенно нравился Феликсу. Одним зимним вечером, когда они снова всей компанией сидели в пиццерии уже полтора часа как, а Хенджин и Джисон снова спорили о чем-то не на жизнь а на смерть, дверь в кафе открылась и, стряхивая с плеч и кудряшек снег, зашел Чан.
Чонин почему-то почувствовал это сразу, обращая внимание на гостя, когда тот еще даже не обернулся в поисках компании друзей. Лицо и взгляд Чонина не выражали ничего, он просто оглядывал такую знакомую фигуру с ног до головы, пока воспоминания яркими вспышками взрывались в голове — а потом поднял руку и окликнул его, приглашая к ним. Чан, увидев его, тоже опешил, но постарался не подавать виду и прошел к столу. Неловко было только первые несколько минут, когда напряжение повисло в воздухе и все ожидали, как будут вести себя Чонин и Чан, оказавшись в одной компании впервые спустя такое долгое время, но это быстро прошло. Чонин умел делать вид, что его это больше не волнует, а Чан умел поддерживать в компании веселый настрой, так что даже Хенджин, почувствовавший изначально что-то неладное, расслабился и подружился с Чаном.
— Хэй, — тихо окликнул Чан, когда поздно вечером они веселой гурьбой вывалились из пиццерии, и когда основная масса людей прошла вперед. Чонин обернулся в ответ. — Как ты?
— В порядке, — почти правда, если говорить честно. Такое не забывается так просто, но тем не менее, все действительно в относительном порядке. Теперь. — А ты?
Они медленно шли, отстав от всех. Чонин смотрел, как Чанбин держал Феликса за руку, а Джисон пытался запрыгнуть Хенджину на спину.
— Я хотел поговорить, поэтому пришел, — сказал Чан, на что Чонин кивнул. — Я был не прав тогда. Когда нагрубил тебе в последний раз. Прости.
— Уже неважно, — Чонин пожал плечами. — Столько времени прошло.
— И еще спасибо тебе. За то, что так долго терпел меня.
Чонин беззлобно усмехнулся. Слышать это сейчас на самом деле приятно, хоть и слова эти были нужны намного, намного раньше. Лучше поздно, чем никогда, все же. Значит, Чан все же ценил.
— Есть еще кое-что, что я хотел сказать тебе, — Чан остановился, и Чонин остановился тоже. Старший смотрел прямо в глаза. — Я бы очень хотел начать сначала.
Чонин глубоко вздохнул, переводя взгляд на медленно падающий снег. Неподалеку слышались возгласы уходящих все дальше друзей. Сердце тяжело билось, и щемила какая-то обида за самого себя и печальная радость от слов, которые нужны были еще тогда, но уже не сейчас.
— Эй, ребята! — послышался звонкий голос Хенджина. — Вы чего там застыли? Чонин, я тебя жду!
Чонин улыбнулся, глядя на Хвана, похожего в своем длинном черном пуховике на сосиску, а потом перевел взгляд на Чана, и на сердце вдруг стало легко и понятно. Чонин представлял этот момент в голове столько раз, что нельзя и сосчитать. Репетировал фразы, реакции, подбирал новые, но сейчас, когда, уже забыв об этом, он вдруг действительно оказался в такой ситуации, Чонин понял, что может сказать только одно.