Мертвецки пьяный дед

Алексей много лет не был в родной деревне. Приближаясь к селению, он с ностальгией вспоминал, как бегал по этим местам сопливым мальчишкой. Ему вспомнились вкусные пироги, которые готовила бабушка. Но старушки уже давно не было. Она покинула этот мир почти десять лет назад, оставив своего мужа в одиночестве.
Оставив автомобиль на дороге, так как дальше было не проехать, Алексей двинулся на своих двоих, то и дело поправляя на плече тяжёлую спортивную сумку с гостинцами для деда. Молодой человек остановился на центральной и единственной улице, оглядывая убогий пейзаж. Дома казались опустевшими, словно в них никто давно не жил. Ставни были заколочены, из труб не поднимался дым. Селение вымирало. Молодёжь уехала в город, а старики доживали свой век.
Ещё два десятка лет назад здесь всё было иначе. Маленький Алёша играл со своими друзьями, жизнь бурлила. Но сейчас, по-видимому, из старых знакомых никого не осталось. Возможно, кто-то спился, а другие уехали, решив начать новую жизнь в большом городе.
Алексей с изумлением смотрел на покосившиеся от времени дома, что стояли на честном слове. Казалось, подует ветер, и эти строения рухнут, не выдержав напора. Огороды исчезли под густым сорняком. Не было слышно ни звука. Ни собак, ни птиц.
— Да что они здесь, вымерли, что ли? — пробормотал он себе под нос.
Переступая через неровности дороги, Алексей медленно приближался к такому знакомому дому. К его облегчению, ставни были открыты, как, впрочем, и входная дверь.
Сунувшись внутрь, молодой человек сразу ощутил неприятный сладковатый запах, который ударил в нос. Поморщившись от отвращения, Алексей громко окликнул деда, внимательно приглядываясь к обстановке. Вроде ничего не изменилась. Та же старая мебель, что и раньше.
Наконец, послышались приближающиеся тяжёлые шаги. Из мрака комнаты появилась сухая фигура, в которой молодой человек узнал своего деда. Седая борода была всклокочена, как и редкие волосы на голове. Два злобных глаза уставились на Алексея из-под густых бровей. Старик что-то прошамкал, сплёвывая себе под ноги.
— Кто таков?
Алексей отпрянул, растерявшись.
— Дед, ты меня не узнаёшь? Я внук твой.
Какое-то время ничего не происходило, а потом морщины на лице разгладились, на сухих губах появилась довольная улыбка.
— Алёшка! — закричал старик во всё своё мощное горло. — Ну, чертяка! Вымахал-то как!
Дед без усилий оторвал девяностокилограммового внука от пола, тряся его.
— А я думаю, кого это принесла нечистая? Уже обрадовался…
∗ ∗ ∗
Они сидели возле окна за старым круглым столом. Перед Алексеем стояла тарелка с варёным мясом. В блюдце лежали вялые огурцы и помидоры и сыр, который успел покрыться плесенью. Внук рассказывал деду о жизни в городе, о родителях. Рассматривая фотографии, старик охал, сетуя на то, как изменился его сын с невесткой.
— Я тут тебе ещё гостинцы из города привёз, — Алексей запустил руку в спортивную сумку.
Он извлёк и положил на стол пакет с конфетами, вафли, колбасу. А последней вытянул литровую бутылку водки, которую водрузил между блюдцами с едой.
— По маленькой? — поинтересовался внук.
— Можно и по маленькой, — не стал возражать старик, глядя на бутылку без особого интереса. — Вот только у меня от этой водички изжога.
— Хм, да? Ну, у меня есть ещё вино.
— Уф, — выдохнул дед. — Привыкли в своём городе пить всякую дрянь.
С этими словами он поднялся с лавки и направился в погреб, откуда вскоре появился с двухлитровой бутылью самогона.
— А куда делись все местные? — вспомнил внук.
— Ай! — отмахнулся старик, глядя с любовью на принесённую бутыль.
За окном уже смеркалось, когда бутылка с самогоном наполовину опустела. Было видно, что старик хорошо захмелел, так как его лицо покраснело, а речь стала невнятной. Да и сам Алексей, сидя на лавке, то и дело клевал носом — не привык пить такими ударными дозами ядрёное пойло.
Где-то на улице заухала сова, а вдалеке, в лесу, завыли волки. Луна поднялась из-за макушек деревьев, заглядывая единственным глазом в комнату, где пылала печь, разнося по помещению приятное тепло.
Выпив ещё стакан, старик подпёр щёку ладонью, а потом заунывно завыл, выводя какую-то грустную песню. Алексей слушал, про себя морщась от этих скрипучих звуков. Явно в детстве его старику наступил медведь на ухо.
— Дед, — перебил он старика, — а всё-таки, куда делись все местные? Я же отлично помню, сколько раньше здесь жило народу.
Старик тяжко вздохнул, пытаясь сосредоточить взгляд на своём внуке.
— Да съел я их всех.
— Что значит «съел»? — не понял Алексей.
— А то и значит, что взял и съел, — хохотнул старик, громко щёлкая зубами и указывая на варёное мясо, что всё ещё лежало на тарелках.
— Дед, да ты нажрался, — тоже хохотнул Алексей.
— Нажрался? — переспросил тот, загадочно улыбаясь. — Ну-ну.
— Угу, нажрался.
— А что ты скажешь вот на это?
С этими словами старик задрал свою грязную рубаху, открывая уродливый рубец у себя на груди, который обычно остаётся после вскрытия тела в морге. В некоторых местах кожа разошлась, показывая бледную плоть, местами подгнившую и почерневшую.
Алексей понял, откуда исходил этот неприятный сладковатый запах. Он мигом протрезвел, не веря своим глазам.
— Чтобы жить, мне надо хорошо питаться, — проговорил старик. — Вот и пришлось пожертвовать соседями, благо, что их век подходил к концу. Но ты не беспокойся, тебя я не трону. Ты же мой внук.
Но Алексей его не услышал. В ужасе от увиденного он уже мчался прочь из дома, из деревни, желая одного — как можно дальше убраться от этого места. Он плюхнулся за руль, вдавливая педаль в пол и разгоняя свой автомобиль по лесной дороге.
Старик же, выйдя на порог, с сожалением проследил за тем, как удаляется свет от автомобильных фар, а потом вернулся обратно в дом, к недопитому самогону. Он-то хотел раскрыть своему внуку тайну вечной жизни, но теперь…
— Эх! — крякнул дед, мысленно махнув рукой, принимая вовнутрь новую порцию самогона. — На наш век ещё хватит