Ребекка

Она почти закончилась. Осталось два представления - завтра и 20 декабря. Последние дни сижу и в свободные от работы минуты раскладываю заказы билетов. И с каждым отданным билетом приближаю 20 декабря, когда в последний раз скажу в рацию "Начали", последний раз пойдет вверх занавес и на сцене театрального центра прозвучит: "Вчера мне снился Мэндерли".
Последние пару месяцев самый популярный вопрос был - "почему". Почемувы не продлите "Ребекку"? Причин много - от творческих - хочется чего-то нового - и юридических - больше 10 представлений это уже не workshop, а semi-stage и совсем другие условия -до практических - нужны деньги. Нельзя сказать, что у нас не было искушения, но в последние дни выкристаллизовалось ощущение - все происходит правильно, так как надо.
Потому что сильные чувства должны быть правдивыми. Потому что иногда с любимыми нужно прощаться, чтобы любить еще сильнее.
Приходите завтра на "Ребкку", потому что, если вы этого не сделаете, вы никогда больше не услышите как Юра Ильин поет вторую истерику, никогда не увидите страдание Оли Игнаткиной в последней Ребекке, не увидите Аню Турчик и Полину Арцис за столиком в Монте-Карло, не увидите и не услышите всего из чего будет состоять завтрашний спектакль. Такого состава больше не будет.
Сегодня мне снилась венская "Ребекка", я сидела в темном зале, а на сцене шла репетиция, и в какой-то момент я поняла, что составы смешанные - наши и австрийцы. В первом ряду Уве Крегер о чем-то увлеченно спорил с Юрой Ильиным. Ансамбли перемешались и австрийцы вместе с нашими танцевали "Полироль" как в Москве. А потом оркестр заиграл "Ночь позади" и на сцене появились Паша Четверин и Вицке ван Тонгерен. И только они начали петь, как ко мне подошла Кэп и сказала, что нам пора на самолет, а я сказала, что самолет подождет, нужно дослушать, и мы дослушали, а потом вышли тихонечко из зала, потому что мы, на самом деле, сбежали из какой-то тюрьмы, чтобы взглянуть на эту репетицию, и боялись, что кто-то из наших нас увидит.