Воспоминания Рати | Глава 15: Луанг Рати Чарупич
Прошло три месяца, и Рати больше не приходилось иметь дело с одним только Кхун Чай Руджем. Всякий раз, когда чиновники отправлялись ко двору или должны были сопровождать короля, их часто проверяли на знание языка.
Многие просто записывали ключевые фразы, зубрили их и механически воспроизводили, лишь бы пройти испытание. Но Рати был против такого подхода. Он верил, что гораздо полезнее понимать смысл и строить фразы, опираясь на знание, давая себе пространство для развития словарного запаса. Однако среди этих людей объяснять это было всё равно что греметь кастрюлей, чтобы прогнать собак.
Среди любимцев королевского двора был не только молодой принц, но и Луанг Кхунанон, чьи способности к языкам оказались весьма поразительными. Немного поучившись, он уже мог изъясняться полными фразами. Встречая Рати, он непременно приветствовал его по-французски, чтобы практиковать произношение.
На занятиях он постоянно беседовал с принцем, вызывая улыбки у наблюдателей. А ещё Тиратхон, который хоть и не был официально зачислен, не упускал возможности учиться. Он часто расспрашивал про французские названия предметов вроде стола, кровати или животных, быстро расширяя словарный запас.
Даже слуги, Най-Куи и Мом Джем, начали понемногу использовать французские слова, называя, например, кухонный нож «couteau».
Предсказания Тиратхона сбылись, когда Его Величество посетил Министерство образования. Узнав об этом, заместитель министра немедленно вызвал Рати и повёл его для получения назначения. Без лишних объяснений его одели в официальное одеяние и отправили к министру.
Титул был вручён не лично королём, а через его представителя. Рати почтительно встал на колени на ковре.
Когда он услышал объявление, уши словно заложило, и его пришлось слегка подтолкнуть, чтобы он поклонился и принял грамоту.
Луанг Рати Чарупич — так теперь официально назывался он, получивший должность в Министерстве образования и наделённый восьмистами раями земли в собственность.
[п/п: 800 раев ≈ 128 гектаров ≈ 1,28 квадратного километра.
Это очень большой надел — практически участок размером с небольшую деревню или полноценное имение]
Рати перечитал указ от начала до конца, чувствуя себя так, словно попал в сон. Даже вернувшись домой, он никак не мог поверить в происходящее.
Он снова и снова спрашивал у Тиратхона, действительно ли в этом документе речь шла о нём.
— Луанг! Не просто Пхан или Мэн, а Луанг!
— И что, плохо, что ли? — устало пошутил Тиратхон. — Хочешь, подам прошение, чтобы тебя понизили до Пхан Рати Чарупича?
Рати проигнорировал сарказм и продолжал с восторгом гладить бумагу.
— Действительно. Благородный титул, как раз вам подходит, — согласилась Мом Джем.
— Имя «Рати» означает «любовь» и «радость». Кхунъинг Рунг дала тебе это имя вместо старого, Джой, верно?
— Да. Мама говорила, что «Джой» — неблагозвучно и неблагоприятно, мол, такое имя не принесёт роста и процветания, поэтому сменила его на то, что проще произносить на любом языке.
— Заботливая была, — мягко улыбнулся Тиратхон. — А «Чару» значит «изящный, обаятельный», «Пич» — «мудрый», как философ. Вот и выходит — звучит достойно и красиво.
— Вам это имя очень к лицу: и внешность, и имя — просто загляденье. Сомневаюсь, что хоть одна девушка устоит, увидев вас.
— Какая ещё девушка, Пи Куи?..
— Да тут каждая в округе глаз с вас не сводит. Даже Нанг Яем и Нанг Тиау, им всего по пятнадцать, всё мимо дома ходят, внимания добиваются. Лучше бы вы дома сидели, мне же потом их отгонять.
— Вероятно, они просто хотят учиться у меня, — с наигранной скромностью сказал Рати.
— Интриганки водятся не только среди знатных. Многие просто мечтают поскорее подняться по социальной лестнице, — вмешалась Пи Джем.
— Пи Джем, подбирай слова, когда говоришь о других, — мягко упрекнул её Рати, затем повернулся к Тиратхону: — Или, может, их интересует сам Пхра Суратхи Тамматханапич?
— О, моя репутация отлично известна во многих провинциях, — с иронией отозвался тот. — Меня считают человеком, предпочитающим общество молодых мужчин. Какая женщина станет на меня заглядываться?
В комнате повисла напряжённая тишина. Най-Май, Най-Куи, Мом Джем и сам Рати переглянулись, мысленно играя в «камень, ножницы, бумага» — кому начинать разговор. Кто бы мог подумать, что кто-то вот так, запросто, озвучит сплетни и клевету, которую они сами обсуждали между собой? Особенно виновата была Мом Джем, ведь именно она ежедневно предостерегала Рати быть осторожнее с младшим сыном из дома Суанг Суралай.
— Эм… Пи Ти, у меня вопрос. Почему мне сразу присвоили такой высокий титул — ранг Луанг? Почему не начали с более низкой ступени? Не вызовет ли это негодования у тех, кто поднимался по службе годами?
— На самом деле, это вполне закономерно. Ты уже имел право выступать в роли дипломата. По сравнению с другими, твой ранг вовсе не такой уж высокий. Даже миссионеры, приезжавшие сюда с целью распространения религии, получали дворянские титулы выше твоего.
— Кстати о миссионерах. Ещё до поездки в Сиам я слышал от французского посла, что французские школы тут существуют уже много лет. Почему же тогда мой приезд преподнесли как нечто особенное, словно меня пришлось специально вызывать из Франции?
Тиратхон, увидев в этом возможность перейти к более нейтральной теме, начал пояснять:
— Сначала миссионеры приезжали из Португалии, Франции и Америки. Французские христиане распространяли католицизм, и медицинские знания заодно. Сиамцы звали их «докторами-миссионерами». Позже американцы совмещали проповедь с основанием церквей и школ, так в Самре появилась Христианская средняя школа для мальчиков. Потом прежний король захотел создать западные школы в дворце Нанта Утхаян — для принцев и детей высших сановников. Тогда и возникла необходимость в преподавателе французского. А теперь ты развиваешь эту идею уже на государственном уровне.
— Теперь она объединена с Бангкокским христианским колледжем. Мои племянники учатся именно там.
Мом Джем зевнула от длинного рассказа, но Рати, несмотря на некоторую скуку, продолжал слушать с интересом.
— Возможно, в будущем тебе даже припишут заслугу в становлении европейского образования в Сиаме. Когда-то американские преподаватели поняли: если сосредоточиться только на элите, миссия провалится. Но это долгая история, и если я продолжу, могу перепутать факты. Всё это произошло до моего рождения.
— Успокойся. Я вовсе не собираюсь заниматься распространением религии.
— Но ты ведь тоже не против преподавать не только знати, верно?
— Всего три года. Если выдержу, снова стану самим собой и смогу жить, как хочу. А если кто-то из французов захочет продолжить мою работу — пожалуйста, пусть занимает моё место.
— Три года… Выдержишь их только ради того, чтобы уехать обратно во Францию?
В голосе Тиратхона зазвучала странная мягкость. Рати тут же отреагировал:
— Я не для отъезда всё это терплю. Пока я здесь, буду исполнять свои обязанности на совесть, чтобы твоё министерство не понесло ни капли позора, Пи Ти.
— Всё хорошо. Я в тебе не сомневаюсь.
Когда серьёзный разговор подошёл к концу, Мом Джем оживилась:
— В такой славный день нужно устроить праздничный обед! Пусть для Кхун Рати это станет воспоминанием на всю жизнь.
— Отличная идея, Пи Джем! Мне бы рыбы. Давайте её сами поймаем!
Рати тут же вскочил, но Тиратхон быстро перехватил его за руку:
— Стоять. Хватит искать повод, чтобы плескаться в воде.
— Я не купаться, а на рыбалку.
— А ты вообще умеешь ловить рыбу?
— Ну... — Рати облизнул губы. На самом деле, он просто хотел поиграть в воде и повозиться в грязи, пока Най-Куи будет ловить рыбу. Но признаться в этом он не мог. Тиратхон бы точно не одобрил. — Я буду учиться. На случай, если когда-нибудь наступят тяжёлые времена и я не смогу нанять слуг… Буду знать, как выживать.
— Если когда-нибудь окажешься в трудном положении, приходи в мой дом, Суанг Суралай, — с неожиданной серьёзностью сказал Тиратхон. — А сейчас сядь и предоставь дело слугам.
— Пи Ти, а ты не думаешь, что однажды... — Рати осёкся, поняв, что чуть не сказал лишнего.
— Думаешь, однажды именно я окажусь в бедственном положении?
— Я не это имел в виду… Извини.
— Наша семья никогда не была опозорена. Но если однажды нас оболгут и уничтожат, будь на то воля судьбы. В тот день я просто приду к тебе, Луанг Рати Чарупич, и попрошу миску риса и кружку воды. Уверен, ты не откажешь.
— Тогда начнём с того, чтобы Луанг Рати Чарупич пошёл ловить рыбу. Рису ведь нужно сопровождение. А если мы умеем ловить рыбу, сможем состряпать и не одно блюдо.
— Хватит, Кхун Рати. Упрямством вы не получите разрешения от Кхун Пхра Тана. Купим рыбу у местных. Сколько времени понадобится, чтобы наловить рыбу самим? Сидите спокойно. Я всё улажу.
— Эх... — вздохнул Рати, сгорбился и так надул губы, что они почти коснулись носа. Восторг улетучился, как дым. Он с силой повалился на стол, извиваясь так драматично, что на него стало невозможно смотреть.
— Для человека с дворянским титулом ты ведёшь себя как избалованный ребёнок.
— Мне многое не по душе. Не обращай внимания, Пи Ти, — буркнул Рати.
— Тебе не нравится ситуация или… не нравлюсь я? Если не хочешь видеть меня, я перестану навещать тебя, избавлю от тягот.
При этих словах Рати резко выпрямился и уставился на Тиратхона.
— Может, это ты не хочешь видеть меня, Пи Ти. Сегодня ты говоришь так колко… Если я тебе в тягость, скажи. Или… ты разозлился, потому что мне дали титул?
— Не в этом дело. Просто у меня в голове сейчас полно мыслей.
— А о ком же ещё мне думать, если не о своём непослушном Нонге? Сам скажи.
Рати снова надулся и уткнулся лбом в стол, повернув голову в сторону от Тиратхона.
— Надо было сразу дать мне ранг повыше, чтобы быть наравне с тобой, — пробубнил он.
Тиратхон потянулся, схватил Рати за руку и заставил посмотреть на себя.
— Теперь, когда ты стал Луангом, твой титул выше, чем у Кхун Вичитпакорна. Я боюсь, что во дворце Суриякон это воспримут не слишком благосклонно. Могут начаться проблемы у тебя и у Кхун Лютена. Судя по характеру Кхун Чая Руджа, он не из тех, кто легко уступает. Я в этом уверен.
Рати плотно поджал губы. Он даже не подумал о такой угрозе. В отличие от Тиратхона. И его беспокойство было вполне обоснованным.
— Что же мне делать? — тихо спросил он.
— Теперь, когда у тебя есть титул, было бы вежливо навестить Мом Чао Роннарета Тевана и сообщить ему об этом, — сказал Тиратхон. — Пусть он тебе не родственник, но связь достаточно близкая, чтобы относиться к нему как к семье. Примет он это или нет — неважно. Правильное нужно делать независимо от обстоятельств. Как ты собираешься поступить?
Рати сидел молча, стараясь придумать ответ. Он долго размышлял, но не находил подходящего решения. Он и так знал, что Кхун Чай Рудж его не жалует, а теперь, когда у него появился более высокий титул, это чувство только усилится и, скорее всего, приведёт к новым проблемам. Дворец Суриякон проявлял к нему тепло только в присутствии отца. В этот раз ему придётся всё вынести одному.
— Отец как-то сказал, что, прибыв в Сиам, мы должны проявлять уважение и навещать других, не считая их чужаками. Даже если нас принимают холодно. Я об этом совсем забыл... Но думаю, если пойду сейчас, это не будет уж слишком неуместно. Работа — хороший повод, чтобы сгладить углы, — произнёс Рати, осторожно подбирая слова. Сделав паузу, он добавил: — Что касается Кхун Чая Руджа… неважно, насколько он зол. Навредить кому-то моего ранга он вряд ли осмелится.
— Ты собираешься щеголять своим титулом?
— Только если это будет абсолютно необходимо. Пи Ти, ты же должен уже знать, какой я.
Тиратхон нежно провёл рукой по волосам юноши.
— Конечно, я знаю. Ты всегда умел выбираться из трудностей. Я договорюсь о визите, и в этот раз сам тебя провожу. Ведь мне поручено сопровождать преподавателя. И потом, со мной рядом Кхун Чай Руджу придётся проявить уважение.
— А разве это не ты теперь щеголяешь своим положением?
— Всегда такой проницательный, — Тиратхон слегка пожурил его и, взглянув ему в лицо, с заботой продолжил: — Есть ещё кое-что. С титулом приходят и новые обязанности. Каждый бат, который ты получаешь от государства, заработан потом и кровью народа. Жизнь отныне не будет такой беззаботной. На твои плечи лягут трудные дела, и избежать их не получится. Ты должен вести себя достойно и следовать этикету. Понимаешь, о чём я говорю?
Рати облокотился на стол, уткнулся лбом в руки, но продолжал улыбаться Тиратхону. Спустя долгую паузу он прошептал:
— Когда ты говоришь таким тоном, звучишь так благородно и внушительно. Мне бы годы понадобились, чтобы достичь твоей сдержанности, Пхра Суратхи Тамматханапич. Но скажи, Пи Ти… почему ты никогда не задумывался о браке?
Этот вопрос требовал определённой смелости, ведь он мог быть расценён как бестактный или слишком личный. Молчание Тиратхона затянулось, и Рати начал нервничать. Чтобы скрыть смущение, он закрыл глаза.
— А что значит Пхра Суратхи Тамматханапич? — быстро сменил тему Рати, и Тиратхон, прекрасно понимая, о чём тот умолчал, решил не настаивать. Он сам до конца не мог бы объяснить, почему. Особенно ему. Лучше было оставить всё как есть. — Пи Ти, ты на меня злишься?
— Ни капли, — произнёс он, выдохнув, будто отгоняя тревогу. — Просто твой титул — это серьёзная вещь, вот я и старался найти слова попроще.
— Ну так скажи, — настаивал Рати. — Насколько уж это глубоко? Перестань держать всё в себе.
— Он означает мудреца и учёного, богатого знаниями и добродетелью, выше простых людей.