Любовь в Силоме | Эпилог
— Крит, как прошёл день? — спросил я, выйдя из класса, чтоб позвонить ему, пока не появился преподаватель.
— Только что отвёз Сингто домой. Сейчас еду за тобой, — ответил он.
Я невольно улыбнулся. Сегодня Крит сам вызвался забрать Сингто из детского сада, потому что у Вай был экзамен, а мои пары заканчивались поздно. Он собирался заехать за мной в университет, и мы должны были вместе поехать домой, в нашу квартиру.
— Спасибо, капитан. С такой заботой о народе страна точно расцветёт! — подколол его я.
После того как Крит получил ранение при исполнении, его вскоре повысили до капитана полиции.
Я же наконец вернулся в университет и начал учиться на архитектора, как и мечтал. Когда я получу диплом и устроюсь работать, Крит, возможно, уже станет инспектором. Инспектор и архитектор… звучит как идеальное сочетание. Может, уже пора привыкать звать его «инспектор Крит»?
— А что гражданин предложит в знак благодарности? — поинтересовался он.
— Хмм... может, ужин приготовлю? Или массаж сделаю?
— Я уже пробовал твою стряпню. Лучше массаж.
— Какой ты умный. Если приедешь до окончания занятий, паркуйся, как всегда, у входа. Я тебя найду.
Сбросив звонок, я вернулся в аудиторию.
За эти два года многое изменилось и у меня, и у Крита. Я смог накопить достаточно денег, чтобы купить для семьи дом — небольшой, на пятьдесят квадратов, на окраине. Это была моя гордость. Каждый бат я заработал сам, в том числе за год работы в хост-баре.
Но всё имело свою цену: я начал чаще обращаться к врачу из-за язвы, и мне даже настоятельно рекомендовали сократить потребление алкоголя.
Но я всё равно продолжал пить. Работал на износ, пока не накопил нужную сумму на дом, учебу — мою и Вай — и даже открыл маленькую кофейню рядом с домом. Мама и Вай вместе вели бизнес. Вай пошла по гибкой образовательной программе, так что у неё было время, а я помогал, когда мог.
Тем не менее я не хотел уходить из бара. Я знал, что такое бедность, и не хотел к ней возвращаться. Пока мог зарабатывать, я продолжал. И в итоге меня увезли в больницу с желудочным кровотечением.
Работа хоста — способ быстро заработать, но и разрушить себя — тоже быстро. Как будто я продавал душу дьяволу, только на аукционе выставлял свои органы. Сначала — желудок. Потом — печень. А дальше — всё остальное.
Крит взбесился. Он поставил ультиматум: бросить работу и стать помощником управляющего в музыкальной школе его мамы. А поскольку денег на учёбу у меня уже хватало, он настаивал — пора возвращаться к архитектуре, как я и хотел.
И это ещё не всё. Он настоял, чтобы я переехал из старого кондоминиума в другой, тот, что он купил «в качестве инвестиции». Так мне не пришлось бы думать, как ездить в университет, ведь родительский дом был слишком далеко от города.
Всё звучало логично, до того момента, как я увидел документы. Крит говорил, что просто даёт мне пожить. Но если это была просто инвестиция… почему жильё было записано на моё имя?
В итоге я принял его помощь. После того как Крит лежал в коме, я понял, как больно — смотреть, как страдает тот, кого ты любишь. Я не хотел, чтобы он ночами ломал голову, всё ли со мной в порядке, пью ли я снова, разваливаюсь ли по частям.
Так я стал обычным студентом: рано вставал, ходил на занятия, подрабатывал в музыкальной школе… и, ну, кхм, у меня был чертовски красивый парень, который приезжал за мной в кампус.
В тот вечер, когда занятия закончились, я вышел из аудитории и стал спускаться по лестнице. Крит, наверное, уже ждал меня на парковке.
Я обернулся. Это был один из моих младших товарищей по проектной группе. Поскольку я делал перерыв в учёбе, теперь почти все мои одногруппники были младше меня.
— Спасибо, что тогда выручил. Я вообще ничего не понял в той зоне застройки, — сказал он и протянул мне леденец на палочке. — Держи. А в следующий раз угощу обедом!
— Эй, не надо! Это уже слишком, — я взял леденец. По сути, я просто поправил его ошибку в расстоянии между зданиями и дорогой по градостроительному закону.
— Спасибо ещё раз, Вайю! — крикнул он, махнув рукой на прощание и убегая.
Я сунул леденец в задний карман и направился на парковку факультета, где мы договорились встретиться.
Крит уже ждал там, облокотившись на машину и разговаривая по телефону. Он всё ещё был в полицейской форме, так как поехал забирать Сингто сразу после работы, потом отвёз его домой и приехал за мной.
Высокий, красивый, с этой неоспоримой харизмой… Куда бы ни падал мой взгляд, всё вызывало дрожь внутри. Опасно. Если бы мы не были вместе, я бы сделал всё, чтобы его добиться. А если бы он сделал первый шаг… я бы, конечно, немного поиграл в недоступного, но долго не выдержал бы. Потому что, честно, удержаться от него было невозможно.
— За кем это приехал капитан? — крикнул я, когда он убрал телефон в карман.
— Просто забрать одного студента и доставить его домой в целости и сохранности, — мягко ответил Крит, открывая для меня дверцу машины.
Я поблагодарил его и сел. Когда он устроился за рулём, я повернулся к нему и спросил:
— Так что, мне делать тебе сегодня массаж?
Глаза Крита блеснули с хитрой искоркой, и у меня в груди всё сжалось от предвкушения. Я знал, что только что спровоцировал его, и вот-вот придётся расплачиваться. Но удержаться было невозможно.
Мы приехали в кондоминиум около девяти вечера. Квартира находилась на тридцать восьмом этаже и открывала захватывающий вид на ночной город.
— Хочешь заказать поесть? — спросил я, когда мы вошли.
Я прошёл по коридору в основную комнату, где всё было разделено на функциональные зоны: рабочее пространство, большой диван в гостиной, за которым находилась спальня. С другой стороны, за столовой, тянулся кухонный остров с мраморной столешницей, немного отделённый от остального пространства.
Я подошёл к холодильнику, достал бутылку воды, сделал глоток. Было поздно, и готовить явно уже не стоило. Достал телефон, чтобы заказать еду, и обернулся, решив переспросить Крита. Но он так и не ответил.
В следующий момент он неожиданно прижался ко мне сзади.
— Руки на стену. Немедленно, — скомандовал он.
Я не успел договорить, как он взял мои руки и прижал к стене, после чего толкнул ноги, раздвигая их.
— Почему ты меня обыскиваешь? У меня с собой ничего запрещённого, — возмутился я.
Крит подошёл так близко, что я чувствовал его дыхание у самого уха. Руки скользнули по груди, рукам, животу. Я вдруг осознал, что быть обыскиваемым полицейским может оказаться... возбуждающим.
Затем его ладони опустились к талии, он почти обнял меня сзади. Я вздрогнул, когда тёплые губы коснулись мочки моего уха и скользнули вниз к шее. Вот же чёрт. Это было моё слабое место. Что он творит?
Что за допрос с пристрастием, от которого по телу бегут мурашки? Интересно, многие ли полицейские так «обыскивают» подозреваемых?
Я, конечно, не хотел ареста, но... может, один разочек можно. Вот так… ещё чуть-чуть… мне даже понравилось.
И тут он вытащил из моего кармана... леденец.
Поднёс его к моему лицу, показывая, что именно нашёл.
Я уставился на него, как на инопланетный артефакт. Когда он успел туда попасть?
— Что-то хочешь мне объяснить? — спросил он.
Это был не просто клубничный леденец. На обёртке кто-то от руки написал «Вайю» и нарисовал рожицу с сердечками вместо глаз.
Почему, ну почему этот младшекурсник не мог просто подарить обычный леденец?
Я взглянул на Крита. Он — идеальный мужчина. Внешность, характер, карьера, статус, не к чему придраться. Но была одна деталь...
— Что это такое? — спросил он.
— Я это вижу. Меня интересует, откуда он у тебя. Кто его дал? И почему на нём эта глупая мордочка с сердечками?
— Один младший. Я немного помог ему с презентацией, и он дал мне леденец.
Тон Крита тут же стал жёстким.
— Мне всё равно, если кто-то к тебе клеится. Но скрывать от меня такие вещи — это уже перебор.
Он ведь, между прочим, втянул меня в поцелуй прямо посреди дороги в Силоме, просто потому что приревновал к Майнду. Именно поэтому я больше не рассказывал ему ни о каких мелочах. Зачем лишний раз провоцировать?
— Так значит, тебе каждый день кто-то признаётся в любви? — Крит указал на меня пальцем, требуя ответа.
— Нет, конечно! — отмахнулся я.
Хотя… иногда случалось раз в два–три дня.
— Думаешь, я какой-то поп-айдол, за которым бегают толпы фанатов? Я вовсе не настолько красив!
— Попался с поличным, и всё ещё отпираешься?
— Просто… — начал я, но не успел договорить, как раздался звон металлических наручников.
Я остолбенел. Поднял руки и уставился на браслеты.
— Задерживаю подозреваемого, который отказывается признаться, — произнёс он тихо, сдержанно.
— Перестань, ну! Сними их, — взмолился я.
Крит шагнул назад, скрестил руки на груди и с невозмутимым выражением лица произнёс:
— Удовлетворишь мои условия — сниму.
Он усмехнулся и, не торопясь, опёрся о кухонную стойку:
— Расстегни рубашку. Полностью.
Я поднял взгляд. Просторная кухня, он — у длинной стойки, я — у мраморного острова. За стеклянной стеной раскидывался ночной город. Всё вокруг будто замерло.
— Не хочешь? — он приподнял бровь. — Наручники не сниму.
С тяжёлым вдохом я потянулся к пуговицам. Крит в это время неспешно разворачивал леденец, который отобрал у меня. Он бросил обёртку в мусорное ведро, сунул карамель в рот и наблюдал, как я, пуговица за пуговицей, расстёгивал рубашку, обнажая грудь и живот.
— Всё, что могу сделать, — сказал я. — Сами-то манжеты не снимешь.
Я закатил глаза. Господи, капитан... Но спорить с ним было бессмысленно. Его взгляд ясно говорил: выбора нет. Не без труда я расстегнул ремень и позволил брюкам соскользнуть вниз.
Я стоял, ощущая на себе его пристальный взгляд. Он вынул леденец изо рта, и на секунду наши взгляды встретились — жаркие, глубокие, без тени насмешки. Мои щёки вспыхнули.
Он подошёл ближе. Его ладони скользнули по моей груди, задержались на животе, коснулись линии волос. Внутри всё дрогнуло, дыхание стало неровным.
Крит провёл холодной карамелью по моим губам, но, когда я открыл рот, убрал её и бросил в раковину. И прежде чем я успел что-либо сказать, он наклонился и поцеловал. Медленно, с нажимом, так, что у меня перехватило дыхание.
Я почувствовал вкус клубники. Он обнял меня за талию, притянул ближе. Я потерялся в этом поцелуе.
А потом — снова. Поцелуй стал глубже, сильнее. Казалось, он пытался сказать всё, что не мог выразить словами. Я сдался без борьбы.
Это продолжалось до тех пор, пока мы почти не выдохлись, но ни один из нас не хотел останавливаться.
Когда он наконец отстранился, мы оба тяжело дышали.
Я слегка облизнул губы, смакуя стойкую сладость. Глаза Крита потемнели, когда он наклонился и снова поцеловал меня, на этот раз более грубо, более интенсивно, разжигая что-то более глубокое во мне.
просунув руки между моих бедер и оставляя нежные поцелуи на чувствительной коже. Большим пальцем погладил внутреннюю поверхность моего бедра, посылая по коже табун мурашек.
Крит прокладывал дорожку из поцелуев вверх, губы касались тонких волосков на моей коже. Я поджал пальцы ног, тело инстинктивно отреагировало на его прикосновение.
Он погладил ягодицы, разминая плоть, прежде чем скользнуть пальцем в узкое пространство между ними, надавливая именно там, где, как он знал, я мгновенно отреагирую.
— Крит... — мой голос представлял собой смесь слов и отчаянных стонов.
Крит встал и легко поднял меня, я инстинктивно обвил его талию ногами и обхватил руками широкие плечи, хоть они и были скованы наручниками. Но он не повёл меня в спальню, он посадил меня на кухонный стол и взял прямо там.
Холодная поверхность совсем не ощущалась — только его тепло, только его прикосновения. Я замер, вцепившись в его плечи, пока он держал меня так уверенно и бережно, словно мы были одним целым. Всё мое тело горело, полностью отдаваясь ему.
Я мог только кусать его мускулистое плечо, когда он проталкивался внутрь меня.
Он двигался с неумолимой скоростью, как будто сдерживался слишком долго. Я стонал, переполненный смесью удовольствия и интенсивности. Звонкие шлепки эхом разносились по кухне, пот стекал с его тела на мой живот. И, наконец, он в последний раз глубоко погрузился в меня, прежде чем кончить внутрь.
Позже, приняв душ и переодевшись, мы заказали еду и сели за другой стол. Нам обоим было немного неловко возвращаться к кухне.
— В это воскресенье поедем к моим родителям на ужин, — сказал Крит.
— Хорошо, — кивнул я. — Может, купим рыбу на пару с черносливом? В прошлый раз твой отец говорил, что любит такое. А ещё торт с кокосом для твоей мамы.
За последние два года изменилась не только моя жизнь, но и моя связь с отцом Крита. Пусть медленно, но лёд тронулся. Если раньше он едва выдерживал моё присутствие дольше пятнадцати минут, то теперь мы могли даже перекинуться парой фраз — без напряжения, пусть и без особой лёгкости. Он был человеком строгим, закалённым опытом, но, кажется, начал видеть во мне не просто «того самого парня». А я, в свою очередь, старался изо всех сил.
Да, путь к доверию оказался долгим, но я продолжал идти. Мы с Критом приходили к нему ужинать раз в месяц.
И за два года это всё, чего я добился. Один ужин в месяц. Казалось бы, немного. А потом я смотрел на Крита — красавец, спортивный, надёжный, ласковый… и становилось ясно: я в прошлой жизни точно спасал страну или строил храмы, чтобы заслужить такого парня.
После ужина мы лежали на диване и смотрели сериал. Я устроился у Крита под боком, полностью расслабленный. Именно такие вечера, без суеты и пафоса, были для меня вершиной счастья.
— Ты ведь обещал массаж, — напомнил Крит.
— Конечно, — кивнул я и отстранился, чтобы начать. Он сделал для меня так много, что даже самые мелкие заботы в ответ казались радостью.
Крит лёг на живот, и я начал массировать его плечи, переходя к спине. Он довольно выдыхал, когда мои пальцы попадали в особенно напряжённые места.
Я не мог не любоваться его телом: широкие плечи, сильные руки, крепкая спина… и вдруг, не подумав, выпалил:
— Тебе нравится? — Крит лениво повернул голову в мою сторону.
— Конечно. Но нравится не только тело. Всё в тебе нравится.
По его губам скользнула улыбка, и я сразу понял, что попался. Он схватил меня за руку и прошептал с коварной мягкостью:
— Теперь твоя очередь. Массаж.
— Эм... только обычный, да? — спросил я с подозрением.
— Ну а какой ещё? Мы ведь только что… — он сделал вид, что удивился. — Кто вообще пойдёт на второй раунд сразу?
— Ну, ладно. Ты же умеешь... вроде.
Мы поменялись местами, и теперь я лежал лицом вниз. Его пальцы уверенно скользили по спине. Я закрыл глаза, наслаждаясь. Почти расслабился.
И вот тут запомните: никогда не доверяйте словам полицейского слишком быстро.
Сериал продолжал играть где-то на фоне. Но, честно говоря, ни один из нас так его и не досмотрел. Потому что массаж Крита быстро перестал быть тайским, да и терапевтическим его назвать было трудно. Зато я узнал, что значит «выложиться по полной».
Было почти три часа ночи, когда всё закончилось. Я был абсолютно выжат. Крит отнёс меня в кровать и накрыл одеялом с той же бережностью, с какой поступали древние лекари.
— Отдыхай, — пробормотал он, поцеловав меня в лоб.
Я был зол, но усталость победила. Крит лёг рядом и обнял меня сзади.
— Ты вымотался, да? Прости… просто скучал. Пять дней же не виделись.
— Я справлюсь, — пробормотал я в ответ. — Только, может, в следующий раз не копи энергию на неделю. Дели по дням, а?
Он засмеялся и поцеловал меня в щёку. Я уже почти засыпал, как вдруг вспомнил:
— Блин… я ведь бельё так и не постирал.
— Завтра сделаю, — спокойно ответил Крит.
— Я не поставил будильник. У меня завтра смена. Не хочу проспать.
— Сейчас. Поставлю, — Крит сонно потянулся за телефоном, что-то нажал и снова лёг.
— Вайю, пожалуйста… засыпай, — простонал Крит.
Я усмехнулся, уже почти не в силах держать глаза открытыми. Крит повернул меня к себе, крепко прижал к груди.
— Если скажешь ещё слово — начну заново, — прошептал он у самого уха.
Я сдержал смех и вместо этого поцеловал его. Он ответил, прижал меня крепче, и только тогда я, наконец, позволил себе провалиться в глубокий, тёплый сон.