Любовь в Силоме | Глава 13: В этом мире нет секретов
— Большое спасибо, Роуз. Мне действительно понравился последний проект, который ты нам показала. Система безопасности отличная, атмосфера уютная, вход просторный... И не так уж далеко от этого района. Как ты думаешь, дорогой?
Пимджит, мать Крита, обернулась к мужу, сидевшему рядом. Все трое просматривали проекты жилых комплексов в Бангкоке на ноутбуке Роуз — большинство из них она вела лично.
— Решай сама, — сухо ответил генерал-майор полиции Питак.
Пимджит улыбнулась Роуз и снова перевела взгляд на девушку.
— Видишь, какой отец — такой и сын, Роуз.
— Если вы с дядей захотите осмотреть какой-то проект лично, только скажите. Я вас с радостью свожу сама.
— Лучше сходи с Критом. Хочу, чтобы он помог нам определиться.
Роуз нерешительно посмотрела на Крита, молча прося его о помощи.
А тот тем временем стоял на веранде, тщательно опрыскивая водой кактусы в керамических горшках на столике.
Обычно он и пальцем к ним не притрагивался — это было увлечение матери, не его. Но сейчас он с таким усердием заботился о каждом растении, будто действительно не слышал разговора внутри.
Когда Крит продолжал притворяться глухим, Роуз закрыла ноутбук и мило улыбнулась Пимджит.
— Я позже поговорю с Критом и узнаю, когда у него будет свободное время, тётя. Наверняка на поездку уйдёт весь день. А пока что я его «позаимствую», мы быстренько сбегаем за кофе.
Роуз поднялась со стула и попрощалась с родителями Крита. Когда он наконец обернулся, она злобно покосилась на него исподтишка, так, чтобы взрослые ничего не заметили.
Крит в ответ заговорщицки усмехнулся. Он отлично понимал, зачем родители пригласили Роуз под предлогом обсуждения недвижимости. Их не так уж интересовало выгодное вложение. Они просто хотели, чтобы он и Роуз вдвоём выбирали будущий дом. Их совместный дом. Супружеский.
— Бросил меня одну на растерзание, — пробурчала Роуз, ущипнув его за бок, когда они направлялись к машине.
— Ай! Потише, а то мама подумает, что будущая невестка издевается над её сыном.
— Крит, скажи уже своим родителям, что мы с тобой не можем быть парой.
— Да я говорил столько раз, что у меня скоро язык отсохнет. Они просто не хотят слушать. В последнее время всё стало ещё хуже.
— А почему, интересно? — ядовито поинтересовалась Роуз. — Каждый день после ухода из дома, ты куда-то идёшь. Но точно не ко мне.
— Тогда поторопись и найди себе кого-нибудь.
— А вот и найду. Возможно, даже очень скоро.
— Правда? — Крит с удивлением посмотрел на неё.
— Ага. Я уже какое-то время переписываюсь с одной девушкой. Думаю, она может оказаться «той самой». Она понимает, кто я.
— Тогда приводи её как-нибудь. Я бы хотел познакомиться.
— Посмотрим. Если всё действительно будет серьёзно... Может, даже вместе съездим куда-нибудь. Ты и Вайю, я и Прэв.
— Вайю будет на седьмом небе от счастья.
— С каждым днём всё популярнее. Я уже схожу с ума.
— Ну, сам виноват. Встречаешься с таким популярным красавчиком — вот и получай. Смирись. Или попроси его бросить работу, если не хочешь, чтобы кто-то пытался увести у тебя парня.
— Конечно, я хочу, чтобы он ушёл. Чтобы вернулся в университет и доучился. И я хочу о нём заботиться. Но я знаю, он не согласится. Вайю хочет стоять на собственных ногах.
— Поэтому ты тайком мешаешь его работе? — Роуз с ироничной улыбкой покачала головой. — Сколько раз ты просил людей заказывать его на всю ночь, чтобы ему не приходилось общаться с другими клиентами?
Криту было нечего ответить. Он и правда так делал. Просил Роуз договариваться с проверенными знакомыми, чтобы те «заказывали» Вайю на вечер без намерений пить или веселиться, а сам покрывал все расходы.
— Я просто хочу, чтобы он хоть иногда отдыхал. Пить каждый вечер вредно.
Роуз посмотрела на него внимательнее.
— Да. Я хочу быть с ним каждый день.
Глаза Крита потеплели, стоило ему подумать о Вайю. Их связь с каждым днём становилась крепче. Вайю был разговорчивым и заботливым, хоть порой и упрямым. Он легко вспыхивал, но всегда был готов выслушать и принять аргументы. Цеплялся за Крита, как котёнок, постоянно ища его объятий. А когда злился — пылал, как огонь. Крит любил в нём всё, до последней мелочи. Вайю стал его ежедневным счастьем.
— А как насчёт твоих родителей? — голос Роуз стал тише. — Ты им скажешь? Или так и будешь скрывать вечно?
— Когда-нибудь скажу. Я хочу, чтобы они его узнали, — ответил Крит. — Я просто думаю, как это лучше организовать. Представлять его сразу как моего парня — не вариант. Это будет катастрофа, которую не исправить. Скорее всего, мне придётся вводить его постепенно, как младшего коллегу или друга кого-то из моих друзей. Просто чтобы родители привыкли к его присутствию.
— Звучит как что-то ужасно сложное, — вздохнула Роуз. — Это же займёт годы.
— Я не хочу, чтобы это растянулось на годы. Но у меня нет выбора. Ты же знаешь, какой у меня отец. Как крепко он держится за свои принципы. Изменить его отношение к такому — почти невозможно. Пара лет тут не поможет. Я хочу, чтобы всё началось правильно, а не с конфликта. Надеюсь, если он узнает Вайю как человека, то сможет его принять.
— Да, — Крит посерьёзнел. — Но такая ситуация требует терпения. Я хочу провести с ним жизнь. Это не временное увлечение. Поэтому стараюсь найти лучший способ. Не могу позволить себе рискнуть и всё испортить. Придётся идти шаг за шагом.
— А ты уверен, что он не сдастся раньше?
— Не сдастся. Пока я его люблю — Вайю не отступит.
— Вы оба действительно верите друг в друга, — Роуз сжала его руку. — Надеюсь, в этот раз у тебя получится.
— Ты ведь собираешься увидеться с ним сегодня? Вроде как пойдём за кофе, а на деле пропадёшь на всю ночь?
Крит с озорной улыбкой посмотрел на неё.
— Я не видел его уже три дня. Но мама просила меня сегодня кое-что сделать, так что, возможно, придётся отложить. Ещё немного и я просто с ума сойду.
— Уф, ты такой влюблённый, — проворчала Роуз.
И хотя он действительно намеревался увидеться с Вайю, на следующий день дела навалились с такой силой, что Крит едва мог найти минутку свободного времени. Работы было столько, что он даже не успел прочитать сообщения Вайю.
— Как дела? Есть какие-то новости по Маэстро Пору?
Твёрдая рука легла Криду на плечо. Это был инспектор Атхип.
— Пока нет, сэр. Мы подозреваем, что он прячется у одной из своих бывших жён, но пока без продвижений, — ответил он.
Крит служил в Отделе по предотвращению и подавлению преступлений. Сейчас они вели масштабную операцию против мошеннических колл-центров в нескольких провинциях, сотрудничая с местной полицией. Ранее Крит участвовал в рейде, в ходе которого была ликвидирована база SIM box в Патхумтани. Тогда им удалось парализовать ключевое звено преступной сети и изъять огромное количество улик — ущерб оценивался в сотни миллионов батов.
Но это было только началом. Сеть охватывала множество провинций, и расследование вплотную приблизилось к мозговым центрам всей операции.
Один из них — Маэстро Пор, влиятельный бизнесмен, который, как считалось, готовился к бегству за границу. Второй — Паварит, более известный как Айс-Си, сын известного политика. В отличие от Маэстро Пора, Айс-Си всё ещё свободно разгуливал по городу, не проявляя ни капли беспокойства. Репутация у него была скандальная — нападения, принуждение к употреблению наркотиков, неподобающие действия сексуального характера. И всё же он каждый раз выходил сухим из воды.
— Мы следим за двумя возможными маршрутами бегства, — доложил другой офицер. — Аэропорт и граница в районе Араньяпратхет. Лейтенант уже всё согласовал с иммиграционной службой.
— Не дайте Пору ускользнуть. А с Айс-Си дело времени. Он сам допустит ошибку, — уверенно произнёс Атхип.
Дело было запутанным, охватывало множество юрисдикций и касалось влиятельных фигур. Оно требовало тщательной подготовки и выверенных действий. Крит был настолько поглощён работой, что только к двум часам дня смог хоть на минуту отойти.
Он спустился в зону отдыха, где стояла стойка с напитками и аппараты с чаем и кофе. Оперевшись на стойку в ожидании, пока закипит вода в кофемашине, Крит достал телефон.
Сообщения от Вайю пришли ещё до полудня. Тот никогда бы не позвонил в рабочее время, знал, что может помешать дежурству или выезду на задание.
— Крит! — весело ответил Вайю.
— Ещё даже двух нет. Почему ты уже не спишь?
— Я сегодня выхожу пораньше, вот и проснулся заранее.
— Работа? Новый клиент? — Крит нахмурился. Ему всё ещё не нравилось, когда Вайю соглашался на подработки.
— Не о том речь. Я иду с Вай за покупками, — пояснил Вайю на том конце провода.
— А... Ну, тогда повеселитесь.
— Я скучаю по тебе, Крит. У тебя всё ещё много работы?
— Да. Не понимаю, почему вся неделя такая суматошная.
— Я не видел тебя уже четыре дня... Мне так одиноко, — пожаловался Вайю.
— Если чувствуешь себя одиноким, просто включи музыку. У тебя ведь целых восемь песен в плейлисте.
— Ты про тот плейлист, который я тебе отправил тогда? Он, по сути, выдал, что ты мне нравишься, — рассмеялся Вайю.
— Там восемь песен, и семь из них — про любовь. Обидно только, что последняя оказалась песней о расставании.
— Я бы сказал, что все они про любовь. Разбитое сердце — это ведь тоже любовь, правда? Иначе зачем в песнях поётся, что даже воспоминания приносят радость?
— Я их так часто слушал, что уже надоели.
На другом конце линии воцарилась тишина. А потом Вайю снова заговорил, и в голосе его слышалась дрожь:
— Почему ты продолжаешь заставлять меня влюбляться в тебя всё сильнее?
— Эй, не начинай, не становись таким сентиментальным. Не вздумай сейчас заплакать. Ладно, в ближайшие дни я загляну к тебе. Я тоже скучаю. Сильно.
— Хорошо... До скорого, Крит. Муа-а.
Звук воздушного поцелуя вызвал у Крита тёплую улыбку. У Вайю всегда получалось его дразнить и одновременно поднимать настроение.
Даже обычная переписка с ним стала источником утешения, частью повседневного счастья, без которой Крит уже не представлял свою жизнь.
После разговора Крит поднялся обратно в кабинет, собираясь продолжить работу. Но едва он подошёл к столу, как дверь резко распахнулась, и Инспектор Атхип вбежал с громким окриком:
— Мы засекли Банки! Быстро! Он только что зашёл на склад!
Это было одно из текущих дел их отдела. Банки был связан с сетью угона автомобилей. Они перепродавали машины через соцсети, прикрываясь фальшивыми аккаунтами.
Крит даже не притронулся к чашке кофе, метнулся за Атхипом и остальными.
В это время генерал-майор полиции Питак находился на другом оперативном совещании, там разбирали дело, в котором Крит не участвовал. Речь шла о подозрении в отмывании денег: ключевая фигура, иностранный бизнесмен, бесследно исчез два месяца назад.
— Мы получили дополнительную запись с камеры наблюдения, сэр. Она сделана в прошлом месяце.
На экране высветилась запись с улицы — узкий переулок в районе ночных клубов на Силом Роуд, примерно в четыре утра. Люди ещё гуляли. Под фонарями был виден подозреваемый в кепке, скрывающий лицо, с двумя спутниками.
— Есть ракурс, где видно его лицо чётче? — спросил Питак.
— Эм... есть запись с видеорегистратора машины, припаркованной поблизости.
На экране появилась улица с другого угла. Теперь лицо подозреваемого было видно гораздо отчётливей. Но Питак замер, уставившись не на человека, а на машину на заднем плане. Это была машина Крита. Стояла прямо у входа в хост-бар под названием Moonlit. Но что хуже, на записи было видно, как Крит страстно целует молодого человека.
Их тела говорили сами за себя — там не было ничего платонического. А затем Крит открыл дверь машины, втолкнул парня внутрь и уехал.
Питак застыл. Комната погрузилась в гробовую тишину. Никто не решался даже дышать.
Позже вечером Крит вернулся домой. Рубашка была в масле, а на лице — свежие царапины и ссадины, следы недавнего задержания, когда подозреваемый оказал сопротивление.
Он прошёл по просторной гостиной, направляясь вглубь дома, туда, где находилась комната отдыха.
— Почему здесь так тихо? — удивился он, заметив, что родители сидят на диване, даже не включая телевизор.
Он вошёл, проходя мимо низкого деревянного шкафа у стены. Внутри стояли почётные таблички, награды. А сверху — фотографии: с детства до зрелости.
Над всем этим возвышалось большое семейное фото в массивной рамке.
И вдруг он замер. Что-то было не так.
Мать Крита сидела рядом с отцом, бледная, крепко сцепив дрожащие пальцы на коленях. Отец смотрел на него так, что в груди Крита зашевелился знакомый, липкий страх.
Не успел он договорить, как Питак резко поднялся, схватил стопку бумаг с журнального столика и с яростью бросил ему в лицо. Крит отшатнулся, ошеломлённый.
— Это я должен спрашивать, какого чёрта происходит! Как ты мог?! — голос Питака гремел, словно раскаты грома.
— Любимый, пожалуйста, успокойся, — пролепетала мать, попытавшись схватить мужа за локоть.
Крит опустился на корточки и стал поднимать разлетевшиеся листы. В руке оказалась фотография. Сердце сжалось, по спине пробежал холодок. Он узнал этот снимок — он и Вайю.
Поцелуй на парковке. Тот самый день, когда он в порыве ревности ворвался к Вайю на работу.
Он поднял взгляд на отца. То, что он увидел в его глазах, разрывало на части: разочарование, отвращение, презрение. Никогда в жизни Питак не смотрел на него так.
— У тебя есть хоть какое-то объяснение? Ты собираешься это отрицать?! — зарычал он.
Крит сжал пальцы на краях снимка. Там не было ничего, что можно было бы отрицать.
Питак залепил ему пощёчину. Голова Крита откинулась вбок, губа мгновенно лопнула, кровь капнула на подбородок.
— Крит! — закричала мать, в ужасе подскочив со своего места. Никогда прежде муж не поднимал руку на их сына.
— Прошу тебя, не делай этого! — умоляла она.
— Ты слышала, что он сказал?! Это ещё мягко! — бушевал Питак.
Крит стоял, не двигаясь. Он даже не вытер кровь с губы.
— Пожалуйста, не бей его, — пролепетала мать, почти рыдая.
— А он подумал, кого он бьёт своими поступками?! Или у него в голове одна грязь, которую порядочные люди даже во сне себе не позволяют?! Он думал о том, как я себя почувствовал, увидев ту запись в зале заседаний?! Перед моими подчинёнными?! Теперь по всему управлению ходят слухи, что Крит... — лицо Питака исказилось, он не смог договорить, — ...чёртов извращенец!
От этих слов у Крита защемило в груди.
— Это всё, что ты можешь сказать?! — рявкнул отец.
— Скажи ему, что ты был там по работе, — взмолилась мать, её губы дрожали. — Это недоразумение! Ты просто выполнял задание!
— Хватит! Ты думаешь, я не знаю, какие дела ведёт Крит?! Ни одно из них не требует трахаться с проститутами!
Крит стиснул челюсть. Он посмотрел отцу прямо в глаза. Знал, что сейчас скажет нечто, что вонзится ножом в сердца родителей. Но это была правда. Горькая, неизбежная.
— Это неправда, папа. Он не проститут. Он просто работает в баре. Это честная работа. Его достоинство не меньше, чем моё. Он — мой партнёр. Я люблю мужчин. Я гей.
Отец ударил его кулаком в грудь. Крит пошатнулся, упал на колени, с грохотом опрокинув на пол тумбу. Фотографии посыпались вниз, стекло хрустнуло. Осколки рассыпались по мрамору.
Мать закричала. Она бросилась вперёд, чтобы остановить Питака. Кровь с пальцев Крита капала на пол.
Он медленно встал и снова встретился с глазами отца. Внутри его разрывала боль, но голос звучал твёрдо:
— Я готов понести наказание. Понимаю, что опозорил вас. Это моя вина. Но то, что я гей, — не изменится. Даже если ты убьёшь меня, как однажды пригрозил. Это не изменится.
— Ты что, совсем рехнулся?! — в ярости закричал Питак. — Ты хочешь, чтобы над тобой все смеялись?! Ты хочешь быть посмешищем?
— Почему моя жизнь должна зависеть от чужих представлений, папа? Почему, если мой выбор не вписывается в ваши ожидания, он считается неправильным? Я не причиняю никому зла. Просто люблю. Это ненормально?
— Крит, не говори так с отцом! — в слезах закричала мать.
— Невоспитанный выродок! — Питак шагнул вперёд.
Мать попыталась его остановить и вдруг упала. Рука опустилась на осколки. Кровь хлынула из пореза. Оба мужчины рванули к ней, но Питак оттолкнул Крита и подхватил жену на руки.
— У тебя вообще есть сердце, Крит?! Посмотри на мать! Видишь её слёзы?! Я за тридцать лет ни разу не заставил её плакать вот так! Ты понимаешь, что натворил?! Ты разбил ей сердце! Опозорил меня! Опозорил фамилию! Ты — моё величайшее разочарование! Я гордился тобой... А теперь даже не знаю, мой ли ты сын!
Крит стоял, как выжженный. Сцена перед глазами разрушала его. Ему казалось, что он разрывает семью на части — просто потому, что был собой.
Голос отца прозвучал как приговор:
— Закончи это. Подумай о матери. Если продолжишь, что ей останется? Смотреть, как я стреляю тебе в голову? Или в этого твоего пидора? Или, может, мне самому пустить пулю в лоб?