Начнем с простого, начнем с Ржавого озера.

Сэмюэль приводит ее в дом. Он приводит в их дом цыганку. Цыганку.
Это слово хочется выплюнуть, словно прокисшее вино, оно разъедает язык.
Альберт ненавидит в ней всё: звон дешевых браслетов, сопровождающий каждый ее шаг, приторный запах духов, которые она носит, взгляд, которым она смотрит на него, словно все про него знает и теперь ей смертельно скучно.
Альберт ненавидит Иду.
Почти так же, как Сэмюэля и Эмму. Гнев, что он носил в своем сердце, давно пустил там корни, и сейчас ощущается почти так же буднично, как прикосновение к чашке горячего чая озябшими пальцами. Альберт просто знает, что им втроем на одном свете слишком тесно, однажды кто-то уйдет. Он не против быть одним из тех, кто уйдет, лишь бы не самым первым.
Теперь он просто ждет, сам не понимая чего. Словно невидимого указания, которое однажды прорежет гвалт голосов в этом доме, и тогда Альберт поймет, что нужно сделать. Тогда он будет готов.
*
Мать зовет его.
Мать что-то говорит про тыквенный пирог на ужин, что-то про семейный вечер для всех, но Альберт едва ли слушает, хотя и достаточно, чтобы послушно взять одну из тыкв в руки и унести на задний двор, где своего часа на выскобленном столе ждёт его заточенный нож. Семья снисходительно относится к его увлечениям. Оно и к лучшему; Альберт взвешивает нож в руке прежде чем воткнуть его в тыкву. Лезвие легко взрезает толстую тыквенную кожу почти не встречая сопротивления.
Альберт почти любовно ведет рукой, словно рисуя круг. В холодном воздухе чувствуется лёгкий сладкий запах свежей мякости, едва ли перебивающий гнилостный аромат преющей листвы и жухлой травы. Это запах осени. Его любимое время.
Вдалеке он замечает движение. Конечно.
Сэмюэль и Ида. Ида. И Сэмюэль.
Они неспешно идут к дому. Ида без своего цыганского платка и ее волосы, цветом, словно крылья поздних летних бабочек, свободно трепыхаются на ветру. Её тонкие запястья, обвитые гнутыми браслетами из дешевого металла, что позвякивают при каждом ее шаге. Ее запах, что призраком остаётся в пустой комнате и заставляет Альберта останавливаться там, словно умалишённого. Даже отсюда видно её округлившийся живот, что знаменует — нечестивый союз принес плоды.
Небо, Альберт ненавидит Иду.
За то, что она в самый первый раз вошла в этот дом не с ним.
Дождавшись когда они войдут в дом, даже не взглянув в его сторону, Альберт выдирает тыквенную крышку, запускает внутрь руку и, собрав противные скользкие тыквенные внутренности с семенами, сжимает их в кулак и вырывает из самого нутра. За спиной раздается вороний грай, похожий на хриплый смех.
Тыквенный сок течет по его пальцам и капает на землю, моментально впитываясь.