Дорогой мой брат. Пролог
Чжэ Хён медленно огляделся по сторонам, его глаза были расширены. Всё вокруг расплывалось, поэтому он поднял руки и потёр уголки глаз. В этот раз он видел чётче, чем раньше, но не так ясно и чётко.
Маленькая подвальная комната, в которой почти не было света. На пожелтевших обоях были расклеены плакаты, а местами была чёрная плесень.
До старых, выцветших плакатов, которые выглядели так, будто провисели здесь очень долго, маленькая комнатка была заполнена изображениями одного человека.
Тот человек с изображения двигался на телевизоре над комодом, он выглядел совершенно обычно. В углу комнаты было скопление нераспечатанных коробок с подарками. А он сидел на на футоне, от которого... пахло сыростью.
Мягкого дивана, пушистого и солнечного света, не было здесь, и он не слышал звук тихой классической музыки. Не было ни сладкого, успокаивающего аромата свежеиспечённого хлеба, ни запаха свежесваренного кофе.
Не было большого круглого обеденного стола, на котором всегда в центре была большая ваза с жёлтыми фрезиями.
-Мама, а где моё? А где мои булочки?
Никто не открывал дверь с улыбкой, никто не обнимал его за плечи, никто не целовал его в лоб, никто не бегал и не встречал его с объятиями.
Сердце билось учащённо, а голова болела так, будто вот-вот взорвётся. Повернув голову чуть в сторону, он увидел дряхлого, исхудавшего человека, который отражался в разбитом зеркале. Один глаз был опухшим, и почти не открывался, губы были изуродованы, а уголки рта - рваными и покрытыми коркой. Его щёки были впалыми из-за недостатка пищи, а в неухоженных волосах пробивались седые пряди.
По телевизору показывали молодого, красивого, классного мужчину, а в зеркале- старого, больного и грязного. Картина счастливого, весёлого дня в кругу дружной семьи исчезла в одно мгновение. Чжэ Хён закричал во всю мощь своих лёгких. Его дом рушился, альфа проклинал его и бил, а омега презрительно смотрел на него.
Он схватился за голову обеими руками, скрутился всем телом и стал бормотать "нет", однако кошмар не уходил. Посидев на месте немного, Чжэ Хён поднял голову и посмотрел на телевизор.
На экране был молодой красивый мужчина. Из глаз Чжэ Хёна потекли слёзы, когда он узнал мужчину на экране и услышал его голос.
-Мой сын. Мой единственный и неповторимый сын...
Хриплый голос вырывался изо рта мужчины, пока он тащил своё тело по комнате. Слова едва успели закончиться, как их прервала серия кашля. После долгого кашля мужчина снова посмотрел на человека в телевизоре.
Он протянул руку и попытался дотянуться до человека на экране.
"Мой единственный и неповторимый сын, которого я обнимал с нежностью, лелеял с любви, и в чьи глаза мне никогда не было больно смотреть."
"Идеальный альфа- сын, рождённый от идеальной омеги."
Чжэ Хён долго смотрел на экран своего телевизора, затем подхватил лежавшую на полу бечёвку и, пошатываясь, поднялся на ноги, подошёл к маленькой статуе и завязал бечёвку вокруг своей шеи, что он начал задыхаться.
Быть живым в таком теле - значит преградить путь его сыну. Теперь, когда До Юн знает, что он его сын, то неизвестно, когда этот сумасшедший придёт за ним. В тот момент, когда прошлое До Юна раскроется, его идеальная карьера будет разрушена.
Люди, любящие сплетни, будут пытаться затащить его на самое дно и топтаться по нему без остановки. Через несколько месяцев никто даже не вспомнит об этом.
Но если он единственный в мире...
Даже если он отправился к До Юну, то тот не посмеет причинить ему много вреда.
"Я не должен был так поступать со своим сыном, который был добрым, искренним и честным..."
Сейчас, спустя почти 20 лет, сожаления ничего не изменят.
Он чувствовал себя таким потерянным и одиноким после внезапной потери любимого человека. Он просто хотел быть любимым, это всё, что ему нужно было.
Однако встретить того, у кого был двенадцатилетний сын-альфа, было непросто. Он планировал какое-то время держаться подальше от До Юна. Он собирался вернуть его, когда появится стабильная семья. Чем... Чем он всё это заслужил?
Чжэ Хён медленно повесил подбородок на верёвку. Он жил не потому, что хотел жить. Он жил, потому что не мог умереть. Как бы он хотел увидеть своего прекрасного сына в последний раз, как бы он хотел поддержать его на руках. Но он смог расти без него, поэтому он не выдержал. Даже у стыда есть лицо. А он не мог встретиться с До Юном вот так.
Слёзы текли по его некрасивым опухшим глазам.
Дверь распахнулась, и Чжэ Хён медленно открыл глаза, услышав крик.
-Нет, пожалуйста! Пожалуйста...Я поступил неправильно.
Глаза Чжэ Хёна были полны цинизма, когда он увидел маленького человека в школьной формы, сидящего и сложившего руки в мольбе. Тёплые и уютные глаза, которые он только видел по телевизору, полностью исчезли.
Я не был матерью этого грязного, никчёмного ублюдка. Он был всего лишь плотью, который какой-то ублюдок подбросил двадцать лет назад. Как он смеет называть меня своей мамой? Чужой ребёнок, в котором нет ни капли собственной крови... Это всё из-за него. Это он заковал меня в цепи....
Ты ублюдок, который ничего не стоит. Моя жизнь разрушена из-за тебя! Моя жизнь скатилась к чертям собачим... Я был так зол, но этот мерзкий ублюдок плакал.
Когда я увидел ребёнка, которого внезапно подбросили ко мне, у меня появился проблеск надежды. У меня был свой ребёнок, и я собирался позаботиться о нём, вырастить и вернуть, когда придёт время. Но моя жизнь не стала от этого лучше. Я хорошо кормил его, одевал, ухаживал за ним и использовал любую возможность, чтобы пользоваться им... Но тут случилось несчастье, у меня отобрали все деньги, и меня охватила жизнь, полная насилия и словесных оскорблений.
Если бы не этот ублюдок, я бы смог выбраться из этого ада и не барахтался бы в этом болоте. Злобная улыбка расплылась по лицу Чжэ Хёна, когда он начал дрожать. В нём вспыхнула ярость на человека, который разрушил его последние минуты покоя и уюта с До Юн.
Красивый в самом начале, презренный и уродливый в самом конце. Ужасные эмоции вылились на самого жалкого и одинокого человека.
Помни, как я жил и умирал, помни эту жалкую, печальную, несправедливую жизнь.
Помни всё, потому что ты разрушил мою жизнь, и ты будешь страдать до самой смерти, вспоминая этот момент снова и снова, корчась от боли и страданий.
Я использую это, чтобы освободить До Юна, а тебя накажу.
Чжэ Хён посмотрел в глаза плачущемуся ребёнку.
Как только он встретился с ним взглядом, тот быстро опустил голову и поднял руки над головой, дрожа и трясясь, а Чжэ Хён закричал во всё горло.
-Сумасшедший ублюдок! Пошёл ты к чёрту! Смотри на вверх!
Однако Чжэ Хён не мог не ухмыльнуться при виде уродливого, искажённого и рыдающего лица ублюдка.
Умоляй ещё больше, ещё больше кричи и ещё больше рыдай.
Больше боли, ещё тяжелее, больше агонии.
-Хык...хым. Я...поступил...неправильно...пожалуйста...мхм...
Он так рыдал, что не мог нормально говорить. Он вздрогнул, когда рука схватила его за ногу и ударил по ней. Чжэ Хён громко рассмеялся, увидев, как тот плюхнулся назад.
Растянувшись на полу, он снова встал на колени, плакал и хватался за ногу, но Чжэ Хён снова и снова пинал её.
Что ты собираешься теперь делать? Что ещё может сделать такой ублюдок, как ты? Неужели собираешься всё исправить за те 20 лет?
Из тёмных глаз Чжэ Хёна потекли слёзы, и он снова посмотрел в глаза тому самому ублюдку, что сидел на полу. Он пнул ногой стул, на котором стоял и повис.
Тело Чжэ Хёна затряслось в воздухе.
Оно продолжало раскачиваться, как качели на ветру.
Переводчику на кофе: